Проблема наших дней, о которой писали и более 100 лет назад

На обратной дороге в Москву остановились заправить машину на окраине небольшого городка, день был солнечный, рядом был небольшой сквер, и оттуда доносилось не пение птиц, а … мат группы подростков.

И здесь возникает одна из проблем наших дней — это сквернословие. Эта проблема на столько острая, что специалисты бьют тревогу, опасаясь, что дальнейшее ее расширение приведет к тому, что многие вообще перестанут понимать, что существуют речевые, этические нормы.

Сама по себе она не нова. И в прежние века она беспокоила думающих людей.

Писали о ней и авторы-составители Троицких листков. Напомню, что листки эти были понятным, хорошим и доступным чтением для всех, в первую очередь для простого народа. Одинарный листок был четырехстраничным и стоит 1 копейку при розничной продаже. Так что тексты, размещаемые в них, были рассчитаны на максимально широкую читательскую аудиторию и могли стать полезным чтением для любого человека.

Троицкий листок «Беседа о сквернословии и о матерном слове» вышел в 1888 году. Более ста лет прошло с того времени, а проблема сквернословия, к сожалению, никуда не делась. Она еще более усугубилась. Почему? Потому что люди не захотели услышать обращенное к ним разумное слово. Некоторые реалии того времени буквально совпадают с нашими. Приведу цитату из этого листка: «И вот еще что особенно горько: наши сквернословы не разбирают ни места, ни времени. Идите вы утром, в полночь, во время совершения Божественной литургии, в будни и праздник: если стоит где толпа народная, — обходите ее подальше, иначе слух ваш непременно оскорблен будет срамным словом. И никому нет дела до бесчинствующих! Как будто так и следует быть! Да еще что бывает? Многие родители даже при собственных детях и в своем доме — а дом христианина слово Божие называет домашней церковью, — позволяют себе сквернословить, вследствие чего и самые дети не отстают от родителей в сквернословии! Вообще матерное слово, особенно у простого народа, служит точно вместо какой-то необходимой приправы, вместо соли, во всяком разговоре деловом и шуточном; и в гневе, и в дружественной беседе, у пьяных и трезвых, всюду оно поганое, противное, оскорбительное для Бога и всякого целомудрого слуха. Удивляться надо, как это вошло оно в такое всеобщее употребление, несмотря на бессмыслие его и мерзость?»

Целый ряд тех же проблем, что и сегодня, не так ли? Сквернословие можно услышать практически везде и в любое время. Кажется, что значительному числу людей до этого нет вовсе никакого дела. Родители ругаются дома — а это всегда наносит больший вред, чем нецензурные выражения посторонних людей на улице. За родителями начинают повторять и дети. Нецензурное слово мы можем услышать от педагогов, спортсменов, а это все авторитеты для молодежи.

Но все-таки есть и отличия от нашего времени. Автор пишет о распространении матерного слова особенно у простого народа, т.е. все-таки была какая-то граница, образовательная, социальная среда для проникновения в речь нецензурной брани. Было понимание, что это — больше свойство речи так называемых «низов», людей малообразованных или вовсе не образованных. Ведь неслучайно вошло в обиход «матерится как сапожник». А среди других слоев населения сквернословие было не так распространено. В наше же время сквернословие проникло везде, охватило все общество.

Подчеркну: речь не о том, что ругаются все и везде. Не все и не везде. Но и среди обеспеченных, с дипломами, достигших профессиональных успехов людей находятся те, кто полагает, что матерщина сейчас всюду, нигде от нее не спрятаться, что нет рецептов бороться с ней, что никакой особой проблемы она не представляет, что нет ничего страшного в том, что матерятся школьники — норма это, по мнению таких людей. И таких людей, кто так мыслит, немало.

Среди учителей немало тех, кто никак не реагирует на грубейшие нецензурные выражения в речи учеников — как будто бы так говорить можно и нужно.

В высших учебных заведениях проходят дискуссии о том, допустимо ли сквернословие в литературе, в публицистике, со сцены, с экрана. Рассуждают, что речь без мата — это не аксиома, а просто нецензурная лексика — это недопустимо, хотя использование ее в литературе, кино завит от контекста.

Автор-составитель листка обращается с вопросом к тому, кто сквернословит: «Удовольствие ли, польза ли, нужда ли какая в скверном слове? Вор ворует хоть из корысти; пьяница хоть услаждает свою гортань; ну а ты, несчастный, из-за чего сквернишь свои уста, губишь свою душу?»

Как хорошо было бы, если бы в наши дни, каждый, кто сквернословит постоянно, и каждый, кто изредка использует «крепкое словцо», почаще задавал такой вопрос самому себе и ответ на него искал. На самом деле никакого содержательного ответа нет и быть не может. Не приносит сквернословие удовольствие. И нужды в нем нет никакой. И пользы никакой — а вред очевидный. Ни выразительности, ни смысла — ничего оно не добавляет. А только отбирает: чистоту нашего прекрасного русского слова, чистоту мысли, чистоту чувств, заражая сердце грехом и лишая права других людей не слышать нецензурную брань, права детей расти в обществе, где берегут их чистоту и ответственно относятся к их воспитанию и развитию.

Апостол Павел ставит сквернословие в один ряд с другими тяжкими грехами: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших» (Кол. 3:8).