«Если бы у меня были дети, хотела бы, чтобы они получились, как Бестемьянова и Букин». Любимая пара Тарасовой
Наталья Бестемьянова и Андрей Букин проработали с Татьяной Тарасовой больше десяти лет. И стали за это время олимпийскими чемпионами, четырехкратными чемпионами мира и пятикратными чемпионами Европы. Sport24 — об идеальном союзе фигуристов и тренера.
«Они буквально катались на трех ногах, и на трех ногах выиграли все соревнования»
Наталья Бестемьянова и Андрей Букин появились у Тарасовой, которая уже научилась работать в состоянии постоянного напряжения — на олимпийский цикл с Моисеевой/Миненковым и Родниной/Зайцевым пришлось потратить много сил и нервов. В какой-то момент конфликты и ссоры на тренировках звездных учеников стали нормой жизни.
Бестемьянова и Букин были другими — они почти не ссорились друг с другом. Криминальными считались даже те моменты, когда они немного повышали друг на друга голос. С тренером тоже сложилось полное взаимопонимание.
«Наташа с Андрюшей — моя душа, — рассказывала Тарасова в своей автобиографии. — Они для меня не просто пара, не просто талантливые люди. Я именно так чувствовала фигурное катание, как они катались. Мы были абсолютно счастливы втроем.
Нет большей радости, чем совместная творческая работа единомышленников. Сначала я их «лепила» и они меня беспрекословно слушались, а позже, в последние их годы в спорте, мы работали, идеально понимая друг друга. Наверное, раз в жизни бывает такое единение. Не каждый, даже самый опытный и самый известный тренер может таким похвастаться».
Почти идеальную картинку чуть не разрушила первая и единственная любовь Натальи Бестемьяновой — Игорь Бобрин. На момент встречи он был женат и воспитывал сына. Тарасова хорошо знала и жену, и самого Игоря. И тяжело переживала их разрыв.
Ситуацию осложняли и конфликты вокруг труппы ледового ансамбля, в котором работали Тарасова и Бобрин. Ей руководил Юрий Овчинников — родной брат бывшей жены Бобрина и хороший друг Тарасовой.
«Игорь захотел сделать свою труппу, отстранить от руководства коллектива Юру. Естественно, начались скандалы, и они не могли не отразиться на наших с Наташей отношениях. Я как могла старалась не переносить театральные разборки на их тренировки. Игорь очень сложный человек, договориться с ним нелегко, но мне казалось, что как большой спортсмен он сам понимает, что его жене нужно сначала выиграть Олимпиаду, а потом уже выяснять наши отношения».
Тяжелее всего складывался предолимпийский сезон. Из небольшого отпуска Бестемьянова «привезла» оторванную боковую и крестообразные связки в колене — каталась на горных лыжах.
«На лыжах-то едва-едва стояла, но поехала за Игорем, — вспоминала Тарасова. — Я умоляла не ездить, я не разрешала, а она поехала — хочется же с любимым человеком проехаться по горам, ясное дело. И как потом я должна была его любить?»
Бестемьяновой пришлось лечь на операцию — гарантий не давал никто. Проблемы с ногой были и до травмы. Врачи честно говорили, что восстановление может затянуться.
«Наташу только прооперировали, а я на следующий день уже принесла ей запись музыки, чтобы как-то порадовать. Мы до этой травмы и так целый год бинтовали ей ногу, и я не представляла, что же теперь будет с порванными связками. Они буквально катались на трех ногах, и на трех ногах выиграли все соревнования».
По-настоящему чемпионской стала программа «Кабаре».
«Как и полстраны, мы зарабатывали подпольно»
В 80-х Спорткомитет отправлял Татьяну Тарасову на заработки во Францию. За три недели она должна была поставить восемь оригинальных танцев и столько же произвольных программ для местных спортсменов. Весь гонорар за такой интенсив поступал прямиком в Спорткомитет. Тарасова получала суточные — примерно тридцать процентов от того, на что обычно рассчитывали советские спортсмены и тренеры, выезжая на соревнования.
«Конечно, французы мне немножечко подбрасывали, что сейчас не секрет, но и тогда, наверное, они понимали, что тренеру с мировым именем полагается чашечку кофе себе самой купить, — рассказывала Татьяна Анатольевна. — Вспоминаю те годы: вот стыдоба, так стыдоба».
В эти поездки с ней отправлялись и Бестемьянова с Букиным. На местных курортах часто устраивали показательные выступления. Советские фигуристы выступали на них тайком. Если бы об этом узнали в Спорткомитете, легко могли бы дисквалифицировать и лишить всех наград и званий.
«Зато мои ученики зарабатывали деньги, давая восемь — десять показательных выступлений. Потом Андрюшка садился на постель и делили деньги на равные кучки, — вспоминала Тарасова. — Из года в год мы жили в одной и той же гостинице — отеле «Ля Бержери». В конце концов, хозяйка гостиницы Поле стала моей подругой.
Конечно, хотелось заработать, но еще и хотелось показываться, а это уже находилось под строжайшим запретом. По какому праву? Непонятно. Так же, как и полстраны, мы зарабатывали подпольно. Зато к концу поездки, довольные и счастливые на один день спускались с гор в Женеву и одевались на будущий сезон: сапоги, сумки, куртки. В Москву же нельзя деньги привезти: страх господень, если поймают на таможне. Какую-то заначку мы у Поле оставляли. Для нас тогда огромные суммы — пятьсот, тысяча долларов. Но благодаря выкроенным деньгам мы могли хотя бы прилично выглядеть и существовать. Оплачивать портным шитье костюмов, звукорежиссерам запись музыки. Но когда предстояли серьезные траты, мы разносили все купленные за границей тряпки по всем комиссионкам».
«Они стали четырехкратными чемпионами мира, а я перенесла микроинфаркт»
На свои третьи Олимпийские игры — в Калгари — Бестемьянова и Букин ехали фаворитами. Главные соперники — Марина Климова и Сергей Пономаренко выбыли из борьбы досрочно. Накануне Игр Сергей перенес инфекционную желтуху. Лечение проходило очень непросто. В Калгари хватило сил, чтобы обыграть брата и сестру Дюшене, но соревноваться с Бестемьяновой и Букиным было практически нереально. По крайней мере, со стороны Наталья и Андрей выглядели абсолютно непобедимыми. Перед отправлением в Канаду, кажется, волновалась только Татьяна Тарасова.
«Калгари я перенесла очень тяжело, — рассказывала Тарасова. — В этом тихом чудном городке я совершенно разладилась. В конце октября я вдруг увидела во сне падающую Наташу, а потом, как ищу ее ищу, но найти не могу. С октября я больше не спала нормально ни одной ночи. Сон оказался вещим, после Калгари мы расстались.
В их произвольном танце я действительно боялась одного отрывка. Никому не говорила о своем сне, но боялась, что гладко для нас последний вечер на Олимпиаде не пройдет. И она пошатнулась именно в том месте, что мне приснилось. Если посмотреть внимательно видеозапись, то можно увидеть, как она начала падать, но Андрей ее буквально выхватил из падения».
Если не принимать во внимание помарку, на которую указывает Татьяна Анатольевна, Бестемьянова и Букин были безупречны. Вместе с олимпийским золотом отмечали день рождения Тарасовой и первый приличный гонорар — $4,5 тысячи.
На следующее утро после возвращения в Москву Тарасова оказалась в реанимации. Из больницы ее не выпускали полтора месяца.
«На чемпионат мира Наташа с Андрюшей поехали без меня. Я им звонила, меня волновало только их настроение. Они находились в великолепной форме и проиграть могли только сами себе. Не проиграли, стали четырехкратными чемпионами мира. А я перенесла микроинфаркт в результате тяжелейшей гипертонии, которая разыгралась в Калгари».
Этот чемпионат мира стал последним в их спортивной карьере. Большую часть жизни Наталья и Андрей посвятили Театру ледовых миниатюр под руководством Игоря Бобрина.
«Мы не расставались друг с другом, мы взяли и разошлись, — говорила Татьяна Тарасова. — Точнее, разошлись наши дороги — они пошли в одну сторону, а я в другую. Нет, мы не расставались, у нас даже не было прощания. Я люблю их по сей день. Если бы у меня были дети, я бы хотела, чтобы они получились, как Наташа и Андрей».
Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене