Языковые инспектора заставят русского дворника учить латышский
22 сентября мэр Риги Нил Ушаков обжаловал в суде решение Центра государственного языка Латвии, который выписал штраф рижской Думе за использование русского языка в соцсетях.
Как бы нынешние власти Латвии ни старались вытеснить русской язык изо всех сфер общения, в том числе из Интернета, одобрения среди населения они пока не получают. Последнее социологическое исследование среди рижан показало: почти 70% опрошенных считают, что в соцсетях городская Дума должная использовать также и русский язык.
Ни правительство, ни посольство Соединенных Штатов Америки, ни даже латышские националисты — Центр государственного языка — вот настоящие хозяева Латвии. Воле этой организации в стране подчиняются все и вся. Один из примеров — сердечко над словом "Рига" на въезде в город. Оно полюбились и туристам, и горожанам. Но языковая инспекция постановила: запретить. Согласно грамматике латышского, никакого сердца в слове "Рига" нет.
Но большую часть времени Центр госязыка проверяет не бетонные сооружения, а людей. Каждому наемному работнику в Латвии нужно иметь одну из шести так называемых языковых категорий. В списке кабинета министров – 4,5 тысячи профессий. Например, дворник должен владеть языком на уровне "А1", строитель – на "А2", а охранник и вовсе — на "B2", дальше только уровень носителя.
Проводит экзамены Центр содержания образования при министерстве. Даже для получения низшей категории – "А1" — придется пройти тест на устное восприятие, побеседовать с экзаменаторами и написать мини-сочинение.
Теоретически смысл существования языковых категорий — в том, чтобы работник качественно выполнял свои обязанности. Но по факту это становится способом борьбы с нежеланием тех русских, которым в работе латышский не нужен, его учить. В концепцию национального государства никак не вписываются люди, у которых и работодатель, и клиенты, и коллеги говорят между собой не на латышском.
"Многих работников, например, на Центральном рынке гоняют, штрафуют и прочее. Таким карательным способом мы не добьемся результатов", — уверен Илья Баранов, депутат Балвской краевой думы.
От Балви до границы с Россией — 30 километров, до Риги — 226. Но проворные языковые инспекторы, проверяющие уровень владения латышским, доезжают и сюда. Депутата Ивана Баранова неизвестный доброжелатель обвинил в недостаточном знании государственного языка, и действительно у депутата оказалась только лишь низшая категория.
"Люди меня выбирали, я уже третий срок как депутат. Никто не в праве меня лишить депутатского мандата, это противоречит всем директивам по правам человека", — отметил Баранов.
Пока дело "Баранов против Центра госязыка" рассматривают в Верховном суде Латвии, депутат занимается восстановлением православного храма. Сруб подарили друзья из Псковской области, на остальное собрали с миру по нитке. В Балви, по статистике, живут семь тысяч человек, а по ощущениям — пять. Считать жителей, когда границы открыты до самого Дублина, не так просто.
"У нас был мясокомбинат. Очень большое предприятие, много людей работало. Продукция шла заграницу, в том числе и в Россию. А сейчас вот работать негде. Дети наши все уезжают за лучшей долей, как говорится", — сказала одна из жительниц Балви.
Соседнее предприятие — молочный завод. Он пережил две мировые войны, но не двухтысячные годы. Сейчас в Балви производство осталось только одно — пекарня, где работают 30 человек. При этом внешне город выглядит ухоженно — деньги берут от ЕС. Но программа Фонда выравнивания заканчивается в 2020 году.
В 2016 году латвийцев, живущих за границей, — таких, по пристрастной официальной оценке, 370 тысяч человек — начали официально приглашать назад. Запущена социальная программа "Хочу тебя обратно". Тем, кто уехал, присылают виртуальные открытки. Но место долго пустым не будет — уже в этом сезоне латвийским фермерам не хватило рабочей силы. Так, урожай черники в хозяйстве Алексея Фомичева собирали гастарбайтеры с Украины.
"Было бы намного приятнее и комфортнее работать с местными работниками, все-таки менталитет, они находятся в Латвии, в любом момент, если им что-то не нравится, могут уехать. А с украинцами или с так называемыми внешними работниками есть определенные дополнительные обязательства. Мы должны им платит минимум 818 евро", — сказал Фомичев.
При этом минимальный оклад для местного — 370 евро. Выходит, что платить иностранцу приходится в два раза больше. Но при том что безработных в Латвии около 90 тысяч, Алексей не смог найти всего 70 человек для сбора урожая. А в следующем году работников потребуется в два раза больше. И тут бы на помощь могли прийти беженцы, которых по европейской квоте принимает Латвия, но из 23 человек, которые уже получили документы здесь, в стране остались только двое. Еще 46 живут в рижском пригороде Муциниеки в ожидании решения властей, но потом тоже, скорее всего, уедут туда, где обустроиться и проще, и дешевле.
Даугавпилс. Второй по численности населения город в стране и на 80% русскоязычный. Тут есть то, чего в остальной Латвии не увидишь, — Вечный огонь горит в парке Дубровина круглый год. Среди тех, кто платит по счетам за газ, — депутат Юрий Зайцев. Восстановление Вечного огня обещал в своей предвыборной программе. Недавно к нему тоже пришли языковые инспекторы.
"Закон оговаривает, что самоуправление имеет право давать информацию только на государственном языке. Или там есть оговорка: на языках ЕС. А русский под язык Евросоюза не подпадает. Парадоксальная ситуация складывается, когда в русском городе визитную карточку депутата на русском языке сделать нельзя", — говорит Зайцев.
О чем поет Инесе, не смогут перевести даже те, кто латышским языком владеет. "Ружиня" — это народная песня на латгальском языке, есть в Латвии и такой. Он распространен в восточной земле Латгалии, где как раз и находится Даугавпилс.
"Латгальским языком пользуюсь с детства, потому что общаюсь с мамой и братом. Все знают, что есть такой язык, единственное — его не считают языком, его считают больше диалектом, хотя у нас есть своя письменность", — сказала Инесе.
До 30-х годов ХХ века на латгальском даже преподавали в школах и играли в театрах, не говоря о книгах и газетах. Но в 1934 году авторитарный правитель независимой Латвии Карлис Ульманис фактически запретил использование языка. И сегодня официального статуса у латгальского нет, а латвийскими филологами язык и вовсе считается исторической разновидностью латышского.
Но с ними не согласны 150 тысяч человек — столько осталось носителей. Много для маленькой Латвии. Но Центр госязыка вряд ли до них когда-нибудь доберется, работы с русским языком — на десятилетия вперед.