Зерно – на экспорт, а в дом – мякину
В начале уборки было слово Путина на прямой линии об успехах в экспорте сельхозпродукции – мол, в прошлом году на 25,7 миллиарда долларов, а через пятилетку достигнем уже 45 миллиардов. Вдохновляющая задача.
Однако поля отзываются отнюдь не восторгом. Вот председатель сельскохозяйственного производственного кооператива «Колхоз «Терновский», а также аграрного комитета Думы Ставропольского края Иван Андреевич Богачев открывает свои думы о наболевшем:
– В стране нарушен баланс в сельском хозяйстве между растениеводством и животноводством. Мы в советское время закупали за рубежом 20 миллионов тонн фуражного зерна для животноводства. Сегодня мы вывозим не потому, что больше зерна собираем – просто сегодня некого кормить. Уничтожили свое животноводство. Мы уже съели страусов, кенгуру, буйволов, из-за границы нам завозят молоко, мясо и мясные изделия.
Отсюда излишек зерна. Еще этот излишек не продать, тогда вообще сельское хозяйство остановится. В этом нож острый: из-за сокращения животноводства сокращается само население – нечем заниматься на селе.
В восточных районах Ставрополья вообще молочного животноводства нет. Сокращается все. У нас 440 коров дойного стада на весь Труновский район осталось. Свиноводство – теперь только в нашем хозяйстве. Разве не проблема. А есть ли понимание этой проблемы у тех, от кого она зависит? Говорить с теми, кто не понимает, – пустое дело. В народе знают.
Ну а сегодня мы делаем всё возможное при нашем климате и экономической непогоде. В этом году в крае сложилась воздушная засуха и несколько снижен урожай. Получали мы более 10 миллионов тонн зерна, а ныне, может, 7 с половиной.
В крае завершается уборка. Мы в своем хозяйстве давно закончили – собрали 50 тысяч тонн зерна. Продолжается борьба за выживание.
Идет вымирание села. У нас сейчас в самом почете похоронные организации. В моем родном селе Труновское ежегодно смертность на 50 человек превышает рождаемость. Я в таком возрасте – может, и не доживу, но когда-то в России вынуждены будут принять закон о спасении села. Во имя спасения Родины. Я живу Пушкиным:
Россия вспрянет ото сна!
Но вот сколько моя несчастная Россия будет спать? Уж долго она спит.
С надеждой великого поэта живут хлеборобы и животноводы в каждом уголке страны. Ученый агроном бывшего совхоза «Коммунист» Иловлинского района, член Волгоградского обкома КПРФ Петр Васильевич Иванов говорит:
– С поля сразу прямой вопрос по прямой линии: куда «патриоты» «Единой России» ведут наше государство? Хвалятся – зерна собирают много, на экспорт гонят. Но кормить животину – его нету, а о людях они вообще не беспокоятся. Если зерна все больше, себестоимость дешевле, то почему хлеб все дороже, хлеб все хуже, с добавками? Люди же недовольны.
А рекордами не козырять бы. Почти за три десятилетия капитализма только один раз, в 2017 году, в Волгоградской области превысили сбор зерна нерекордного 1990 года. Все остальные годы в среднем собирали вполовину меньше. И ныне прихватила засуха, зерно не набрало полноты, снизились качества.
Власть неправедная бессильна, так и остаются заброшенными полтора миллиона гектаров полей, а уничтоженное животноводство вообще не в счет. От молочно-товарных ферм со стадом более 1,5 миллиона голов крупного рогатого скота пока сохранили фермы с поголовьем лишь 0,3 миллиона, пятую часть. Работали свинофермы почти на 1,3 миллиона голов, а сегодня пока целы фермы всего на 240 тысяч. Тоже лишь пятая часть. И содержали около 2,9 миллиона овец и коз, а ныне – только 1 миллион. Отсюда – зерно на экспорт.
Разруха толкает – беги из села. Молодежь за тридевять земель на вахтах, молодых закабалили полностью работой на стороне.
У нас отличный, богатейший был совхоз «Коммунист», и был прекрасный комплекс животноводческий. Всё развалили, от комплекса последние конструкции растаскивают. И за все расплата. Банки нас гробят, правительство нас гробит, президент нас гробит. Видят, как денежки воруют, а ничего сделать не могут.
Сколько добротной продукции давали также совхозы «Пролетарий», «Авиловский», «Задонский» и другие. А сейчас степь пустует, зарастает дичью. У буржуазной власти ставка на иностранных инвесторов. Китайские, корейские взялись за овощеводство. То, где можно быстро провернуть деньги. Три-четыре урожая в год – огурцы, помидоры в теплицах. Глянешь с вертолета – равнина залита водой. А это теплицы, полиэтиленовые покрывала блестят. При советской власти здесь было орошаемое земледелие.
Но теперь у местного населения отняли необходимые для этого трудовые деньги. На родной земле богатства есть, да не про нашу честь, не России от них польза. В одном спасение – вернуться в социализм.
Не со стороны судит, а сам в упряжке тянет воз сельского хозяйства ученый агроном, директор сельскохозяйственного производственного кооператива «Жерелево» Куйбышевского района, член аграрного комитета Законодательного собрания, первый секретарь Калужского обкома КПРФ Николай Иванович Яшкин. И его мозоли и раны от хомута всем бы властным вершителям, а по делам – разорителям народной судьбы. Слово пахаря:
– Сверху – речи об экспорте, а идешь по полю и видишь, до экспорта нам как до луны. Из ямы. В советское время мы пахали, чтобы довести урожай до тонны зерна на человека. Доходили уже до 700 килограммов, в 1990-м намолотили по 500. Старались расти.
А во все годы насаждения капитализма – в среднем около 150 килограммов зерна. Крохи. Толкают в яму всё глубже. Из всех полей впервые в истории под посевами лишь каждое третье поле! И в четыре раза урезали поля под зерновыми культурами! Какой там экспорт, самим бы с голоду не пропасть. И животноводство усекли втрое, не ходить с сумой за кормами.
Надо бы свой народ накормить вкусными, питательными продуктами. А то за границу продают зерно самых лучших сортов, самых лучших кулинарных качеств, а своему народу? С поля мякину. В магазине хлеб возьмешь – назавтра его есть нельзя. В городах еще о чем-то пекутся, иначе народ взбунтуется. А по селам в магазинах хлеб с такими примесями, как в годы великих бедствий.
Но нет худа без добра – для кого-то. И в центральных областях при хищническом лишении их продовольственной самообеспеченности все равно находят «экспортную направленность». Например, заброшенные нивы расценивают как пустынные прерии, и крупнейшая компания «Мираторг» занимает их пастбищами мясного скота в сплошной ограде из колючей проволоки. Отсюда дорогое «мраморное мясо» и на экспорт.
А фактически колючая проволока вплотную окружает деревни и села и таким образом превращает их в резервации для бесправных местных жителей. Отрезаны от родной природы, от земли отцов. Ни шагу ступить, ни проехать.
Капиталистам от этого – глазом не моргнуть. Их «ковбои» перегоняют гурты с бывших пшеничных полей на бывшие ржаные, льняные и иные, но все мало. Мне время от времени звонят с предложением продать «Мираторгу» бычков для откорма. Но мы разводим молочный скот холмогорской породы. Спрашиваю: как же вы собираетесь холмогорку продавать под видом вашего «мраморного мяса», на которое в супермаркетах цены заоблачные?
Золотой секрет. Открывается знающему покупателю, который под заманчивой упаковкой раскушает вместо «мраморного» совсем другого вкуса и цены мясо. Но это и есть один из резервов роста экспорта.
Но не об увеличении экспорта тоскуют коренные жители наших сел и деревень за колючей проволокой капитализма. А вот вернуть жизнь в эти селения, куда ее в незапамятные времена принесли наши славные работящие предки. Пахать и засевать не клочок, а все благодатное поле. Не бояться рогов блуждающего на твоем поле заморского быка, а разводить свои тучные стада. Освободиться из буржуазной резервации и исконным хозяином строить счастье людей труда на родной земле.
Разрушительные последствия социального грабежа всем своим видом в каждом селе заставляют вспомнить залеченные руины от фашистского нашествия. Это подтверждает и председатель колхоза имени Черняховского Льговского района Курской области Сергей Иванович Фомин:
– Путин зачитал об успехах в экспорте продукции села, но он не знает: положение в сельском хозяйстве – катастрофическое. И уборка урожая не улучшает обстановки. Пришли «инвесторы», которые захватили, скупили землю. Кто продал свои земельные паи, остались изгоями. В деревне крестьянину практически работать негде.
Была у нас бабушка, сразу отказалась: «Я и получать пай, и продавать не буду. Земля полита кровью, как же ее продавать. И в боях, и в оккупации жизнь за нее отдавали, никакой ценой не оплатить». Колхоз назвали именем Черняховского, он в наступлении здесь войсками командовал. Надо нести его знамя.
Мы начали уборку. Сегодня звонят мне из Воронежа: есть у вас пшеница прошлогодняя? Говорю, немножко найду, мешок-два. Не, нам триста тонн надо. А что этого года не берете? А этого года ничтожная цена. Прошлогоднюю берут с ндс по 12 рублей, а 19-го года – по 8 рублей. Вот так правительство поставило.
В деревне у частного сектора практически коров не осталось. И в компаниях пусто. На Льговский молочно-консервный комбинат привозят четыре фляги молока в день. Раньше привозили 150–200 тонн. А сейчас цены нету на молоко, дают только по 16–17 рублей за литр. Зато за килограмм бензина дерут 65 рублей, а дизелька – 55 рублей.
Урожай – у фермеров зерно взвешивать негде, нет весов, они друг перед другом урожай нагоняют. А его практически нету.
До 1990 года, при советской власти, был наш колхоз миллионер. Нынешней весной мы отпраздновали его 90-летие. Гордое название «Колхоз имени Черняховского» закреплено на трех въездах к нам. Проезжающие удивляются: да не может быть, что колхоз существует! А наш колхоз держится без кредитов. Своя техника.
От него берется жизнь в деревне, мы сохраняем не только растениеводство, но и животноводство. Если животноводства нет в деревне – нет доярки. Нет доярки – нет ребенка. Школы закрываются. В 18-м году было 14 выпускников в 12 школах по Льговскому району. В этом году – 16.
Молодые люди в село не идут. Те, что приходят, земли не имеют. Работы нет, ходят, как неприкаянные. Спиваются, отправляются на тот свет. Посмотришь на кладбище, и страшно становится. 35–40-летние уходят из жизни. Предсмертные записки пишут.
И никому во власти ничего не докажешь, не объяснишь. Есть у нас единороссы, среди них бывшие коммунисты, начинаешь с ними говорить: ну, тебе, может, и хорошо, но ты посмотри на основную массу.
Такое вот плачевное положение. И в радость ли тут экспорт?
ЭТОТ ВОПРОС слышишь в любом краю. И очень многие труженики полей и ферм, признанные специалисты народного хозяйства начинают с житейской логики к обличителям народной власти: клеймят советское время, когда страна «закупала зерно за границей», а теперь, мол, ставит рекорды по экспорту зерна…
Так вот, каждый хлебороб спрашивает: разве господа превысили достигнутый в Советской стране уровень внутреннего потребления (и собственного, и импортного) зерна? Ведь логично только после этого излишки отправлять на экспорт и бахвалиться своим превосходством.
Но для этого надо дружить с логикой. Факт, в 1990 году купили за границей 25 миллионов тонн зерна и вместе со своим съели в общем 141 миллион тонн. Вот это стартовая высота…
А это значит, что даже рекордный отчет в 135 миллионов тонн зерна в 2017 году отнюдь не экспортный козырь, не бьет советский уровень расхода зерна внутри страны. И в этом году в здоровой экономике не было бы излишка для экспорта.
В рекордном году в 28 краях страны производство зерна превысило уровень 1990 года. Из них с разным его превышением в последние годы собирают урожай около двух десятков регионов.
Но остальные более 40 регионов подвергаются небывалому опустошению и одичанию, особенно в Центральной России. В большинстве из них заброшено от половины до трех четвертей посевных площадей. За десятилетия капитализма на этих огромных пространствах нигде ни разу не собирали урожаев социалистического времени.
В нескольких краях и областях производство зерна прибавили и за счет того, что увеличили посевные площади под зерновыми культурами по сравнению с прежними севооборотами. Но в подавляющем большинстве местностей эти бывшие поля по-прежнему заброшены.
Ни в одном из регионов не вернули в оборот полностью все посевные площади. А в общем около 40 миллионов гектаров – третья часть российского поля, так и остается пустырем в бурьяне. И в нем только и восторгаться победами в растениеводстве.
Приведенные выше и другие сообщения с мест говорят о продолжающемся катастрофическом разрушении многоотраслевого сельского хозяйства, об уничтожении животноводства и других производств как базы самого существования каждого села и деревни.
В большинстве республик, во всех краях и областях уже три десятилетия каждый месяц продолжается уничтожение животноводства крупного рогатого скота, в несколько раз сократили овцеводство, практически в большинстве сел и деревень ликвидировали вполне совместимые с окружающей средой местные свинофермы.
В течение веков в дружбе с природой жили поколения крестьян трудом на полях и скотных дворах, на животноводческих фермах и на перерабатывающих промыслах и предприятиях. «Эффективные собственники» сделали лишними и людей, и обжитую ими природу.
И никакая «экспортная направленность» не затрагивала забытые края и их жителей в эти десятилетия, не оглядывается на них ныне и присно. Она захватывает только производство зерна в нескольких благодатных и удобных, выгодных для экспорта местностях страны при одновременном уничтожении здешнего животноводства, в особенности крупного рогатого скота.
Таким макаром усиливается «экспортная направленность» сырьевой колонии России.
Но пора услышать голос и самой забытой в глуши деревни и повернуть государство сердцем к своему трудовому народу. Не заваливать словесной мякиной, и работники полей и ферм построят жизнь в красе родной природы так, что и желанных гостей будет чем угостить.
Федор Подольских
sovross