Искра и труд

11 июля исполнилось 75 лет Валерию Дмитриевичу Лаптеву. Город знает его по Троицкому научному центру, учёные – по Институту ядерных исследований РАН. Он начинал проекты, связанные с медицинской физикой, работал над присвоением Троицку статуса наукограда, был зампредседателя Совета депутатов, и это не всё, что он делал в городе и не только.

Биография указывает, что Валерий – из посёлка Явас, что в Мордовии, но это не совсем точно. Там просто был роддом. «Отец и мать у меня из села Куликово, – рассказывает Лаптев. – Отец прошёл всю войну командиром танка, горел, через четыре года умер в госпитале… Мама – школьная учительница, 40 лет преподавала в посёлке Барашево. Наша половина посёлка была русская, другая – мордовская…» Учился Валерий в школе-интернате в Темникове, в 30 км от родного дома. «Важно, чтобы человек в детстве чем-то увлёкся, и это окажет влияние на всё его будущее, – считает Лаптев. – У меня рано проснулся интерес к музыке. Играл на баяне на конкурсах «Полонез» Огинского, «Цыганскую рапсодию» Сарасате. Вопрос серьёзно стоял – музыка или физика…»

Физика победила. Учитель по фамилии Козяйкин как бы задирал Валеру – давал сложные задачи, которые тот решал на лету. Окончив школу в 1968 году с золотой медалью, Лаптев поступил на физфак Саратовского университета, но быстро понял, что надо искать вуз уровнем выше. «Моим соседом по общежитию был Борька Стурман, мы начали друг с другом соревноваться, на пятёрки сессии сдавали, ходили на мехмат лекции слушать, в библиотеке читали препринты, –
вспоминает он. – И Борька, он активнее был, стал искать, куда бы поехать. Прочитали в газете про Новосибирск и поехали». В 1971-м друзья перевелись в НГУ. Лаптев стал последним аспирантом академика Будкера. Основатель Института ядерной физики помог сделать ещё один выбор. Молодого учёного звали в Кольцово завлабораторией рентгеноструктурного анализа, обещали квартиру – а он с женой и крохотным сыном ютился в комнатке общежития. «Не могу вас заставлять остаться, – сказал ему академик, – но я считаю, что вы должны продолжать заниматься физикой. У биологов вы будете на подхвате». Супруга поддержала, и Валерий продолжил создавать искровый счётчик частиц с локализованным разрядом, в который не верили маститые коллеги. «Для регистрации частиц очень важно временное разрешение, – рассказывает учёный. – Лучшим обладают плоские счётчики: конденсатор, две поверхности, поле очень однородное, но после первой искры электроды портятся. Идея в том, чтобы один сделать из стекла, с высоким удельным сопротивлением, и подобрать параметры так, чтобы искра погасла и датчик был готов принимать следующую частицу». Прибор получился с лучшими в мире параметрами, эта работа легла в основу кандидатской, после неё Лаптева позвали в Протвино, но там вышла накладка, и его взяли на работу в троицкий ИЯИ. Замдиректора института Владимир Лобашев поручил готовить проект нового ускорителя – каонной фабрики. «Нынешняя мезонная фабрика на 600 МэВ должна была стать инжектором для огромного кольца на 40 ГэВ, проекта по исследованию CP-несохранения в распадах ка-мезонов», – объясняет Лаптев.

«Вот тебе каонная фабрика, вот тебе лаборатория, у тебя будет всё, бери и паши!» – сказал тогда Владимир Лобашев. Но наступили 90-е… Проект закрыли, а Лаптев работал на ускорителях за рубежом: в Лос-Аламосе (США), Ванкувере (Канада), БАК (Швейцария)… А потом академик Виктор Матвеев стал возрождать ТНЦ РАН. Учёным секретарём стал Левон Геворков, но спустя полгода он погиб в автокатастрофе, и по просьбе директора в 1998 году Лаптев пришёл на это место. И остаётся по сей день, уже как зампредседателя. Первой задачей стало получение статуса наукограда. Анализируя проекты, он заметил, что большинство – о медицине, и стал вникать в тему. Так появился Центр протонной терапии ИЯИ, который получил отдельную строчку в федеральном бюджете. Помог депутат Госдумы, зампред комитета по бюджету Юрий Воронин, помощником которого был Валерий Лаптев. «Я разбирался и рассказывал, что такое протонная терапия, – министрам, чиновникам, депутатам, а было это 22 года назад, ещё никто ничего этого не понимал».

«Жизнь сложилась так, что я остался кандидатом наук, хотя лежит написанная докторская. Есть у меня научные работы, начиная от медицины и заканчивая поиском взрывчатки. А вообще-то я специалист в области несохранения лептонного числа, – размышляет юбиляр. – Но то, чем я занимаюсь здесь, в ТНЦ, тоже интересно, потому что нужно людям. Интерес лежит даже не в деле, а в человеке. Один начнёт строгать доску, и люди проходят, смотрят: «Дай мне построгать!» Другой не хочет, ленится, и дело не идёт. Надо гореть, тогда оно получается».

Владимир МИЛОВИДОВ,

фото автора