Феи храма Мельпомены
27 марта отмечается Всемирный День театра. Зритель знает и любит тольяттинских актеров, а вот те, кто создает их успешные сценические образы, незаслуженно остаются в тени. Волшебная атмосфера творчества царит не только на сцене театра «Колесо». […]
The post Феи храма Мельпомены first appeared on Новости Тольятти.
27 марта отмечается Всемирный День театра. Зритель знает и любит тольяттинских актеров, а вот те, кто создает их успешные сценические образы, незаслуженно остаются в тени.
Волшебная атмосфера творчества царит не только на сцене театра «Колесо». Его дух витает во всех помещениях. Швейный цех — один из них.
Не секрет, что успех роли зависит не только от мастерской игры актера, но и от его образа, который создает сценический костюм. Именно он помогает вжиться в роль, прочувствовать ее, показать характер героя. Костюм дает возможность зрителю перенестись в ту эпоху, о которой идет речь. Он позволяет отразить режиссерский замысел и саму идею постановки, заложенную в драматургии. Зачастую именно костюм помогает артисту определиться с мелочами, которые дополняют создаваемый образ: походка, жесты, манера держать голову, руки – это важные детали, создающие портрет персонажа.
В Тольяттинском драматическом театре «Колесо» над всеми костюмами, которые мы видим на сцене, колдуют всего пять мастериц швейного искусства. От их профессионализма, смекалки и усидчивости зависит то, будет ли постановка пользоваться успехом у зрителя.
— Работа над спектаклем начинается задолго до премьеры,- говорит старожил швейного театрального цеха Ежова Валентина Петровна, которая вот уже 25 лет создает для тольяттинского зрителя волшебные образы. — Сначала художник отрисовывает эскизы. Наша задача — понять, как построить изделие. Иногда это очень нестандартные детали, украшения и т.д. Работа над театральным костюмом намного сложнее, чем сшить повседневное современное платье. Здесь приходится буквально придумывать ту или иную деталь, чтобы образ заиграл.
Иногда в одном спектакле участвует более 60 единиц костюмов. Один образ может состоять из 50 различных деталей, а на все про все у мастериц есть не более двух-трех месяцев. За это время им нужно понять, из каких тканей шить, сделать расчеты, составить смету, закупить их, и только после этого приступить к раскрою и пошиву. Причем, готовых решений нет.
— Допустим, нам нужно сделать бальное платье, – делится тонкостями работы заведующий цехом Евгения Кудрина. – На каждого актера есть уже выкройка – основа, где учтены все его параметры. Мы строим выкройку, потом шьем макет из бязи, делаем примерку, подгоняем. И только потом переносим все на основной материал. Ведь права на ошибку у нас нет. Иногда приходится сидеть и думать, как же сшить ту или иную деталь. Помогает опыт, фантазия, какая-то информация из профессиональных книг или сообществ. Много у нас такого, что мы сами придумываем. Пошив театрального платья отличается от пошива обычного чисто конструктивно. Вот теоретически ты знаешь, как что-то сделать, а делать начинаешь — и не понятно, как это воплотить. На театральных закройщиков и портных нигде не учат, поэтому приходится изобретать велосипед самим. В помощь нам идут исторические сайты, общение с художниками. Мы впитываем информацию со всех сторон и делаем уже интуитивно, просто исходя из собственного опыта. Например, для спектакля «День святого Валентина» шили шубку для главной героини. У нас был маленький кусочек меха и как его нужно так раскроить, чтобы из него целая шубка получилась – не понятно. В итоге, пришлось проявить немалую фантазию, чтобы ее сшить.
Чтобы костюмчик сидел
Сложность состоит еще и в том, чтобы костюм не просто соответствовал эскизу художника, но и был функциональным. Актеры постоянно находятся в движении, и нельзя допустить, чтобы актриса, после какого-то невероятного Па, тратила время, чтобы поправить свои юбки, подъюбники и каркасы. Этот момент тоже приходится продумывать портным.
— В спектакле «Романтики» у героини есть многослойная юбка на кринолине,- вспоминает Кудрина. — А актриса же находится в постоянном движении. Может ногу задрать или падать по роли. И мы должны были думать, как сделать так, чтобы эти юбки не развалились в разные стороны при движении, а при любом повороте — возвращались на место. Придумали, что внутренние юбки нужно сажать на коротенькие ножки из ниточек , как делается в балетных пачках. Это все делалось вручную.
Ручной ювелирной работы в швейном цеху достаточно много. Здесь много деталей, которые не возьмет ни одна швейная машина. Поэтому только благодаря неимоверному терпению мастериц мы можем созерцать на сцене нежные образы романтических героинь, чьи платья украшены кружевом, бисером, аппликациями, вышивкой.
— Например, к спектаклю «Бешенные деньги» нужен был кружевной лиф, — вспоминают мастерицы. — Валентине Петровне пришлось его собирать вручную на манекене. Это колоссальная и ювелирная работа. Или, например, на один спектакль, на корсете должно было быть кружево, а цветы на нем украшены огромным количеством бисера. Как прикрепить бисер, чтобы он не разлетался? Пришивать каждую бисеринку нереально. Художник нам где-то достала волшебный клей, которым мы прям заливали эти бисеринки, чтобы они держались. И до сих пор они держатся, как гвоздями прибитые. Или однажды шили спектакль, там все костюмы поролоновые. Герои изображали дымковские игрушки. Костюм должен был содержать множество ярких аппликаций: круги, овалы. Встал вопрос, как эти детали обработать и пришить. Пришивать все зигзагом – очень сложно. Стали коллективно думать. Пришли к решению, что мы на оверлоке обработаем каждую деталь, а потом приклеим на основной костюм с помощью клеевой паутинки, а только потом прошьем.
О том, что пошив театрального платья – процесс творческий, свидетельствует еще и то, что перед тем, как начать шить, мастерица сначала должна прочувствовать образ героя, его характер.
— Мы не можем приступить к работе просто механически,- признается модельер –закройщик Лаврентьева Наталья Анатольевна. — Мы должны сначала почувствовать каждого героя, поэтому узнаем, что это за роль, каков ее характер, положительный или отрицательный персонаж будет носить этот костюм. Иногда пытаем художников и режиссеров, чтобы перед началом пошива охарактеризовали нам героев, что они должны чувствовать, о чем будет пьеса и т.д. Мы тоже проникаемся каждым персонажем. И потом, сколько раз замечали, что когда шьем костюмы для положительных героев испытываем духовный подъем и радость, а для отрицательных – шьем с какой- то тихой ненавистью.
И как говорят мастерицы, пока идет работа над спектаклем, их мысли и днем, и ночью заняты только этим процессом. Ингода они даже не замечают, как пролетает рабочий день.
— Мы уже больны театром и не представляем жизни без него, — поясняет Юлия Викторовна Коломыц, портной пятнадцатилетним театральным стажем. — Здесь ты получаешь огромную эмоциональную отдачу. Когда идет спектакль и мы видим, что все костюмы сидят идеально, испытываем настоящую радость и гордость.
— Когда остается несколько дней до спектакля, мы переходим практически в круглосуточный режим работы, — дополняет ее коллега Усачева Любовь Аркадьевна. — Спасибо нашим детям и мужьям, которые нас понимают в этом. Начинаем просто терять счет времени. Находишься в таком азарте, что просто не замечаешь, как пролетает рабочий день. Каждое утро у нас есть традиция настраиваться на работу. Мы собираемся все вместе и пьем чай. И здесь обсуждаем способы воплощения в жизнь костюмов. Иногда нет готовых решений для их пошива. Поэтому делимся, кто что придумал за ночь. То есть ты приходишь домой и все равно думаешь о том, как сделать этот костюм, какие решения применить. То есть когда мы в процессе подготовки спектакля, мозги заняты только им и даже дома. Здесь работают люди, которые очень преданы своей профессии и театру. Мы все, как одна большая семья.
Как и любая работа, не обходится в швейном цеху и без курьезов.
— Когда ставили «Хоттабыча» нам нужен был сарафан, который как-то там не склеивался, — поясняет Евгения Викторовна Кудрина. — Времени было в обрез. Выбрали ткань, которую требовал режиссер, быстро раскроили, быстро собрали, отшили и оперативно отдали. Что примечательно, что когда нужно сделать что-то срочно, мы становимся одним целым и сообща , уже годами отработанными движениями, делаем один костюм: кто-то кроит, кто –то гладит, кто-то шьет, кто-то обметывает. Вроде все хорошо, сшили – отдали. А ткань была в клетку, то есть ее нужно было не просто раскроить, а подобрать, совместить, чтобы клеточки сходились. И когда мы все уже сшили за несколько минут буквально до спектакля, пошли как обычно смотреть его через окошечко и Валентина Петровна говорит: «А сарафан-то в клетку что ли?» То есть она с таким ажиотажем работала, что даже не запомнила, что сама собирала эту клетку. И таких историй у нас много. Мы все здесь работаем кто 10, кто 15, а кто и 25 лет, то есть все уже делается на автомате.
Есть в коллективе и свои традиции. Пока не пройдет премьера – рабочие места не убираются, а вот полы специальным «волшебным» веником метут после последнего отданного костюма.
Осматривать как сидит вещь на спектакле – еще одна традиция швейного цеха. Всем коллективом они обязательно присутствуют на предпремьерном прогоне спектакля.
— После всех примерок и изготовления костюма, мы обязательно идем на пред премьерный прогон, и уже там смотрим, какие есть недочеты по костюмам, — говорят мастерицы. — наметанным взглядом определяем, где резинку вставить, чтобы движения не сковывались, где-то юбку нужно укоротить, где-то ушить или расширить. Что-то нам потом и актеры потом подсказывают. Мы все это записываем, и до спектакля устраняем недочеты. А вообще мы актеров уже воспринимаем, как своих детей. Во время спектаклей всегда за них переживаешь, чтобы штаны не сползли или юбка не упала. Конечно мы не боги и не святые, у нас тоже не всегда все получается, иногда случаются и косяки. Но и мы их грамотно исправляем. Бывает, когда шьешь условно двадцатую вещь, и глаза устают и глаз замаливается, то есть человеческий фактор никто не отменял, но все равно, все на сцене потом хорошо. Несмотря на то, что это колоссальный труд и ты весь рабочий день на ногах, никогда ни у кого из коллектива не было желания покинуть театр и найти работу попроще.
Творческий процесс
Сейчас мастерицы работают над нарядами к очередному спектаклю. Название его, а также эскизы костюмов им строго-настрого запрещено показывать посторонним.
Сейчас у нас идет подготовка к спектаклю, премьера которого пройдет в мае. Сказали нам об это совсем недавно, а отшить нужно 60 единиц, поэтому сейчас работа идёт полным ходом. На манекенах уже красуется кожаный пиджак главного героя, кринолины и отшиты макеты платьев. Постановку зритель увидит в мае. И за это время мастерицам предстоит собрать весь спектакль, провести примерки с каждым актером, устранить недочеты, чтобы все было идеально.
— Хочется отметить, наши актеры не капризные. – говорит Евгения Викторовна. — Нет у них той столичной звездности, когда это не надену, в этом не выйду. То есть слово художника для них закон. Единственное — корректируют, чтобы было удобно. Хотя им тоже иной раз приходится несладко, особенно летом. Ткани для пошива используем такие, какие положено. Например, пальто, шьем из шерсти и т.д. То есть, скидку на время года не делаем. И если по спектаклю, который идет летом, герою предстоит выйти на сцену в пальто, он выходит в настоящем шерстяном пальто. Единственное, под клад не утепляем.
После каждого спектакля по традиции актеры со сцены благодарят все технические службы.
И это очень приятно, а главное заслуженно, — поясняют мастера швейного искусства. — Ведь постановка спектакля зависит от всех нас: портные, костюмеры, осветители, технический персонал. До прихода в театр, никто из нас и не подозревал, что за сценой происходит титанический труд.
The post Феи храма Мельпомены first appeared on Новости Тольятти.