Пророчества сбываются
С тех пор, как религия в России перестала быть общественным регулятором (а это произошло примерно к XVIII веку) эту системообразующую роль начала играть появившаяся интеллигенция, в частности люди искусства – писатели, поэты, музыканты, художники и т.д.
Не столь важно, по какой причине, но новыми пророками в родном Отечестве обществом приняты были именно литераторы. Хотя причина, в общем-то, ясна. Русские на протяжении всей истории тянулись к целостности. Музыка же (на мой субъективный взгляд, самое великое из всех искусств) слишком абстрактна, апеллирует к мыслеобразам и чувствам. С одной стороны, для восприятия музыки не обязательно быть даже грамотным человеком, а с другой… Ну, где русский крестьянин мог услышать классическую музыку? Ведь тогда не было ни винила, ни лазерных дисков, а попасть в филармонию где-нибудь в Петербурге для человека, живущего в Тобольске (даже зажиточного купца, а не крестьянина) – это нечто совсем из ряда вон выходящее. Практически та же история с живописью. А вот литература худо-бедно распространяться могла, и к ней тянулись сирые и убогие, понимая, что это шанс на изменение жизни.
Вообще, вся русская литература – сплошное пророчество. Не являются в этом смысле исключением и советские фантасты. Ведь согласитесь, глядя на окружающий мир, понимаешь, что описанная Иваном Ефремовым в «Часе Быка» антиутопия планеты Торманс уже недалеко от нашей действительности. Все закономерно, ведь на этом историческом отрезке победил капитализм – экстенсивная экономическая и морально-этическая система, пожирающая как ресурсы планеты, так и человеческие души. Ради 300% прибыли капиталист пойдет на любое преступление. А ради чего он разрушит собственную среду обитания? Ведь разрушает же. А что потом? Будет наживаться даже на руинах человечества? Как у другого советского фантаста Александра Беляева, предсказавшего, что в мире победившего капитализма будут продавать даже воздух? Мы читали в детстве об этом как некое предупреждение, но вряд ли всерьез верили в возможность воплощения такого абсурда в реальности. Не могли верить. Нас тогда окружала другая реальность, где больному протягивали руку помощи, а не пытались выкачать у него последние средства на лекарство, которое, скорее всего, не поможет. Но теперь-то вокруг пожирающий сам себя мир победившего капитализма. И не нужно указывать в сторону Китая. Он играет по тем же правилам. Играет так эффективно, что уже почти доигрался.
О да, он уже чуть ли не превосходит по экономическим показателям США, но ведь и СССР после маразматических программных речей Никиты Сергеевича настраивался на «догнать и перегнать Америку». И где он сейчас? Иных уж нет, а те далече. Все имеет свою цену. Особенно мировое господство. Речь не только обо все нарастающих диспропорциях в социальной сфере (богатеющий юго-восток и нищий север), но и об экологической катастрофе, которая уже буквально дышит в спину китайцам. В Пекине и других промышленных мегаполисах натурально нечем дышать. Знаменитый лондонский смог – детский лепет по сравнению с этим. В столице Китая объявлен высший уровень экологической опасности.
И какова же ирония – китайцы уничтожают свой воздух для того, чтобы производить товары и продавать их Западу, а потом тратят заработанные таким образом деньги, чтобы купить у Запада то, что у Китая и так изначально было. Воздух купить. И кто умный после этого?
Беляевский продавец воздуха находится в Канаде и называется Vitality Air. Говорят, что проект изначально запустили в шутку и только после того, как вдруг появился спрос, его превратили в настоящий коммерческий проект. Давайте вместе посмеемся над этой шуткой, а затем откроем в своих квартирах настежь окна, выходящие на проезжую часть, и смеяться прекратим. Лучше присмотримся к предпринимателям из г. Эдмонтон, которые продают в баллонах сжатый воздух, взятый из национального парка Банфа в Скалистых горах.
«Полтора месяца назад, когда мы только запустили это дело, нам было непросто. Мы только разработали веб-сайт, затем разместили продукцию на Taobao и практически моментально всё распродали», — рассказал представитель Vitality Air в Китае Харрисон Ван.
Очень непросто. Берешь что-то бесплатно там, где этого много и продаешь дорого туда, где этого мало. Идеальная схема. Главное, родиться там, где продукта много и тогда ты в шоколаде. А остальные, что же, они не вписались в рынок. Богатые китайцы купят баллончики, а бедные будут продолжать дышать ядом и умирать. Да, совсем забыл сказать, что одна бутылка чистого воздуха стоит от 15 до 46 долларов (в зависимости от объема и качества) и рассчитана примерно на 100 вдохов. Т.е. украинский пенсионер теоретически может себе позволить 100 вдохов в месяц и не есть.
Уже давно не секрет, какую власть получают на Ближнем Востоке те, кто контролирует водные ресурсы. Воды мало, а от нее зависит человеческая жизнь. Не от резаной бумаги, называющейся деньги, а от реальных ресурсов – еды, воды, воздуха, одежды, лекарств, оружия, стройматериалов и т.д. Такой крючок гораздо прочнее, чем доллар. Нужно сначала лишить туземцев этих ресурсов, уничтожив экосистему в месте их проживания, а затем…
Нет, не продавать им. Какой смысл? Играть в рыночные игры как в симулякр свободы можно было только при наличии Советского Союза как альтернативной системы, всегда дышащей в спину. Возможность торговли воздухом – это первая ласточка вползания мира в неорабовладение. Работай на хозяина – тогда получишь дозу и поживешь еще немного.
Скорее всего, креативные бизнесмены из Канады просто решили подзаработать и у них получилось. Но не ровен час, и займутся данным вопросом совсем другие люди – те, для кого единственной ценностью является власть. Вот тогда-то мир узнает, что такое железная пята, о которой писал Джек Лондон. Разговор о том, что агонизирующий капитализм в условиях гласного (например, на Украине или в Прибалтике) или негласного (в России) запрета коммунистической идеологии неизбежно скатывается в фашизм. Ему просто некуда больше деваться, коль скоро элиты, находящиеся на вершине капиталистической пирамиды, на этой вершине намереваются остаться. И им по большому счету все равно, как будет называться пирамида, и чьи кости лягут в ее подножие. Не исключено, что наши с вами.