Депутат Рийгикогу популярно объяснила, почему эстонцы живут богаче латвийцев

Газета «СЕГОДНЯ» беседует с Ольгой Ивановой — депутатом эстонского парламента. Разговор не только об актуальных вопросах из жизни наших северных соседей, но и о том, чему нам следовало бы у них поучиться. Ведь не секрет, что сейчас многие латвийцы едут в Эстонию и устраиваются там на работу, а не наоборот.

Финский бонус

— Традиционно считается, что из трех стран Балтии Эстония самая удачливая: и уровень жизни повыше, и отток населения поменьше. Что именно сумели сделать эстонцы, чего не получилось у литовцев и латышей?

— Ну, изначально на нашей стороне было несколько благоприятных факторов, которыми Эстония сумела в свое время правильно распорядиться. Так, поскольку наша территория исключительно благоприятна для транзитных потоков, у нас возникли крупные транспортные компании, обеспечившее большое количество рабочих мест.

Своевременно были сделаны большие вложения в развитие сферы информационных технологий — и сейчас ИТ приносят нам большую пользу. В Эстонии успешно воплощается концепция «электронного государства», многие необходимые услуги переведены в цифровую сферу, нашими наработками в этой сфере сейчас интересуются по всему миру.

К слову, нельзя не отметить, что у нас был немалый бонус в виде помощи, предоставляемой соседней Финляндией. Финны расценивают Эстонию в качестве «родственницы», и они помогают как инвестициями, так и своим опытом.

— Да, эстонцы молодцы — сумели грамотно использовать свои возможности...

— Не будем забывать, что все в мире относительно. У нас тоже есть немало проблем. И хочу напомнить, что в Эстонии вообще—то куда меньшее население, чем в Литве и Латвии. Для нас потеря двухсот тысяч человек, разъехавшихся по другим странам, не менее болезненна, чем для Латвии утрата четырехсот тысяч населения.

И все же в целом, наверное, мы действительно опередили другие страны Балтии в том, что сумели провести ряд важных реформ и внедрить в жизнь нашей страны немало полезных практик.

Дабы не быть голословной, сошлюсь на конкретный пример. Раньше я была старейшиной Ласнамяэ — это крупнейший по численности населения район Таллина. Само собой разумеется, в силу своих обязанностей мне пришлось подробно изучить принципы функционирования сложнейшего городского хозяйства. В свое время мы ездили в Ригу — перенимать опыт и делиться им. Особенно меня интересовала ситуация с квартирными товариществами в латвийской столице.

Отсталая Рига

— А какие преимущества дает участие в подобных товариществах?

— Члены таких товариществ объединяются для того, чтобы самостоятельно приводить в порядок свои дома, коммуникации в них, а также дворы и парковки. Они вкладываются в их благоустройство: ежемесячно вносят небольшие суммы в специальные ремонтные фонды, из которых и финансируются необходимые работы.

Но нельзя сказать, что людей полностью предоставили самим себе — у нас в Эстонии уже давно наступило понимание, что государству и самоуправлениям следует сотрудничать с зарегистрированными объединениями жильцов и всемерно им помогать.

В Таллине до шестидесяти процентов работ по благоустройству и реновации домов проводятся следующим образом: жилтоварищества подают свои проекты на проводимые муниципалитетом конкурсы. Те из них, которые признаются наиболее удачными, город оплачивает.

Государство тоже дотирует подобные проекты: например, утепление фасадов, чтобы повысить теплосберегаемость. Но очень многое, повторяю, финансируется именно из частных взносов. Таким образом, у горожан воспитывается ответственное восприятие среды своего проживания, они учатся относиться к ней по—хозяйски.

— Именно поэтому Таллин выглядит столь чистым и благоустроенным?

— Да, конечно же. И меня удивило, насколько же рижане в этом плане неорганизованные! Рига напомнила мне Москву или Санкт—Петербург, где жильцы отстали от Таллина в плане создания квартирных товариществ на долгие годы. В Риге, насколько мне известно, практику жилтовариществ начали внедрять лишь недавно.

Но тут еще нужно, чтобы у людей сложилась соответствующая психология. Ведь многие просто не желают страховать свое имущество, брать на себя ответственность за него, вкладываться в его развитие.

Честно говоря, когда была в Риге, обратила внимание, что фасады многих домов смотрятся не слишком ухоженными. У нас в Таллине такого не увидишь. Если проехаться по нашим спальным районам, можно сразу обратить внимание, как они хорошо выглядят — а все потому, что жильцы сами об этом заботятся.
Когда люди могут самостоятельно определять сроки и качество работ по ремонту своих крыш, фасадов, систем отопления, то они, естественно, стремятся сделать все в лучшем виде. Никто же себе не враг, верно?

Приманка для «понаехавших»

— В свое время Таллин стал первой столицей Евросоюза с бесплатным общественным транспортом. Не страшно ли было идти в 2013 году на этот шаг?

— Общественный транспорт — это дотируемая услуга. Всегда и везде, в любом городе и государстве. Пять лет назад в Таллине был проведен опрос, в ходе которого подавляющее большинство горожан высказалось за то, чтобы сделать общественный транспорт бесплатным. Условие использования этой услуги — человек должен являться официально задекларированным жителем именно таллинского самоуправления.

В Таллине на тот момент проживало много людей, официально числившихся обитателями других самоуправлений. Соответственно именно эти муниципалитеты получали их налоги, но не Таллин. С введением же права на бесплатный транспорт все эти люди поспешили перерегистрироваться уже в качестве жителей Таллина — и их налоги стали доставаться столице, это получились огромные суммы. Таким образом, город остался в выигрыше.

Денег хватило и на то, чтобы продолжать инвестировать в новые автобусы, в новые трамваи, в реновацию трамвайных путей. Впрочем, тут помогло и государство — деньгами из фонда, образованного от продажи Эстонией своих квот на загрязнение атмосферы.

К слову, в технологическом плане наш город старается идти впереди планеты всей: у нас еще с прошлого года отрабатывается методика использования автобусов—"беспилотников«.

— В Латвии население все больше перебирается из регионов в столицу. В Эстонии, видимо, аналогичная ситуация?

— Да, тут разницы между нашими странами нет никакой. В правительстве и парламенте постоянно ведутся дискуссии на тему того, как вернуть жизнь в сельскую местность и в небольшие населенные пункты в провинции. Несколько месяцев назад была утверждена программа по созданию новых рабочих мест в регионах.

Идея заключается в том, чтобы вывести из столицы ряд государственных структур и учреждений и разместить их за пределами Таллина — чтобы хоть как—то оживить провинцию. Госучреждениям придется нанимать на работу местных жителей, и у тех появится стимул не покидать родные края.

Пока что о результатах этой программы говорить еще рано, надо выждать какое—то время. Тут ведь все упирается отнюдь не только в рабочие места — нужно, чтобы и демографическая тенденция была положительной, иначе работать окажется просто некому.

Добить промышленность

— Самым отсталым в Эстонии считается северо—восточный регион с русскоязычным населением Ида—Вирумаа — аналог нашей Латгалии. Такой же русскоязычный...

— Верно, обстановка там весьма нерадостная. Но после того как на исходе 2015 года правительство Эстонии возглавила Центристская партия, определенные инвестиции в Ида—Вирумаа пошли. Деньги на развитие получили, в частности, города Силламяэ, Кохтла—Ярве, Нарва.

При этом нужно четко понимать, что становой хребет этого региона — сланцевая промышленность. А сейчас как раз все чаще раздаются голоса, что она, дескать, очень опасна в экологическом плане и от нее нужно отказаться. Надо, мол, максимально возможно переходить на «зеленую энергию». В частности, такую точку зрения продвигает глава парламентской комиссии по окружающей среде Райнер Вакр, и его поддерживает коалиционная Социал—демократическая партия, в которой он состоит.

Но такая позиция — это полная безответственность по отношению к нашему северо—восточному региону! Там огромное количество людей зарабатывают на жизнь именно работой в сланцевой отрасли! Именно поэтому наш северо—восток еще как—то держится, но если остановить добычу и переработку горючих сланцев, то эта территория окончательно опустеет.

У нас сейчас много рассуждают о том, что надо предложить жителям региона максимально доступные программы переквалификации. И такие программы уже есть, они действуют. Но сланцевикам они не очень—то помогают — поскольку это люди со своим чрезвычайно специфическим рабочим опытом, да и, как правило, уже в возрасте.

Еще весьма печалит, что при прежних правительствах государственная помощь оказывалась лишь частным сланцевым кампаниям, а средства госконцерна Eesti Energija зачастую направлялись на какие—то безумные многомилионные прожекты за границей (в Иордании. — Авт.). В итоге эти деньги так и канули в черную дыру.

Распугали россиян

— А соседство с Россией — оно северо—востоку Эстонии вредит или помогает?

— В идеале должно, конечно, помогать. Что региону реально вредит, так это «война санкций», уже несколько лет ведущаяся между Эстонией с одной стороны и Россией — с другой.

Например, построили в Ида—Вирумаа большой и замечательный технопарк, а инвесторов нет. Первоначально ведь инвесторов предполагалось привлекать именно из России, граница с которой проходит там совсем рядом. Но в нынешней геополитической ситуации россияне не готовы вкладываться в проекты на территории Эстонии, хотя изначально интерес у них к этому технопарку присутствовал.

Без инвестора и без евроденег

— Недавно жители Тарту добились отмены строительства целлюлозного завода, который собирались возвести в их городе. Это хорошо или плохо?

— А тут уж с какой стороны посмотреть. Разумеется, это показатель демократии — хорошо ведь, когда голос народа не остается неуслышанным. Вот только интересы бизнеса в данном случае оказались явно не на первом месте.
«Спасение города от опасного завода» превратилось в громкую саморекламу для многих муниципальных политиков — и они этот пиар получили. Но, как мне кажется, в выигрыше на самом деле оказались далеко не все. Думаю, потенциальные работники этого завода — вот они—то точно расстроились.

Министр экономики будет встречаться с инициаторами проекта строительства целлюлозного завода, и они вместе попытаются найти какой—то компромисс. Так что это предприятие все равно построят где—нибудь в Эстонии — но уже не в Тарту.

— Сейчас много говорят о том, что в следующем периоде планирования Евросоюз ограничит дотации странам Балтии. Власти Эстонии это беспокоит?

— Очень беспокоит — это я могу подтвердить как заместитель председателя парламентской комиссии по надзору за бюджетом. Представители Госконтроля говорят, что есть ряд важных услуг, которые были у нас в Эстонии целиком переведены на финансирование европейских фондов. Сотрудники Госконтроля предупреждают, что в период следующего многолетнего финансового плана Евросоюза, который начнется в 2021 году, выделяемые Эстонии дотации ЕС могут сократиться на сорок процентов, то есть на 1,5 миллиарда евро. Соответственно исчезнут дотации в сфере науки, образования и культуры, а также общественной интеграции.

И теперь нужно срочно что—то предпринимать, пересматривать систему финансирования и начинать экономить везде, где только возможно. Переводить систему на новые рельсы потребуется в ближайшее время, уже в течение этого года.

Русский язык в эстонских школах

— А как у вас в Эстонии сейчас ситуация с русскими школами?

— Это та тема, которую я постоянно стараюсь отслеживать. Ситуацию со школами нацменьшинств у нас в государстве иначе чем половинчатой назвать не получается. Согласно принятой у нас системе, обучение с десятого по двенадцатый класс называется гимназическим образованием. Так вот к настоящему моменту лишь три столичные школы и еще одна в Нарве получили право самостоятельно определять свой язык обучения в гимназической степени — но лишь при условии, что их выпускники овладеют эстонском на высшем уровне C1.

Есть и другие школы нацменьшинств, желающие учить на подобных условиях, но они не могут добиться соответствующего разрешения. Хотя это был бы оптимальнейший вариант — оставить на родном преподавание хотя бы точных наук, одновременно внедряя чудо—методики, позволяющие в совершенстве овладеть эстонским.

— А раздаются ли голоса за то, чтобы совсем упразднить русские школы?

— Конечно же, националисты требуют немедленной эстонизации русских школ. Но это чистый популизм, ведь подобное невозможно по ряду объективных причин. Например, у нас в государстве ощущается явный недостаток школьных учителей — как эстоноязычных, так и русских, прекрасно владеющих государственным языком.

Да и те педагоги—эстонцы, что есть, далеко не все согласны идти работать в русские школы. Министр образования Майлис Репс совершенно справедливо задалась вопросом: а согласятся ли сами эстоноязычные родители с тем, чтобы отменить школы нацменьшинств и «разбавить» русскими детьми «титульные» классы? Думаю, ни родители, ни педагоги к такому не готовы. Хотя, наверное, заметно увеличилось бы число детей—эстонцев, владеющих русским языком.
— А вот еще недавно в Латвии запретили преподавание на русском языке в частных вузах. В Эстонии о подобном шаге не подумывают?

— Лично мне смысл такой меры непонятен. Правда, у нас в Эстонии частных вузов, предоставляющих образовательные услуги на русском, совсем немного — но это от отсутствия большого спроса, а не потому что государство запрещает.

Мне кажется, что подобное вмешательство в дела частного бизнеса — это нонсенс, государство до такой степени регламентировать эту сферу не должно.

Владимир ВЕРЕТЕННИКОВ.

«Честно говоря, когда была в Риге, обратила внимание, что фасады многих домов смотрятся не слишком ухоженными. У нас в Таллине такого не увидишь».

«А согласятся ли сами эстоноязычные родители с тем, чтобы „разбавить“ русскими детьми „титульные“ классы?»