Иркутские истории. Мундир не помеха ч.1
«С конца мая 1889 года Иркутск полнился тревожными слухами о новом начальнике края. Говорили, к примеру, что генерал-лейтенант Горемыкин на прощальных обедах в Петербурге заявляет намерение двинуться из Иркутска в Тибет и его непременно завоевать. Причём все ссылались на корреспонденцию в одном из английских изданий, и было решительно непонятно, почему оно вызывает такое доверие». Ох уж эти фейки! И ведь им верится легче всего… «Иркутские истории», Валентина Рекунова.
Мнимая угроза
С конца мая 1889 года Иркутск полнился тревожными слухами о новом начальнике края. Говорили, к примеру, что генерал-лейтенант Горемыкин на прощальных обедах в Петербурге заявляет намерение двинуться из Иркутска в Тибет и его непременно завоевать.
Опытные чины не поддерживали таких разговоров, но подписчики получили уже несколько столичных газет, подтверждавших самые худшие предположения. Причём все ссылались на корреспонденцию в одном из английских изданий, и было решительно непонятно, почему оно вызывает такое доверие. Собственно, усомнилось только «Новое время»; зато оно провело расследование и установило: генерал-лейтенант Горемыкин никогда не делал угроз Тибету, никаких речей на прощальных обедах не держал и самих обедов не устраивал. Так что «англичанка» всё выдумала.
К сожалению, «Новое время» ушло к сибирским подписчикам позже, чем отбыл в Иркутск сам генерал — и встречать Горемыкина решено было сдержанно, то есть не на подступах к городу, как обычно, с многочисленными депутациями, хлебом-солью в Вознесенском монастыре.
Обычно навстречу начальнику края выезжал начальник губернии, и, прибыв с ним в Иркутск, подавал тайный знак городскому голове, так что тот понимал, как вести себя дальше. Вот и в этот раз, только-только выйдя из экипажа, губернатор Светлицкий отыскал глазами Николая Егоровича Черных, но тот, очень взволнованный, не мог отвести взгляда от Горемыкина и не заметил доброго знака. Растерялся, помрачнел, а вслед за ним помрачнели и депутации.
Горемыкина отвезли в Белый дом, у которого уже выстроился караул, а в большом зале ожидали чины первой руки, как военные, так и гражданские. Все молчали, озирались в поисках оркестра, но музыкантов нигде не было видно. А то, что музыкантов не пригласили, никому не приходило в голову, так это было бы странно. Но сам генерал не выглядел удивлённым и немедленно всех отпустил, попросив помогать ему в управлении краем.
Кое-кто попробовал бросить мостки к генерал-губернаторше, её высокопревосходительству Елене Дмитриевне Горемыкиной. Попасть к ней оказалось совсем несложно, и держалась эта первая дама как-то очень уж просто и открыто, много спрашивала и терпеливо выслушивала. Под конец же заметила мягко:
— Напрасно тревожитесь вы о последствиях «неудачной» встречи Александра Дмитриевича в Иркутске: вряд ли он заметил ваш «холодный приём». У него иное в предмете, и о каждом он судит исключительно по делам.
«Гости» стали рассыпаться в восторгах, и первая дама обнаружила вдруг язвительность и суровость:
— Не тратьте понапрасну силы: муж не терпит никакого угодничества и чинопочитания. И я тоже.
Через день пришли московские почты, а с ними и застрявшее «Новое время». Все прочли — и не то чтоб поверили, но всё же немного успокоились.
Не симпатизирую. Но помогу
Только-только обревизовав Красноярск, генерал-губернатор снова отправился в путь — на этот раз в Якутск, а оттуда в Олёкминский уезд. Удалось объехать его весь, включая и места обитания ссыльных скопцов.
Якутский губернатор докладывал с плохо скрываемой гордостью:
— Всем на удивление эти сектанты оказались искусными огородниками и кормят нас всех арбузами круглый год!
Иркутянам тоже выкатили три арбуза; два чинам из сопровождения, а третий, совершенно выдающийся, весом в 45 фунтов и высотой в 3/4 аршина, — генерал-губернатору.
Свита не дотерпела до Иркутска и хорошо подсластила обратный путь, а вот Горемыкин приберёг якутское чудо для своих именин.
— Арбуз как показатель сладости и сочности ссылки, — пошутил он, приглашая гостей к столу.
В тот вечер управиться с великаном не удалось, и на другое утро потчевали всю канцелярию. И вот ведь что удивительно: чиновники словно бы захмелели. И осмелели; в особенности Иван Петрович Моллериус, правитель дел, солидный, серьёзный и очень сдержанный. Александр Дмитриевич очень был удивлён и даже заинтригован, но вида не подал и с готовностью отвечал:
— Вы правы в своих предположениях: я не симпатизирую сепаратисту Потанину. Отнюдь. И мысль присвоить читальне имя его жены не кажется мне удачной. Но препятствовать я не буду и даже подпишусь под ходатайством.
— А известно ли вам, патрон, что инспектор народных училищ Иркутска Троицкий-Сенютович забросал канцелярию жалобами на чиновника особых поручений Корнилова? А дело-то в том, что Александр Александрович с ним не здоровается, даже на публике.
— Это верно, что у инспектора несколько прозвищ?
— Мне известны два: «доносчик» и «мерзавец».
— Вот и ответ, как следует поступать с его «жалобами».
Троицкий-Сенютович вскоре оставил Иркутск.
7 августа 1890 года генерал-губернатор А. Д. Горемыкин вернулся из очередной поездки по Якутской области. У городской черты был встречен казачьей полусотней. На площадке перед резиденцией встречен ген-лейтенантом Шкуринским и почётным караулом. Было около восьми вечера, но в зале ждали высшие военные и гражданские чины и представители городского управления. С проведением железной дороги процедура встреч и проводов упростилась, но всё же оставалась достаточно утомительной. По обыкновению, Александр Дмитриевич телеграммой из Красноярска строго-настрого запрещал отвлекаться на его встречу, но даже и ночью на перроне обязательно ждали губернатор, командующий войсками, воинский начальник и ещё полтора-два десятка начальствующих.
Справочно
Из газеты «Восточное обозрение» от 01.09.1895: «29 августа из Иркутска выехал г. главный начальник края, отправившийся в Петербург по делам службы. Проводить А. Д. Горемыкина и его семейство собрались начальники отдельных частей, гласные думы и частные лица. Генерал-губернатор, прощаясь с присутствующими, указал на цель своей поездки: представиться Государю императору и поздравить Их Величеств с бракосочетанием. Кроме того, личное присутствие генерал-губернатора в Петербурге необходимо для решения многих важных вопросов, касающихся нашего отдалённого края. Проводы не ограничились одним официальным прощанием. До ста человек отправилось провожать начальника края на Боковскую станцию, где в особой палатке был сервирован обед. Играл оркестр военной музыки и горели костры. Обед прошёл без всякой официальной принуждённости, при многочисленных тостах за путешественников, за Иркутск и его граждан. Прощание носило вполне сердечный характер. В 10 час. вечера А. Д. Горемыкин и его семейство выехали с Боковской станции, сопутствуемые добрыми пожеланиями провожающих».
Честь имею поздравить: вы победили меня
Антракты в городском театре часто затягивались, и одна часть публики зависала в буфетах, а другая прогуливалась в фойе, образуя небольшие кружки — по интересам. В один из таких вечеров и зародилась идея создать Общество попечения о народном образовании.
Договорились встретиться через несколько дней, и пришли трое: старший чиновник особых поручений при начальнике края Корнилов, управляющий местной конторой Сибирского торгового банка Шостакович и начальник Иркутского горного округа Боголюбский.
Довольно скоро разработали устав, но при согласовании случилась заминка: инспектор народных училищ Восточной Сибири Татлин потребовал закрепить за ним право свободного распоряжения всеми средствами общества, в противном же случае отказывался ставить подпись. К счастью, Татлина перевели в другой округ, а новый инспектор Дедов согласовал Устав без единого замечания. Новое общество принялось за организацию чтений, то есть нашло бесплатные аудитории и хороших чтецов, готовых работать безвозмездно. Но тут оказалось, что бывший инспектор народных училищ Татлин перед отъездом успел испортить обедню — составил заключение о вредности предполагаемых лекций и неблагонадёжности некоторых чтецов. Правление общества апеллировало к генерал-губернатору Горемыкину (как попечителю учебного округа), но поддержки не получило.
— Я руководствуюсь циркулярами министерства народного просвещения, а они предоставляют инспекторам полномочия цензоров, — пояснил он правлению.
— Но циркуляры — очень своеобразная литература, уже в силу обычного для них косноязычия. Для толкования требуется солидная юридическая подготовка, — строго заметил Корнилов.
Члены правления переглянулись: Александр Александрович был, конечно, в числе приглашённых от общества, но при этом оставался подчинённым генерал-губернатора, его чиновником по особым поручениям. И дерзости от него не ждали, а меньше всего Горемыкин. Но Корнилов пошёл ещё дальше:
— Предупреждаю, ваше высокопревосходительство, что я буду оспаривать ваш отказ в Сенате.
Генерал-губернатор помолчал и сухо заметил:
— Что же, закон даёт вам такое право.
Некоторое время спустя пришёл ответ из Сената, и достаточно неожиданный для всего окружения начальника края. Теперь никто уж не сомневался, что карьеру Корнилова можно считать законченной.
Между тем наступает один из царских дней, и чины приходят в собор на Богослужение. И начальник края просит у подчинённых внимания и подходит к Корнилову:
— Честь имею поздравить: вы победили меня в Сенате. Должно быть, Богу это было весьма угодно.
Справочно
Из газеты «Восточное обозрение» от 25.03.1898: «Концерт в пользу недостаточных выпускных воспитанниц института. Особенно хорош был номер в четыре руки Мендельсона, исполненный лучшими здешними пианистками Е. Д. Горемыкиной и М. П. Вознесенской».
Из газеты «Восточное обозрение» от 10.05.1898: «Экстренное заседание городской думы 2 мая. Хлебный вопрос. Настоящее собрание было весьма характерным для здешней городской управы: оказалось, что она дотянула с приобретением хлеба до той минуты, когда в городских магазинах его почти совсем не осталось. Из затруднительного положения вывел городское управление главный начальник края А. Д. Горемыкин, который через посредство Б. Г. Патушинского склонил винных заводчиков к уступке для города 15.000 пудов хлеба по 1 руб. 30 коп. за пуд, с доставкой. Мало того, дефицит, который должен получиться при продаже этого хлеба по 1 руб. 20 коп. за пуд, начальник края обещал пополнить из имеющихся в его ведении специальных сумм».
Из газеты «Восточное обозрение» от 20.05.1898: «Открытие отделения бесплатной библиотеки-читальни в Рабочей слободе состоялось 17 мая. Несмотря на ветреный и ненастный день, открытие посетил начальник края А. Д. Горемыкин. На молебствии, совершённом отцом Николаем Шастиным, при пении хора учеников ремесленно-сиропитательной школы под управлением г. Лосева присутствовали также главный инспектор училищ Дедов, вице-губернатор Цехановецкий. Помещение читальни состоит из трёх маленьких комнат и имеет пока один шкаф с книгами. Читальня получила крупное пожертвование в 100 руб. от А. Д. Горемыкина. При таком сочувственном отношении начальника края к нуждам народного образования здешние библиотеки-читальни будут всё более и более развиваться».
Реставрация иллюстраций: Александр Прейс