«Продается малосольная осетрина и муж с женою»: на в России торговали крпеостными

Торговля людьми в современной России, как и в большинстве стран мира, считается преступлением. Но до отмены крепостного права в 1861 году крестьяне являлись такой же собственностью помещика, как и лошади, собаки, охотничьи ружья, мебель и т.п. Людей можно было не только продавать целыми семьями или поодиночке, но и закладывать, дарить, а также обменивать на другое имущество.

Крестьяне – это товар

Известный историк Борис Тарасов в своей книге «Россия крепостная. История народного рабства» (Москва, 2011 г.) отметил, что полное закабаление крестьян и превращение их в собственность помещиков произошло при явном попустительстве со стороны государственной власти.

«Торговля людьми в России с начала XVIII и до середины XIX столетия была совершенно обыкновенным делом. Владельцы продавали крепостных крестьян точно так же, как любое другое имущество, давая объявления об этом в газетах или приводя свой живой товар на рынки», – написал Б.Ю. Тарасов.

Не менее суровая оценка закабаления крестьян содержится в книге «Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?» (Москва, 2016 г.), которую в соавторстве написали Сергей Кара-Мурза, Михаил Шевченко и Александр Чаянов.

«Разложение феодализма сопровождалось не только непомерным ростом эксплуатации труда закрепощенных масс, но и чудовищным надругательством над их личностью и человеческим достоинством. В это время частновладельческие крестьяне и дворовые по существу перестали считаться людьми… Их свободно меняли на собак, проигрывали в карты, дарили, завещали и закладывали», – посетовали авторы исторического исследования.

От 50 копеек до 5 тысяч

Стоимость каждого конкретного человека в России варьировалась в зависимости от пола, возраста и профессиональных навыков. Б.Ю. Тарасов указал, что в середине XVIII века средняя цена крестьянина составляла около 30 рублей, а к 80-м годам она выросла до сотни «целковых».

Больше всего платили за людей искусства. Талантливого музыканта могли продать за 800 рублей, а за актрису крепостного театра, если она была молода и хороша собой, просили до 5 тысяч. Хотя где-нибудь в Новгородской губернии обычную девушку можно было купить всего за 5 рублей, а годовалый ребенок оценивался в 50 копеек.

В книге «Крепостная Россия. Мудрость народа или произвол власти?» приводятся, как пример, такие объявления, печатавшиеся в газетах второй половины XVIII века:

«Некто продает 11 лет девочку и 15 лет парикмахера, да сверх того 4 кровати, перины и прочий домашний скарб».

«Продается малый 17 лет и мебель».

«Продается малосольная осетрина, семь сивых меринов и муж с женою».

«За отъездом продается лошадь, две горничных девушки и т. п.».

Люди поставлены в один перечень со скотом и предметами домашнего обихода. И отношение к ним было соответствующим.

На породистых собак

Хотя животных нельзя причислять к вещам, все же, в современной России они считаются собственностью своих хозяев, и породистых щенков покупают и продают за весьма значительные суммы.

Доктор исторических наук Сергей Нефëдов в своей монографии «История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции» (Москва, 2010 г.) процитировал слова некоего сельского священника: «Всем известно, что помещики-псари за одну собаку меняли сотню людей. Бывали случаи, когда за борзую отдавали деревни крестьян. Один продавал девушек-невест по 25 рублей, другой в то же время покупал борзых щенков по 3000 рублей. Стало быть, 120 девушек равнялись одной суке».

Порой особо породистые щенки по прихоти богачей, неумеренно соривших деньгами, своей стоимостью доходили до 10 тысяч.

В ростовской газете «Приазовье» 4 апреля 2018 года была опубликована статья журналистки Татьяны Стаценко «Когда людей меняли на собак». В ней рассказывается об исследовании, которое провел местный историк Дмитрий Зенюк. Он выяснил, что предки жителей села Маргаритово Азовского района Ростовской области, вероятнее всего, были в конце XVIII века обменены на породистых собак. И легенда, бытующая среди старожилов, имеет под собой реальное основание.

Как пояснил Дмитрий Зенюк, село было основано в 1783 году неким «греко-албанским переселенцем» Маргаритом Мануиловичем Блазо. По рассказам местных жителей, он профессионально занимался разведением собак и нередко обменивал их на крестьян. Первыми жителями села Маргаритово стали шесть семей, которых М.М. Блазо переселил в Приазовье из Рязанской губернии, получив крестьян в обмен на породистых четвероногих питомцев.

Эти сведения подтверждаются записями священника местной Благовещенской церкви Диомира Шамраева. В 1901 году в ответ на запрос XII археологического съезда он написал: «Маргаритовка образована из крепостных крестьян, переселённых из Рязанской губернии, сохранивших и теперь свой великорусский язык».

Как предполагает историк Дмитрий Зенюк, владельцем обмененных крестьян был генерал-лейтенант Лев Дмитриевич Измайлов (1764-1834 гг.), которому принадлежало обширное поместье на Рязанщине. Согласно достоверным свидетельствам, у генерала было около 700 породистых собак, для которых он ничего не жалел. И в обмен на нового замечательного щенка дворянин был готов отдать столько крестьян, сколько запросят.

На лошадей

Помещиков, которые превыше всего ценили породистых скакунов, в России было никак не меньше, чем увлеченных собаководов. Поэтому никого не удивляло, что крестьян меняли на лошадей. Причем, стоили эти благородные животные заметно больше, чем люди.

В нескольких номерах журнала «Русский архив» за 1869-1870 годы были напечатаны мемуары адмирала Павла Васильевича Чичагова, которые так и называются: «Записки адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал». Среди всего прочего адмирал отметил: «При Императоре Александре я пустил на выкуп своих крестьян, ради их освобождения; за каждую душу мужского пола, кроме женщин, мне выдали по 150 рублей. Цена была назначена самим правительством. Желая в то же время избавиться от конского завода, устроенного в моем имении, я продал старых английских маток за триста, четыреста рублей каждую, т. е. более, нежели вдвое против стоимости людей».

Даже старая кобыла стоила дороже, чем крестьянин. А за молодых и породистых скакунов отдавали целые села вместе с населением.

На виолончель, часы и мебель

В своей книге «Крепостной Петербург пушкинского времени» (Ленинград, 1937 г.) известный искусствовед Андрей Яцевич подчеркнул, что помещики могли обменивать крестьян и на различные предметы. Например, на музыкальные инструменты.

«Пушкин, как известно, был дружен с Михаилом и Матвеем Виельгорскими. Последний был прославленным музыкантом своего времени, владевшим замечательной виолончелью итальянской работы, которую он получил в обмен «на тройку лошадей с экипажем и кучером в придачу». На портрете Виельгорского кисти Карла Брюллова художник запечатлел и эту замечательную виолончель», – написал А.Г. Яцевич.

То есть, за свой инструмент музыкант Матвей Виельгорский отдал человека, трех лошадей и экипаж.

Впрочем, за крестьян получали и более прозаичные вещи. Так, некий казачий есаул Попов обменял принадлежавшую ему женщину на часы. Об этой истории упомянул известный философ Александр Герцен в своей газете «Колокол» за 1860 год.

В целом, за человека можно было получить любой необходимый предмет домашнего обихода: от мебели до сервиза. А разорившиеся помещики часто продавали свой личный скарб вместе со слугами.

На охотничьи ружья

Помимо всего прочего, дворяне очень ценили охотничьи ружья иностранного производства. В XVIII веке они импортировались в Россию из Европы и могли стоить по нескольку сотен рублей. Стоит ли говорить, что за такое огнестрельное оружие, часто украшенное металлическими вставками с растительным орнаментом, любители охоты с легкостью отдавали своих крепостных.

Некоторые дворяне екатерининской эпохи увлекались коллекционированием французских, английских, испанских и греческих ружей, а также замечательных дамасских сабель, ножны которых были оправлены в золото и богато декорированы драгоценными камнями. За такую красоту иному помещику было не жаль отдать какое-нибудь сельцо.

На разные услуги

Очень часто крестьян обменивали не на конкретные предметы или скотину, а на различные услуги, необходимые помещикам. Людей дарили чиновникам в качестве взятки, купцам – за тот или иной товар, священникам – за обещание помолиться о душе дворянина.

Например, в книге «Крепостной Петербург пушкинского времени» приведен отрывок из мемуаров известного дипломата Дмитрия Николаевича Свербеева, которые были изданы в Москве в 1899 году. Он написал: «… крестьянских мальчиков и девочек дарилось, особенно барынями, порядочное количество. Набожные барыни любили награждать своих духовных отцов или поступались знакомым купцам или купчихам, хотя ни те, ни другие не имели права иметь у себя крепостных и держали их у себя в рабстве, часто весьма тяжелом, на имя дарителей. По недостатку в деньгах или по скупости дарили людей судейским и приказным за их одолжения по тяжебным и следственным делам».

То есть, если нужно было за что-то отблагодарить чиновника, купца или священника, а денег на подарок тратить не хотелось (свои, кровные), то помещик мог отдать взамен за оказанную услугу нескольких крестьян. Например, просто отняв детей у их родителей.

А.Г. Яцевич отметил, что гвардейские офицеры в пушкинскую эпоху нередко обменивали своих крепостных на продолжительный отпуск от службы у непосредственного начальства.