По струнам и континентам. Музыкант Князев объяснил, почему остался в Москве
«И страна, и мир развиваются только благодаря культуре. То, что сейчас пытаются запретить российскую культуру, – бред! Духовная война, которую нам объявили, ни к чему хорошему не приведёт», – считает Александр Князев.
Он не только виолончелист № 1 в России, но и интереснейший собеседник. Говорить с ним можно долго. И не только о культуре. Чем и воспользовался «АиФ» в преддверии нового музыкального сезона, на который у Александра Князева большие планы.
Как любить Родину
Татьяна Уланова, aif.ru: Александр, тяжело переживаете изоляцию России от внешнего мира?
Александр Князев: А как вы думаете? Я ведь раньше за границей выступал чаще, чем в России. Здесь играл в основном в мегаполисах – Москве, Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Казани. Много проектов было во Франции и Японии.
Диски свои я записывал только на Западе. Последний раз это случилось в Литве, с литовским пианистом, но вышла пластинка в Бельгии. Больше года прошло – я её ещё в руках не держал. Везде в мире продаётся, а я даже по интернету не могу заказать. И пианист из Литвы не может отправить её мне в Россию.
– В былые времена вы играли до сотни концертов в год...
– Если не больше. Сейчас – 30–50. Денег тоже стало меньше. На жизнь хватает. Но обидно, что вот уже полтора года ни записей, ни выступлений за рубежом.
– Отчего же вы не уехали на Запад с началом СВО, если у вас там была суперкарьера?
– А я не могу без России. И это не патетика. Сегодня так затаскали выражение «любить Родину», что слово «патриотизм» стало чуть ли не ругательным. Если оно святое, как утверждают многие, зачем повторять его каждую секунду?!
Некоторым моя мысль, возможно, покажется крамольной. Но Родину можно любить издалека.
Вот скажите: Рахманинов, который перечислял деньги России, когда Великая Отечественная началась, любил Родину? А Шаляпин? Бунин? Но они же эмигрировали.
– Вы смогли бы любить Родину из Парижа?
– Я не смог бы. Я люблю Россию, и мне надо быть здесь. Я три года прожил в Париже с француженкой. При этом преподавал в Московской консерватории и каждые две недели мотался туда-сюда. Париж – потрясающий город. Там хорошо жить. Но при мысли о том, что я мог бы остаться там навсегда... Нет! В Москву, в Москву!
– А что, в Москве лучше?
– Дело не в том, что лучше. Роднее! Природа родная, люди, русский язык, который хочется слышать.
Я три года говорил с моей подругой на английском. Тогда и понял, что эмиграция не для меня. Начинаю тосковать. Во Франции меня всегда грела мысль, что в любой момент могу вернуться домой.
Другой вопрос – я хотел бы работать в России больше. А ситуация сейчас сложнее, чем раньше. И для меня это импортозамещение. Но я оптимист: закончится СВО, стена рухнет. Уехавшие будут возвращаться, а мы их – принимать.
– Уверены, что уехавших надо будет принять назад?
– Абсолютно. Тех, кто заслуживает, примем. Приедут – будут работать. А не захотят вернуться – их дело. Признаюсь, я не сижу в интернете и не знаю, кто что говорит о России. Смотрю только сводки СВО.
– Выступали перед солдатами, ранеными?
– Пока нет. Но не отказался бы. Может, меня не приглашают, потому что боятся моих гонораров? (Смеётся.) Но... Раз уж я не езжу сейчас за границу, то хотел бы здесь работать в полную силу. У меня лично на нынешний сезон большие планы. Хочу сыграть много концертов (наметил две премьеры, причём одну мировую). Хочу в октябре поехать в Италию (первый выезд за долгое время).
Хочу... Нет! Больше ничего не скажу! Не время.
Надо мечтать
– Многие нынче живут сегодняшним днём. А вы строите планы.
– Сидеть и дрожать? Ну уж нет! Я строю планы. Мечтаю. И даже ставлю себе сверхзадачи. Однажды Мстислав Ростропович вспомнил, как побывал на аудиенции у папы римского. Иоанн Павел II сказал ему: «Маэстро! Жизнь – как лестница. Вы идёте по ней, и каждый ваш поступок – это одна ступенька: либо вверх, либо вниз. Главное – не стоять, а всё время двигаться. Если вы не идёте вверх, вы обязательно опуститесь».
Сейчас, например, я не знаю, как сыграть последнюю страницу в скрипичном концерте Шумана (я сделал переложение для виолончели, что местами было почти неисполнимо). Честно, пока не придумал. Потому что это запредельно сложно. Но, надеюсь, всё получится, и состоится премьера. Даром что Шуман не такой эффектный. Не то что Дворжак – после его концерта весь зал встаёт! А Шумана, как ни играй, большого успеха не бывает.
– Вы неаполитичны и, говорят, даже занимаетесь при включённом телевизоре...
– Я же не вслушиваюсь в каждое слово. Папа, когда писал диссертацию, тоже включал телевизор – нужен был абстрагирующий шум. И с Виктором Третьяковым (известным скрипачом. – Ред.) мы в этом сошлись. Он признался, что тоже играет под ТВ, не приглушая звук.
– При этом вы везде слушаете только классику, чаще – Баха.
– Да, шансона и эстрады вы у меня не найдёте.
– А если пришли в ресторан, а там шансон или рэп?
– Уйду. Вообще, заранее спрашиваю, есть ли музыка. Если радостно говорят: «Есть!» – отвечаю: «Спасибо, до свидания». К счастью, хотя бы в одном ресторане Москвы точно звучат Бах, Моцарт или что-то итальянское. Правда, громко.
– Из 62 лет 56 вы занимаетесь академической музыкой. Неужели никогда не хотелось послушать что-то другое?
– В юности увлекался битлами. Но теперь и они уже классика. Если сравнивать с тем, что звучит из телеящика, «Битлз» – это Бах, Бетховен и Моцарт, вместе взятые.
– Простите, но даже у битлов не было таких длинных волос, как у вас. Играть не мешают?
– Видеть в зале красивых девушек точно не мешают. Я ведь артист. Хочу нравиться... В молодости я и на дискотеки ходил. Но хуже того стиля, что превалирует сегодня на нашей эстраде, по-моему, нет ничего.
Раньше мне казались ужасными Хиль и Кристалинская. Теперь осознаю: это хороший уровень. Всё-таки старые композиторы – Дунаевский, Баснер, Богословский, Пахмутова (дай Бог ей здоровья!) – писали настоящие мелодии. Сейчас же чем примитивнее, тем лучше. А тексты типа «Остановите, Вите надо выйти» – просто паноптикум!
– Слава богу, у нас есть Рахманинов, Шостакович...
– ... а в мире есть организаторы, которые прекрасно понимают, что ни русскую культуру, ни русских артистов отменить нельзя. Россию всегда уважали и любили, потому что у нас есть Достоевский, Толстой, Мусоргский, Прокофьев... Запрещать нашу культуру – это бред! Шутка ли – в Нью-Йорке проходил ежегодный фестиваль Чехова, где ставили все его пьесы. А с какой болью мой друг-литовец говорит: «Нам не велено больше играть русскую музыку»!
Нормальные люди на Западе ждут не дождутся, когда всё закончится и опять начнётся культурный обмен между государствами. Он просто необходим!
Страна развивается только благодаря культуре. И страна, и весь мир. А та духовная война, которую нам объявили, ни к чему хорошему не приведёт. Нигде!