Новая книга об истории «Томскнефти» издана в Томской области

Книга «Нефть и судьба. Жизнь замечательного предприятия» издана к 50-летию приказа об организации нефтепромыслового управления «Томскнефть».

Как стало известно НИА Томск, новая книга «Нефть и судьба. Жизнь замечательного предприятия» рассказывает о том, как создавалась «Томскнефть», как в сибирской тайге строили новый город для нефтяников и как жили на нефтепромыслах в первые годы освоения месторождений. Некоторые любопытные отрывки из книги томского журналиста Сергея Никифорова, ярко иллюстрирующие события, происходившие вокруг сибирской нефти в ХХ веке, публикует томская газета «Красное знамя».

Как в Сибири искали нефть

Это сейчас Сибирь ассоциируется у всех с нефтью и газом, а еще в начале ХХ века нефтяная карта России была совсем другой — тогда главным нефтяным регионом считался Баку. В начале 1930-х появился «второй Баку» — Урало-Волжский район нефтедобычи, когда нефть нашли в Башкирии и возле Перми. В Сибири поиски шли с 1920-х, но успех не приходил.

Из книги: «...Случай, произошедший в апреле 1936 года, когда вся страна была взбудоражена известием об «излиянии нефти» из пробуренной в районе Барзасского рудника разведочной скважины. Шуму наделали много. Газеты запестрили заголовками: «Есть сибирская нефть!», «Победа сибирских нефтяников», «Нефть в Кузбассе»…

Академик И.М. Губкин, получив замечательную весть, торжествовал: «…Западно-сибирские геологи одержали большую победу. Мы вчера получили несколько телеграмм из Барзасса, Кемерово и Томска, подтверждающих радостное сообщение Западно-Сибирского геологического треста. В Кузнецком бассейне, промышленном центре Западно-Сибирского края, обнаружена нефть. Это – факт огромного хозяйственного и политического значения…».

Чуть позже выяснилось: ошибочка вышла. Не было сибирской нефти. А была бочка бакинской нефти, которую буровики залили в скважину для промывки, забыв сделать соответствующую запись в буровой журнал. Сменная бригада, продолжив бурение, обнаружила изливающуюся вместе с водой нефть и сообщила об этом руководству…

И понеслось! Дальше было больно. Когда разобрались, что произошло на самом деле, полетели головы. Начальник и главный инженер треста расстались с партбилетами и с должностями, лишились работы и многие другие «причастные» и «не причастные» к сибирскому нефтяному фальстарту». Но искать продолжали. Главной нефтяной провинцией страны Сибирь стала только на пороге 1960-х.

Фактор Лигачева

Сибирская нефть в начале 1960-х уже была, а вот томской могло бы и не быть: обнаруженные в Томской области месторождения могли отдать тюменским нефтепромысловикам.

Структура у тюменцев появилась на несколько лет раньше, а политической воли и умений руководства Томской области обосновать в Москве необходимости создания именно местного нефтепромысла не хватало. Но в ноябре 1965 году все изменилось.

Из книги: «...45-летний Егор Лигачев официально приступил к обязанностям главы Томской области (именно первому секретарю областного комитета компартии Советского Союза принадлежала фактически вся полнота власти в регионе)...». «...Что представляла собой Томская область к этому моменту? Слаборазвитую в промышленном отношении, как бы сейчас сказали – депрессивную территорию...

Амбициозный сибиряк Лигачев, проработавший в столице, хотел живых дел, и, хотя рассчитывал, скорее, на Новосибирск с его потенциалом, от Томской области отказываться тоже не стал. В результате, уже 19 декабря, через месяц после назначения он провел первое «нефтяное» совещание.

Из книги: «...Лигачев придумал гениальную схему. Томскую нефть будут добывать тюменцы, которые для этого должны стать томичами. На средства Главтюменнефтегаза, которые будут работать на интересы Томской области. Тридцать лет спустя эту схему назовут просто: привлечь инвестиции со стороны…

Егор Лигачев тем холодным декабрьским днем был намерен предложить «Главтюменнефтегазу» сделать инвестиции в Томскую область. Для обсуждения этого вопроса он настоятельно просил приехать в Александровское Виктора Муравленко, руководителя тюменского главка.
И Муравленко приехал. Этот мудрый, расчетливый хозяйственник и тонкий политик прекрасно понимал: томская нефть нужна «Главтюменнефтегазу», перед которым правительство ставило напряженные задачи по нефтедобыче. Ссориться с новым руководителем региона, настаивая на своих условиях работы тюменских нефтяников, не было никакого резона.

Виктор Иванович принял предложение Лигачева, сказав: один обком хорошо, а два – лучше, особенно в крупной программе». В октябре 1966 года Томская область отпраздновала добычу первых 49 тысяч тонн томской нефти.

Стройотряды в тайге

Общеизвестный факт — многое на томском Севере было сделано руками студентов-стройотрядовцев. В книге отмечен любопытный нюанс: движение стройотрядных потоков было в определенный момент перенаправлено — с целины в тайгу.

Из книги: «Из организационных мер, которые были пущены в ход весной 66-го года, надо отметить еще несколько важных шагов. В марте бюро обкома запретило направлять студенческие стройотряды на целину – в Казахстан, Алтайский край. Отныне главная целина томских студентов – нефтяная, и находилась на севере области. Обкому комсомола ставилась задача – направить в летний период не менее 300 человек в Александровский район и 400 – в Каргасокский (потом цифры скорректируют в большую сторону)».

Быт первопроходцев

В книге приводятся интересные детали быта нефтепромысловиков в первый год работы на томском Севере. Из книги: «Николай Мержа вспоминал позже: «На нефтепромысле люди жили на лихтере, который служил общежитием. С продуктами было тяжело, связи почти никакой. Мне потом рассказывали, что за это время почти всех собак поели. Но люди жили, работали, да еще как!» Сохранились телеграммы, которые слал Мержа, например, такая: «Нижневартовское управление «Мегионнефть», начальнику ОРСа Осипову. Соснино отсутствуют хлеб, продукты питания. Прошу срочного вмешательства».

Ветеран «Томскнефти», будущий главный геолог объединения, Владимир Мангазеев рассказывал: «Тогда все старались, работали на пределе сил. Сначала строили технологические объекты, думали о скважинах, а потом, в последнюю очередь, о своих нуждах. Жилья как такового на промысле не было, только вагончики с «буржуйками». Столовых тоже не было, пообедать негде – пойдешь к буровикам – там очередь, возвращаешься на промысел, и там негде поесть… Тем не менее люди не жаловались: потерпим, а там будет легче…Да, было трудно, холодно, голодно. Это признают все. Но многие при этом добавляют: тем слаще был вкус победы!»

Как нефтяникам понадобились водолазы

Проблемы, с которыми сталкивались нефтяники на первых порах, были самого разного толка.

Из книги: «К пробной эксплуатации готовили четыре скважины: № 18, 27, 28 и 47. Работы велись в авральном режиме – сроки поджимали, а многое еще не готово. Планировали построить два резервуара емкостью 2000 кубометров для сбора нефти, но успели подвезти и смонтировать только один. Сильнейшее половодье, охватившее пойму Оби в тот год, порушило не только сроки пуска нефтепромысла, но и трубы, задвижки, вентили. Вода затопила скважины, нефтелинии. Пришлось даже вызывать водолазную бригаду, но многие аварии приходилось устранять силами рабочих промысла.

Вспоминая одну из них, Николай Мержа рассказывал: «Вода холоднющая, еще лед плавает. Нашлись смельчаки: ныряли в одних трусах – туда, к задвижкам. И не один раз. В промежутках между нырками я их коньяком отпаивал». Вода угрожала приподнять громадный пустой резервуар и порвать примыкающие к ней трубы нефтелиний. Приняли решение: соорудить защитный вал из мешков с цементом. В работе участвовали все, кто был в то время на промысле, не исключая Мержу, специалистов из главка и управлений…»

Тюменские — в томские

Из книги: «Постепенно тюменские строительные предприятия, для которых Стрежевой был необязательным обременением, станут томскими – это одна из главных стратегических линий, которой придерживался Лигачев. Продавливать свои решения он умел жестко, почти всегда добиваясь нужного результата. Основным «оружием» служили партбилеты руководителей. Они не давали возможности никому из тюменцев уйти от ответственности за работу на томской земле.

Как вспоминает Василий Клименко, один из ветеранов строительства на томском севере, в 1967 году возглавлявший СМУ-2: «Северяне оказывались в двойном подчинении: «по производственной линии» нами командовали тюменцы, мы с нефтяниками оставались в структуре главка, и в то же время входили в областную партийную организацию, а следовательно подчинялись томскому обкому. И поскольку эти две линии не всегда совпадали, случались нестыковки, разногласия, особенно в отношении планов и способов решения задач…».

«Партийная линия» Лигачева, как правило, перевешивала «производственную». Практически все структурные подразделения тюменских, новосибирских главков и трестов вскоре станут самостоятельными томскими и стрежевскими предприятиями. В 1967 году на базе томского отделения «Новосибгражданпроекта» создан самостоятельный проектный институт «Томскгражданпроект». В 1968 году на базе СУ-15 будет создан трест «Томскгазстрой».

От автора книги

Сергей Никифоров, журналист:

— Что впечатлило меня во время работы над книгой? Во-первых, несмотря на обилие изданий, которые выходили к юбилейным датам «Томскнефти», я так и не смог найти цельного исторического полотна, где все от начала до конца было бы собрано и было понятно, с чего все начиналось, почему случались те или иные повороты в судьбе предприятия, каковы мотивы ключевых решений руководителей области по развитию нефтяной отрасли. На всем протяжении исторической летописи «Томскнефти» было довольно много «белых пятен».

Вот, например, период поиска нефти в Томской области в 50-х годах. Попробуйте найти один источник, в котором дана «картинка»: сколько опорных глубоких скважин было пробурено в регионе, в каких точках, в какое время. Какова была последовательность создания нефтеразведочных экспедиций. Информация есть, но она «рассыпана» по разным материалам, и ее приходилось искать, систематизировать.

С позиций сегодняшнего дня хорошо видны последствия принимавшихся тогда решений. Вот, скажем, в конце 1950-х Новосибирское геологическое управление с молчаливого согласия тогдашних томских руководителей ликвидировало Колпашевскую контору разведочного бурения, в результате входившие в ее состав нефтеразведки, работавшие в районах Среднего Приобья, отошли тюменцам, им и досталась вкоре вся слава первооткрывателей большой западно-сибирской нефти.

И таких моментов было много. Например, строили в 1971-1972 годах магистральный нефтепровод Александровское — Анжеро-Судженск. Это был мощный нефтепровод протяженностью свыше 800 километров, впервые в мире тогда при его строительстве использовалась труба диаметром 1,2 метра! И на протяжении всего заключительного этапа строительства, где-то около двух месяцев, в районе Парабели жил министр газовой промышленности СССР Алексей Кириллович Кортунов. Ему что, делать больше нечего было? Союзный министр торчал в Томской области безвылазно сорок суток. Спрашивается, почему?

Оказывается, виной всему Самотлор — гигантское месторождение нефти, расположившееся, кстати, неподалеку от Томской области. Строили томский нефтепровод поначалу ни шатко, ни валко, а когда осознали, что если его не ввести вовремя, то самотлорскую нефть, дополнительных миллионов 12-15 тонн, просто некуда будет девать. Существовавший на тот момент нефтепровод просто не справился бы с такими объемами. И что, скважины глушить? Поэтому Кортунов, личность выдающаяся, Герой Советского Союза, принял командование строительством на себя лично и героически сражался за ввод магистрали.

Почему героически: дело происходило в марте-апреле, скоро таяние снега, и никакая техника не сможет пройти, а ведь нефтепровод нужно было сначала испытать. Испытывают их обычно водой, но здесь такой возможности не было. И Кортунов решил испытать его нефтью. Это было серьезное решение – были и прорывы трубы, когда нефть выливалась на землю, выезжали бригады, все это устраняли… Получается, такой героизм, смешанный с разгильдяйством. Но победителей не судят.

Такого героизма можно было бы избежать, если делать все планомерно и не затягивать. Но тогда было такое время, когда идеология и партия определяли все. И, если посмотреть газеты того времени, нефть из них лилась рекой — нужно было постоянно перевыполнять планы по добыче, бурению скважин и т.д., причем практически все крупные объекты сдавали непременно к важным юбилеям – это были или день рождения Ленина в апреле, или годовщина Октябрьской революции в ноябре. Проводились торжественные митинги, а уже потом все героически устраняли «недоделки». Но это такие особенности эпохи.

Из других фактов: мне стало интересно, почему Стрежевой назвали Стрежевым.
Во всей опубликованной литературе по этому вопросу приводятся такие красивые высказывания, что, мол, это от слова «стрежень» — самая быстрая часть реки, и вот это символизирует, что стрежевчане – это люди, которые находятся в бурном потоке времени, жизни…
А сам город изначально хотели назвать Нефтеград, он так и в документах тогда звучал. Но Нефтеградов по всему Советскому Союзу на тот момент было около 30, и Лигачев распорядился взять название поселка — Стрежевой.

Но у меня возникла еще одна версия названия. Какой там стрежень-то – протока Пасол, на берегу которой стоял поселок, небольшая, мелкая, в конце лета курица вброд может перейти! В одном источнике я нашел упоминание о стрежевом неводе – это такое орудие лова рыбы длиной около 800 метров, для его обслуживания нужна была целая бригада. И вот место, где он хранился, часто так и называли – Стрежевой невод. Если совсем кратко — Стрежевой. Так что название, скорее всего, от невода пошло. Потому что стрежь, стрежпески – это все на Оби, а Стрежевой в нескольких километрах от нее.

Вообще история с сибирской нефтью поразительна. В 1930-х годах томские исследователи утверждали, что на территории Западной Сибири должна быть нефть, но, несмотря на все поиски, ее никак не удавалось найти. И только в 1954 году в районе Колпашева было обнаружено небольшое нефтепроявление. А первый нефтяной фонтан забил в начале 60-х.

Возникает такое мистическое ощущение, что «черное золото» никому в руки не давалось, просто потому что время тогда еще не пришло.

Даже не представляю, что было бы, если бы сибирскую нефть открыли в 1930-х годах. Возможно, история Сибири или даже всей страны пошла бы совсем по другому руслу. Потому что в принципе открытие нефти в 1960-х годах изменило положение страны, она получила безразмерный источник дохода. А если бы это случилось до войны, при Сталине?

В судьбе «Томскнефти» много больших и малых развилок, узлов. Как в сказке: направо пойдешь – голову сломишь, налево… История не терпит сослагательного наклонения, все случилось так, как должно было случиться. Вот если бы «Томскнефть» рассыпалась бы на мелкие предприятия в начале 1990-х (а такие варианты были), может, и юбилея бы не было.