«Был дом на берегу бульвара…»

Стихотворение Беллы Ахмадулиной «Дом» каждой своей строчкой словно обращено к дому-кораблю акционерного общества «Феттер и Гинкель» в Красносельском районе. И хотя у поэтессы речь идёт о Никитском бульваре, а наш дом стоит в углу Милютинского и Боброва, на берегу бульвара Сретенского, но всё остальное — слово в слово о нём. Даже номера домов совпадают, оба — 20. Старый тесный лифт — «в печальном лифте престарелом». Тёмный, готический подъезд со стрельчатыми арками окон, «где ветхий лак плафона так трогателен и нелеп». Чугунные решётки перил с псевдогеральдическими розетками и, конечно, приют и мастерская художника, полная «диковинных вещей, воспитанных, как существа». Потому что в доме, воспетом Ахмадулиной, мастерская её мужа, художника Бориса Мессерера, а в доме в Милютинском переулке — квартира и мастерская художника Евгения Лансере. Возможно, это поразительное сходство образов и обликов двух старинных московских доходных домов возникло оттого, что архитектором обоих был «гражданский инженер» Валентин Дубовской — поклонник изысканного и мрачноватого готического модерна. Дому на Никитском повезло больше, его успели построить и заселить при царе, а дом в Милютинском переулке к 1917 году закончить не успели. После революции стройка тянулась ещё больше десяти лет, и последние два этажа завершил архитектор Александр Калмыков. Его жильцов разнообразных, которым не было числа, подвыпивших, поскольку праздник, я близко к сердцу приняла. Какой разгадки разум страждал, подглядывая с добротой неистовую жизнь сограждан, их сложный смысл, их быт простой? Пока таинственная бытность моя в том доме длилась, я его старухам полюбилась по милости житья-бытья. В печальном лифте престарелом мы поднимались, говоря о том, как тяжко старым телом терпеть погоду декабря. В том декабре и в том пространстве душа моя отвергла зло, и все казались мне прекрасны, и быть иначе не могло. Отрывок из стихотворения Беллы Ахмадулиной «Дом» На лестничной клетке каждого этажа было по две семикомнатные квартиры в 220 квадратных метров каждая, но изначальных респектабельных жильцов потеснили или вовсе выселили из центра. Но одна квартира устояла в этом вихре коммунальных реформ. С 1934 года, то есть фактически с момента Лансере, известный художник, член общества «Мир искусства». Революция и Гражданская война застали семью художника на Кавказе, где он преподавал и работал над иллюстрациями к «Хаджи-Мурату» Л. Н. Толстого. Щусев не только помог другу перебраться в Москву, но и когда всех «буржуев» стали «уплотнять», помог Лансере получить разрешение и отмежеваться от новых соседей, разделить квартиру стеной по кухне. Так большая часть кухни и три комнаты, около 83 квадратных метров, достались новосёлам, а четыре комнаты с замысловатой планировкой сохранились за семьёй художника. Его потомки и сейчас живут там на пятом этаже, и на аутентичной двери в стрельчатой арке проёма до сих пор прикручена бронзовая табличка с его фамилией. Евгениев Лансере четверо. Первый — рано умерший замечательный скульптор-анималист. Его сын Евгений Лансере Второй — брат Зинаиды Серебряковой и племянник Александра Бенуа, автор знаменитой картины «Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе» и тот самый друг Щусева. Евгений Лансере Третий тоже живописец, архитектор и книжный график, участвовавший с отцом в росписи Казанского вокзала. И, наконец, нынешний хозяин квартиры — его сын, реставратор и дизайнер Евгений Лансере Четвёртый. Сообщение «Был дом на берегу бульвара…» появились сначала на МОЙ РАЙON.