В годы Великой Отечественной войны Симбирск-Ульяновск стал духовным центром православной церкви. До сих пор кажется невероятным, что на родине В. И. Ленина, вычищенной от религиозных предрассудков, вновь забился пульс церковно-патриотической жизни. О том, как уцелевшие после многолетних репрессий архиереи, священники и верующие симбиряне плечом к плечу вместе со всей страной ковали Великую Победу, узнавал наш корреспондент. На 12 дней раньше Сталина В июле 1941 года, когда немецкие танки рвались к Москве, вождь мирового пролетариата Иосиф Сталин начал свое обращение к советским гражданам словами: «Братья и сестры!» Традиционное православное обращение прозвучало как признание особого момента, когда большевистская идеология оказалась бессильной перед лицом смертельной опасности. Хотя мало кто знает, что именно в РПЦ впервые заговорили о начале народного сопротивления захватчикам. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) обратился к верующим в первый же день войны - на 12 дней раньше Сталина и на два часа раньше наркома Молотова. «Не в первый раз приходится русскому народу выдерживать испытания, - говорилось в воззвании. - С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу». Осенью 1941 года в Ульяновск была эвакуирована Московская патриархия во главе с митрополитом Сергием (Страгородским). Город в мгновение ока превратился из колыбели революции в церковную столицу, стал местом, где в течение двух лет находилось высшее церковное духовенство и возносились самые ярые молитвы о победе русского воинства. Из костёла в собор К прибытию высокопоставленных гостей практически не осталось церквей. Германовский собор и Владимирская церковь находились в полуразрушенном состоянии. Действовал лишь один-единственный храм - на старом кладбище, который по понятным причинам не мог стать патриаршим собором, сердцем эвакуированной русской церкви. Выход нашелся неожиданный - бывший католический костел на улице Водников, 15 (ныне улица Корюкина) переоборудовали и довольно быстро переименовали в Казанский патриарший собор. Именно в нем началась новая страница церковно-патриотической жизни страны. Отсюда впервые прозвучал призыв митрополита Сергия о сборе пожертвований в фонд обороны и помощи Красной армии. 30 декабря 1942 года владыка Сергий начал собирать средства на танковую колонну имени Димитрия Донского. Результат превзошел ожидания - верующие передали более 300 миллионов рублей. На эти деньги было изготовлено 40 танков Т-34, а также создана авиаэскад-рилья имени Александра Невского. Общую лепту внесли и прихожане нового Казанского собора, пожертвовав около 100 тысяч рублей. Также значительную сумму передал священник села Ивановка Константин Конарев, получивший за это наперсный крест от митрополита. Всего за время войны ульяновцы собрали 150 миллионов руб-лей на военную технику и отправили 500 тысяч единиц теплых вещей фронтовикам. Помощь священнослужителей и монашествующих не ограничивалась только молитвой и сбором пожертвований. На оккупированных территориях они помогали партизанам, становились связными, распространяли сводки Совинформбюро. Не случайно медаль «Партизан Отечественной войны» стала распространенной среди духовенства. За мужество и героизм десятки священнослужителей были награждены медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы» и «За доблестный труд в ВОВ». «Мы готовим священника, а он маршал» Переломным моментом в отношениях государства и церкви стала ночь с 4 на 5 сентября 1943 года. В Кремле состоялась встреча Сталина с тремя высшими иерархами - митрополитами Сергием, Алексием и Николаем. Двое из них впоследствии станут патриархами. Встреча длилась около двух часов. В первую очередь митрополит Сергий поднял вопрос о дефиците церковных кадров. Сталин прервал владыку и спросил: «А почему у вас нет кадров?» Возникла пауза, но митрополит, не смутившись, ответил: «Мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Сталин улыбнулся: «Да, да, я семинарист». В молодости Сталин учился в семинарии, но, как известно, духовенство на дух не переносил. Ввиду того что вождь был умным политиком, он пытался извлечь из происходящего рациональную выгоду. Уже через три дня в Москву спецрейсами доставили 19 авторитетных священников со всего СССР, в том числе архиепископа Луку, знаменитого хирурга Войно-Ясенецкого, будущего лауреата Сталинской премии. В поддержку ленд-лиза Историки до сих пор недоумевают, почему Сталин, зная о патриотической деятельности церкви с первых дней войны, решился на открытый диалог лишь в 1943 году. Дело в том, что важным оставался именно внешнеполитический аспект. Накануне Тегеранской конференции Сталину требовалась поддержка западных союзников для открытия второго фронта. В странах западной демократии многое зависело от настроения общественности. Сведения о религиозной свободе в СССР могли стать решающим аргументом в деле открытия второго фронта. Сталин поддерживал тесные отношения с влиятельным клириком Англиканской церкви, настоятелем Кентерберийского собора Хьюлеттом Джонсоном - активным сторонником помощи Советскому Союзу. Когда в августе 1943 года представители Англиканской церкви выразили желание посетить СССР, Сталин осознал: для встречи на высшем уровне предпочтительнее иметь полноценного патриарха, а не местоблюстителя. Собор в Чистом переулке, где до сих пор находится патриаршая резиденция, прошел молниеносно. Через неделю англиканская делегация уже была в Москве, а в ноябре состоялась знаменитая Тегеранская конференция. Капитулировали на Пасху Триумфальное завершение войны верующие восприняли не иначе как проявление Божественного промысла. Немецкое командование начало переговоры о капитуляции 6 мая 1945 года - в день православной Пасхи, праздника победы жизни над смертью. Более того, Светлое Христово Воскресение в тот год совпало с днем святого великомученика Георгия Победоносца - покровителя русского воинства. Стоит отметить, что после победы геополитический расчет Сталина обрел новые очертания. Было очевидно, что в зону влияния СССР попадет Восточная Европа с православными странами. Авторитет Русской православной церкви в свою очередь становился инструментом политического контроля. В послевоенный период в высших эшелонах власти родилась идея создания «восточного Ватикана» - центра православия, противостоящего католическому Риму. Именно поэтому в 1948 году с небывалой помпой отметили 500-летие автокефалии Русской православной церкви. На торжества съехались главы поместных православных церквей. Однако оттепель в отношениях церкви и государства продлилась недолго. С 1948 года вплоть до смерти Сталина наметилась политика постепенного ограничения церковного влияния. При сохранении внешне благожелательных отношений участились аресты активных священнослужителей, усилилось налогообложение, были запрещены массовые моления, духовные концерты и крестные ходы. Амбициозный план создания «русского Ватикана» провалился, поэтому необходимость в государственной поддержке церкви отпала. С приходом к власти Хрущева в стране развернулась новая антирелигиозная кампания. Однако память о военном периоде единения государства и церкви сохранилась. История в очередной раз показала, что перед лицом общего врага готовы объединиться даже самые непримиримые силы. Олеся ЗЛОТНИКОВА
