Контрабанда нефти и политика: терпение Вашингтона в отношении Ирака заканчивается

Под руководством своего эффективного лидера Моктада ас-Садра Ирак теоретически стремится не впасть в чрезмерную зависимость от какой-либо страны. Именно к этому призывал блок Садра «Сайрун» во время последних всеобщих выборов в Ираке в мае 2018 года. И какое-то время эта теория, казалось, действовала. Ирак все время отстаивал интересы Китая и России против интересов США. Хотя на практике Иран продолжал обходить санкции, направленные на то, чтобы помешать ему сохранять власть над своим соседом за счет влияния военных, ополченцев и проиранских политиков в Багдаде. Самый верный признак того, что США уже устали от ситуации, что было выражено в форме последней отсрочки, предоставленной США чуть более недели назад Ираку для продолжения импорта иранской электроэнергии и природного газа — всего 30 дней, это самая короткая отсрочка за всю историю.

На той же пресс-конференции, на которой Морган Ортагус, пресс-секретарь Госдепартамента США, объявила о новой короткой отсрочке, она демонстративно объявила о новых санкциях против 20 иранских и иракских организаций, через которые поступали деньги в элитные Силы «Кудс» иранского Корпуса стражей исламской революции. Эти Силы в значительной степени являются главной операцией внешней разведки Ирана, а также его самой военной частью, которая была создана и возглавлялась генералом Кассемом Сулеймани, пока его не убили США 3 января. По словам Ортагус эти 20 субъектов используют зависимость Ирака от Ирана как источника электроэнергии и газа, проводя контрабанду иранской нефти через иракский порт Умм-Каср и отмывая деньги через иракские подставные компании, нарушая санкции. До введения 30-дневной отсрочки США первоначально предоставили 45-дневную отсрочку Ираку, когда ввели санкции против экспорта иранских энергоносителей в ноябре 2018 года.

За этим последовали еще пять отсрочек — две 90-дневные отсрочки подряд, затем две 120-дневные отсрочки подряд в июне и октябре, а затем 45-дневная отсрочка в феврале, прежде чем США призвали Ирак доказать, что он сокращал импорт иранского газа и электроэнергии. Очевидно, что этого не произошло. По словам источников в Вашингтоне, близких к администрации президента, если Ирак не представит США убедительные доказательства этого, это станет последней отсрочкой Ирака в том, что касается импорта иранской энергии. «Раньше мы шли по этому пути с Пакистаном — с правительством, которое притворялось, что оно помогает нам в борьбе с Аль-Каидой (запрещена в России). Но в то же время ISI предлагало помощь бен Ладену. Мы больше не будем играть в эту игру», — подчеркнул источник.

Параллели между Ираком и Пакистаном с точки зрения США касаются не только денег, заявил президент США Дональд Трамп. В начале января, когда иранские ракеты поразили две иракские военные базы, в которых размещались войска США, Трамп заявил, что он введет санкции против Ирака, если американские военные будут вынуждены уйти из страны после подобных инцидентов. Однако в прошлом месяце было выпущено 30 ракет российского производства «Катюша» по военной базе США в Кэмп-Таджи к северу от Багдада, погибли трое военнослужащих, двое из которых американцы и один британец, по словам военных США и Ирака. Это нападение проводилось в том же стиле, что и ракетные обстрелы 4 января на американской авиабазе Балад около Багдада и в Зеленой зоне, которые, как сообщается, стали ответом Ирана на убийство Сулеймани.

Это были самые громкие атаки на американские активы в Ираке на сегодняшний день, одну только атаку 4 января назвали прямым актом возмездия за убийство Сулеймани Ираном. Однако на самом деле было совершено по меньшей мере 15 новых атак на военный и невоенный персонал США в Ираке, осуществляемый силами Ирана, только в этом году. Учитывая отвращение президента Трампа к участию в «бесконечных войнах на Ближнем Востоке», США на эти провокации ответит не военным способом, а финансовым — введя санкции против Ирака.

Время для этого идеально подходит по двум ключевым причинам. Во-первых, это означало бы снижение поставок нефти с рынка с высоким сбытом и низким спросом, поскольку Ирак просто не сможет платить своим разработчикам. Во-вторых, это произойдет в то время, когда финансы Ирака почти на нуле из-за продолжающейся ценовой войны и повсеместной коррупции в его нефтяном секторе. В первом случае на прошлой неделе парламентский комитет по экономике Ирака рекомендовал, чтобы международным нефтяным компаниям, работающим во втором по величине производителе нефти ОПЕК, платили нефтью, а не наличными, и чтобы они снижали «ненужные» расходы из-за падения цен на нефть. Комитет также предложил задержать выплаты внешнего долга, в том числе репарации Кувейту, сократить заработную плату различных работников государственного сектора на 60%, сократить инвестиционные и несущественные текущие расходы. В северной полуавтономной области Курдистана ситуацию не спасает тот факт, что его собственные средства объемом около $1 млрд, полученные от экспорта нефти, застряли в ливанском банке BankMed, так как они заморожены, в то время как нефтяная торговая фирма IMMS предъявляет иск региональному правительству за возврат суммы.

Что касается второго вопроса, текущее финансовое положение Ирака вполне может стать таким же плохим, как и ситуация, с которой он столкнулся всего 5 лет назад, когда само правительство Багдада рассчитывало, что в течение года задолженность перед международными нефтяными компаниями составит $18 млрд, помимо $9 млрд непогашенной задолженности за 2014 год. Учитывая, что средний размер вознаграждения за баррель нетяжелых сортов нефти, добытых поверх начального уровня, выплачивается в первом и втором раундах торгов с международными нефтяными компаниями, в пределах между $1,15 (Лукойл, Западная Курна-2) и $5,50 (Газпромнефть, Бадра), остается открытым вопрос: насколько огромен долг перед международными нефтяными компаниями?

Одна из причин заключается в том, что, поскольку на момент заключения контрактов в 2009 году у правительства Ирака было много долгов, международным нефтяным компаниям во многих случаях предложено внести крупные авансовые платежи в рамках своей заявки, которая будет погашена позднее. Но иракские власти не включали регулярные графики платежей во многие из этих контрактов. Вместо этого их надо было выплатить на разовой основе, когда была возможность заплатить их. Со все еще действующими контрактами для многих месторождений, предложенными в 2009 году, связан и «платеж за поддержку инфраструктуры» в расчете на баррель. Эта расплывчатая категория платежей связана не только с общим техническим обслуживанием месторождения, но и с «затратами на разработку и безопасностью месторождений». Все они учитываются отдельно от вознаграждения за баррель, все это было крайне непрозрачно. С практической точки зрения масштаб этих платежей часто был довольно большим, большая часть этих платежей шла на «администрирование» элементов, связанных с месторождениями. По словам министра нефти Адиля Абдул Махди, Ирак «потерял $14 448 146 000» с начала 2011 года до конца 2014 года, выплачивая «денежные компенсации», связанные с разработкой этих месторождений.

В этом контексте Ирак стоит на 162 месте среди 180 стран, согласно Индексу восприятия коррупции 2019 года независимой международной неправительственной организации Transparency International (TI). TI так описывает Ирак: «Массовые растраты, мошенничество в сфере закупок, отмывание денег, контрабанда нефти, которые поставили страну на самое дно в международном рейтинге коррупции, помешали эффективному государственному строительству и предоставлению услуг». Признавая, что антикоррупционные инициативы страны расширились с 2005 года, TI добавляет, что они по-прежнему не могут обеспечить сильную и всеобъемлющую систему целостности. «Политическое вмешательство в антикоррупционные органы и политизация коррупционных проблем, слабое гражданское общество, отсутствие безопасности, ресурсов и неполноценные правовые положения мешают правительству эффективно сдерживать растущую коррупцию», — заключает агентство.