Торговая война: Европа хочет лишить Китай статуса лидера на мировом авторынке

Между правительством Китая и руководством Евросоюза назревает конфликт. Брюсселю очевидно, что ЕС не в состоянии противостоять конкуренции с китайскими производителями электрокаров, поэтому решено ввести высокие пошлины не только на азиатские бренды, но и на автомобили европейских брендов, сборка которых налажена в КНР. Пекин обвинил Европу в протекционизме и намерен дать отпор ответными санкциями. Евросоюз решительно настроен защищать свой рынок, особенно в отношении электромобилей. Примечательно, что еще в 2019 году доля Китая в этом сегменте была менее одного процента, но уже к 2023 году она достигла показателя в 8%. Что касается прогноза на 2025 год, ожидается 15%. Согласно данным исследовательской компании Rhodium Group, с 2020 года импорт из Китая увеличился с 1,6 млрд до 11,5 млрд долларов, причем цены на китайские товары на 20% ниже. В Евросоюзе убеждены, что такие показатели достигнуты нерыночными механизмами. «Мировые рынки наводнены дешевыми электромобилями. И их стоимость искусственно поддерживается на низком уровне за счет огромных государственных субсидий», – заявила председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен во время ежегодного заседания Европарламента в Страсбурге. В итоге европейцы инициировали антидемпинговое расследование в отношении КНР. Теперь Брюссель принял решение повысить пошлины, для сравнения: до недавнего времени их размер составлял 10%, а с 12 июля для китайского производителя BYD они составляют 17%, для Geely – 20%, для SAIC – 38%. Сотрудничающие с Еврокомиссией компании будут платить в среднем 21%, а отказавшиеся – 38,1%. Кроме того, европейским брендам с заводами в Китае тоже увеличили пошлины, в частности BMW. По мнению кандидата экономических наук, доцента кафедры логистики Финансового университета при правительстве РФ Ольги Жильцовой, политика Евросоюза в отношении Китая – это попытка облегчить конкурентную борьбу и избавиться от доминирования китайцев, контролирующих уже половину мирового рынка. Источник: The Economist