Право на атом: Иран вернулся на мировую сцену
Неожиданное препятствие на пути иранского ядерного урегулирования: американский Конгресс разрабатывает законопроект, который позволит парламенту заблокировать соглашение с Ираном. Глава сенатского комитета по международным отношениям, республиканец Боб Коркер, заявил, что договоренность с Исламской республикой ослабит региональные позиции США и их союзников — в первую очередь, Израиля. В Конгрессе сейчас именно у республиканцев — большинство, так что шанс того, что антииранский законопроект будет принят, довольно велик. Впрочем, свое слово должны еще сказать экономисты.
Срочная новость из швейцарской Лозанны — "Договорились!" — приходит, когда в Тегеране был поздний вечер. Вали-Аср — главную и самую длинную улицу в иранской столице тут же сковала гигантская пробка, Тегеран до утра разрывает грохот петард.
"Я очень надеюсь, что, наконец, все изменится, что мы будем жить лучше, что мы не будем изгоями, — говорит один из местных жителей. — Мы такие же, как все, мы не поддерживаем террористов. Мы хотим жить без страха и внешнего давления".
"Посмотрите на нас, — добавляет другой иранец. — Иранцы настроены дружелюбно. Мы не хотим ни с кем враждовать, мы, наконец-то, избавимся от санкций".
Главный иранский герой в это время — еще в Лозанне. Фотография Джавада Зарифа в коллективе "шестерки" — России, США, Франции, Германии, Великобритании и Китая – и правда, сенсация. Иран впервые за последние 12 лет вернулся на мировую сцену. Флаг Исламской республики со сцены швейцарской переговорной площадки так и не унесли.
Триумфальное возвращение из Лозанны транслируют в прямом эфире: в Тегеране – выходной. Центр города стал пешеходным — три часа Джавад Зариф ездит по иранской столице. Его швейцарский успех — это возможность выбраться из затяжного и, кажется, уже бесконечного кризиса. ВВП страны падает с момента введения санкций.
К нации обращается президент — тоже в прямом эфире. "Мы победили, — говорит Хасан Рухани. — Санкции вводились не для того, чтобы Иран пошел на переговоры. Их целью было принудить нас к капитуляции. Утверждения о том, что мы согласились на сделку из-за санкций, лишены оснований".
В этом месте Рухани немного лукавит. Как раз в обмен на обещания снять все санкций Иран расстается со своим оружейным ураном. Схема снятия санкций при этом еще не прописана. "Этому будут посвящены усилия экспертов, которые должны представить развернутый подробнейший документ, расписывающий все по деталям, — отмечает глава МИД РФ Сергей Лавров, — и то, что делает Иран, и как будут конкретно сниматься санкции до 30 июня этого года".
Иран свернет две трети своих мощностей по обогащения плутония и урана. Сделка, звучит из Белого дома, основана вовсе не на доверии — на тотальном контроле. "Иран столкнется с жесткими ограничениями в ядерной программе, — заявляет Барак Обама. — Если Тегеран будет хитрить и обманывать, если мы только заметим что-то подозрительное, то санкции будут возвращены".
Главный вопрос для самого Ирана – когда, наконец, можно начать торговлю ресурсами. Четвертый в мире экспортер нефти и второй по объемам запасов участник экспортного картеля ОПЕК (80 процентов доходов республики — это как раз черное золото), но санкции снимут, как минимум, через полгода. Формальным поводом их наложить стали снимки из космоса. Американские спецслужбы нашли на территории Ирана ядерные объекты. Тегеран тогда говорил: это исключительно мирный атом. Но американцы, оценив размеры объектов, не согласились. Почему отмена антииранских санкций вдруг интересна Белому дому сейчас?
Керри — активный и очень старательный участник переговоров. Сегодня утром он даже скажет, что ему некогда было есть. Если санкции действительно снимут, Иран сможет увеличить поставки на миллион баррелей в сутки. Нефть, по замыслу американцев, должна хлынуть на мировые рынки, обрушив цены.
"Понятно, что Иран, как производитель нефти крупный и потенциально крупный экспортер газа, для нас определенную угрозу представляет, но мы здесь поступили в соответствии с нормами международного права, и нашим понимаем того, как должна мировая политика развиваться, — говорит директор Фонда национальной энергетической безопасности, политолог Константин Симонов. — А что касается влияния этой истории на нефтяные цены, на самом деле, оно не будет таким уже заметным".
Первая реакция на договоренность в Лозанне — и правда, падение. Нефть марки Brent дешевеет сразу на 5 процентов. Но сегодня эмоции улеглись, и котировки снова растут. Ведь всем очевидно: чтобы вернуться в обойму нефтеторговцев, Ирану нужен, как минимум, год, а перед этим — избавиться от центрифуг — вместо 19 тысяч оставить 6.
Пять лет назад весь мир облетели кадры торжественного запуск завода в Натанзе. Тегеран, демонстративно нарушив все 5 резолюций ООН, все-таки начал обогащать уран и объявил об этом тогда официально: открыта дорога к бомбе. "Иран — ядерная держава, — заявлял тогда Махмуд Ахмадинежад. — Я хочу во всеуслышание заявить — первая партия обогащенного 20-процентного топлива произведена и передана в распоряжение ученых".
Доказать, что это неправда, теперь главная задача Ирана. Развивать мирный атом при этом не запрещают. Но главные итоги от швейцарских переговоров — в другом: это, конечно, геополитика. Иран сможет урегулировать вопросы в Афганистане и на Ближнем Востоке, стать своего рода региональным жандармом, что устраивает, в том числе и Россию: интересы и позиции стран совпадают.
"Иран сможет успокоить весь Ближний Восток, — подчеркивает лидер ЛДПР Владимир Жириновский. — Он может уничтожить "Исламское государство" ИГИЛ, не дать возможность действовать любым экстремистским организациям. Иран в этом смысле станет региональной державой, помешает Турции стать региональной державой".
Иранская ядерная программа долгие годы, и правда, была предлогом для силового сценария. Теперь же гипотетические бомбардировки объектов утратили всякий смысл. Так что переговоры в Лозанне разрешили один из ключевых кризисов в регионе. Для России отсутствие санкций против официального Тегерана — возможность начать стройку "Бушера-2". Стоимость потенциальных контрактов между Москвой и Тегераном уже сосчитали — 20 миллиардов долларов. И это лишь то, что просочилось из кулуаров в Лозанне.