«Наш козырь — террор»? Чего добились «Народная воля» и её противники
Противостояние с террористами развивается по законам тенниса — острее дашь, острее получишь. Подача со стороны «Народной воли», убившей Александра II, была острейшей. Но при Александре III от «свирепых нигилистов» остались только воспоминания...
145 лет назад, 3 июля 1879 года, в Воронеже закончил свою работу первый общероссийский съезд революционной организации под названием «Земля и воля». По иронии судьбы он же оказался и последним — уже в августе непримиримые фракции этой организации примутся делить совместно нажитое имущество.
И никакого беспредела!
А вместе с имуществом будут делить и знаковое название. Вот тут и возникнет жёсткий конфликт интересов. Если явочные квартиры, подпольные типографии, лаборатории и даже деньги с оружием разделили полюбовно, то уступать бренд не хотелось никому. В итоге его просто похоронили. На обломках «Земли и воли» возникло сразу две тайных организации.
Одна, как считается, весьма скоро сойдёт на нет, не оставив особого следа. Разве что её название станет впоследствии ловушкой для школьников, которым кажется, что «Чёрный Передел» — это что-то из серии «мама-анархия»: террор, кровища, бомбисты и полный беспредел. Прямо как в песне лидера группы «Ва-БанкЪ» Александра Ф. Скляра «Чёрное знамя»: «Крылья расправляет чёрный беспредел...» В реальности же беспредел хоть и отлично рифмуется с переделом, не имеет к нему никакого отношения. Так называлась система, сложившаяся в крестьянских общинах, когда раз в несколько лет земля перераспределялась между семьями согласно количеству едоков. То есть по справедливости. Грубо говоря, «Чёрный Передел» как бы заявлял своим названием, что его основная цель — справедливое перераспределение земли. Всей, включая помещичью и государственную. Но по возможности перераспределение бескровное, без бомбистов и беспредела.
Плеханова просто высмеяли
Вторая прославится гораздо более громко. Настолько, что в последние десятилетия XIX века именно её участники станут в глазах мировой общественности как бы усреднённым портретом русского человека. Кто такой русский? Нигилист и революционер с револьвером в одном кармане, самопальной бомбой в другом и с ворохом прокламаций за пазухой. Спасибо тогдашнему лидеру общественного мнения, писателю и большому оригиналу Оскару Уайльду, сочинившему пьесу «Вера, или Нигилисты». Хотя если уж начистоту, никакими нигилистами члены организации «Народная воля» всё-таки не были. Они имели вполне ясную и, в общем, выполнимую программу. Но портрет или, вернее, его непременные атрибуты в виде револьверов, заточек и адских машин — в яблочко. Дело в том, что именно террор стал главным инструментом их политической деятельности.
И именно террор был тем самым камнем преткновения, который расколол «Землю и волю». Собственно, Воронежский съезд и начался со скандала. Георгий Плеханов, обеспокоенный слишком уж большим вниманием своих соратников к «дезорганизации правительства» посредством револьверов, взрывов и маниакальной установки на цареубийство, попробовал их осадить: «Даже полная удача самого главного дезорганизаторского плана приведет к перемене лица, но не политической системы. Единственная перемена, которую можно с достоверностью предвидеть, — это вставка трёх палочек вместо двух при имени Александр». Таким образом Плеханов намекнул, что если даже получится убить императора Александра II, его место займёт сын и наследник Александр III, а больше ничего не изменится, разве что хуже станет. Его чуть ли не единодушно осмеяли, после чего Георгий Валентинович вспылил: «В таком случае, господа, здесь мне больше нечего делать. Прощайте!»
Сейчас мы знаем, что всё сбылось по слову его — всё-таки Плеханов был нерядовым мыслителем и проницательным аналитиком. Но тогда всем окружающим казалось, что он блефует. Да что казалось — и сам Плеханов пребывал в расстроенных чувствах. Его «Чёрный Передел» оказался на обочине. Эта организация не интересовала молодёжь, которой был нужен адреналин и романтика борьбы с «гидрой самодержавия». Соратник Плеханова Осип Аптекман впоследствии писал: «Конечно, были в Петербурге и у нас сторонники, но их можно было счесть, самое большее, десятками, а к народовольцам шли непрерывно целые толпы молодежи...» Молодой морской офицер Эспер Серебряков, состоявший ещё в «Земле и воле», заявил Плеханову: «Теоретически вы правы, но психика у молодежи теперь иная; она, молодежь, не пойдёт за вами». И подтвердил это собственным примером, вступив в военную организацию «Народной воли».
«Император удирал, как перепёлка»
А у народовольцев дела вроде как шли в гору. Если признать, что одной из главных целей террора является создание атмосферы беспомощности и постоянного страха в ожидании удара, идущего не пойми откуда, то с этим у них было всё в порядке. Вот как описывает своё детство художник Александр Бенуа: «Покушение Соловьева 14 апреля 1879 года открывает в моем детстве целый период, завершившийся только года три-четыре спустя. Император, человек, стоявший выше всех на свете, вынужден был удирать, как перепёлка, как заяц, от выстрелов какого-то студентишки — это представилось мне беспредельно чудовищным... Все эти годы представляются мне подёрнутыми каким-то сумраком. С этого времени государь стал появляться на улицах Петербурга, не иначе как мчась во всю прыть в закрытой блиндированной карете, окружённой эскортом казаков. Я боялся этих встреч: вдруг тут-то и бросят бомбу, а осколок попадёт в меня!»
И это были ещё цветочки. После того как 1 марта 1881 года очередное покушение всё-таки достигло цели и Александр II был убит, правительство впало в настоящую панику. Александр III вообще выехал в Гатчину и два года просидел там безвылазно, раз за разом откладывая коронацию, без которой, между прочим, его статус «самодержца Всея Великия и Белыя и Малыя» был не вполне легитимен. Губернский предводитель петербургского дворянства и гласный Петербургской городской думы Алексей Бобринский открыто заявлял: «С нигилистами не справиться. Им надо уступить. Одна только конституция может ныне спасти Россию!» И даже один из столпов самодержавия, обер-прокурор Святейшего Синода Константин Победоносцев охарактеризовал состояние власти одним словом: «Маразм». Сейчас так в обиходе называют симптомы старческого слабоумия, но Победоносцев отлично знал, что греческим термином «маразмос» в медицине называют почти полное прекращение психической деятельности на фоне истощения.
Реальную опасность проглядели
Словом, казалось, что «Народная воля» одержала победу. И, несмотря на то, что участников покушения судили и казнили, власть пребывает в ступоре. Ткни — всё и повалится...
Но так только казалось. Противостояние с террором и террористами развивается по законам тенниса — острее дашь, острее получишь. Подача со стороны «Народной воли» была такой, что острее не придумать. Результат тоже впечатлял — к концу царствования Александра III от «Народной воли» в частности и «свирепых нигилистов» в целом остались только воспоминания.
А что же бесперспективный «Чёрный Передел»? Он же вроде приказал долго жить ещё в начале царствования Александра III? Да, именно так. Но с одним небольшим нюансом. Пять человек из этой организации — Плеханов, Игнатов, Засулич, Дейч, Аксельрод — начальные буквы фамилий которых доставляют студентам-историкам массу положительных эмоций, создали группу «Освобождение труда». На неё власть, охваченная азартом охоты за террористами, внимания не обращала. В самом деле, что по сравнению со «свирепыми нигилистами» эти тихони, просветители рабочих? Так — мелкая сошка, не представляющая реальной опасности. А ведь из деятельности этой группы, как ни крути, выросла первая отечественная марксистская партия — РСДРП. Которая, получив уже в XX столетии к своему названию довесок в виде скромной буквы «б», устроила Октябрь.