Первый русский гидрограф Федор Соймонов
Материал опубликован в октябрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».
Он был одним из тех, кто выполнял поставленную Петром Великим задачу исследования малоизвестных российских территорий. Знаменитая карта Каспия 1720 года, которая опровергла неверные, господствовавшие в мировой науке представления об этом море-озере, была вычерчена при непосредственном участии этого ученого. А вообще, волею судеб жизнь Федора Соймонова сложилась в полном соответствии с канонами приключенческого романа.
Будущий первый русский гидрограф родился под занавес богатого на события XVII века в семье стольника Ивана Соймонова. Юность пришлась на время реформ Петра I, 16-летний Федор поступил в Московскую математико-навигацкую школу в Сухаревой башне. Затем он, один из лучших выпускников, оказался среди тех, кого царь отправил за границу «учиться навигации зимой, а летом ходить на море на воинских кораблях и обучаться, чтоб возможно потом морскими офицерами быть». Три года прожил в Нидерландах, выучил голландский, немецкий и латинский языки, в совершенстве изучил мореходное дело.
По возвращении на родину его подвергли в присутствии Петра I баллотировке в мичманы. Из 48 претендентов военно-морской чин получили только 17, включая Федора Соймонова. Он был направлен служить на «Ингерманланд», на котором государь имел свой вице-адмиральский флаг. Молодой офицер поучаствовал в кампаниях во время войны со Швецией, а еще занимался гидрографической съемкой Балтийского моря.
В 1719 году царь Петр решил произвести опись северного и западного побережий Каспия, где Россия прочно утвердилась еще при Иване Грозном. Монарх-реформатор хотел использовать Каспийское море для торговли со странами Востока, но предварительно нужно было создать условия для безопасного плавания.
Дабы выяснить, что представляет собой в реальности загадочный водоем, была организована экспедиция под начальством капитан-лейтенанта Карла Вердена. Соймонова назначили его помощником. Два года участники многотрудного предприятия бороздили воды таинственного моря, изучали берега, замеряли глубины, описывали острова.
И вот, когда первая карта Каспия была готова, Петр I отправил в Парижскую академию наук ее экземпляр и произвел там настоящую сенсацию. «Есть за что благодарить сего победителя-академика! — воскликнул писатель, ученый Бернар Фонтенель, имея в виду российского императора. — Мы, наконец, знаем подлинную фигуру сего моря, которая совсем не сходствует с прежнею и обыкновенною».
В 1722–1723 годах Соймонов участвовал в Персидском походе, находясь при Петре, выполнял его особые поручения: занимался поиском мест для постройки русских крепостей, обустройства портов. Чисто прикладными задачами не ограничивался, мыслил куда масштабнее. Однажды высказал царю соображения относительно того, что «Россия имеет до Америки гораздо ближайший путь, нежели европейцы»: по Волге можно достичь Оби и Кети, оттуда, преодолев 100 верст сухим путем, двинуть по рекам до Байкала; а далее, организовав 35-верстный волок до Амура, выйти по великой дальневосточной реке в «Северо-восточное море», в Тихий океан. Однако правителя страны занимали в тот момент иные проблемы.
То, насколько ответственно Соймонов подходил к работе картографа, демонстрирует следующий эпизод. В 1725 году, незадолго до смерти первого российского императора, Федор Иванович добился разрешения провести проверочную морскую опись всего побережья Каспийского моря, дабы уточнить ранее полученные сведения. После плавания была составлена общая карта региона. В дальнейшем она послужила основой для атласа Каспия, которым пользовались около ста лет.
В 1727-м Соймонов покинул изученный им край, уехал по новому назначению в столицу. Ученый стремительно продвигался по карьерной лестнице: в 1730-м стал прокурором Адмиралтейств-коллегии, через два года — обер-штер-кригскомиссаром (главным интендантом флота) с присвоением ему звания капитан-командора, в 1738-м получил чин генерал-майора и назначение обер-прокурором Сената.
Он всеми силами пытался изменить сложившееся, пагубное для дела развития России, положение вещей. «Флот уже погиб от засилья бумажек разных. Ни кораблей, ни людей, ни дел геройских не видать — одни бумаги над мачтами порхают!.. Странное дело приключилось: канцелярия противу флота на абордаж поперлась, и флот она победила», — писал в докладе вице-канцлеру Андрею Остерману Федор Соймонов.
Административную деятельность он успешно сочетал с научной. Выпустил с собственным предисловием и подробными данными о «глубинах и грунтах» атлас Балтики под названием «Светильник морской, то есть описание Восточного, или Варяжского, моря». Затем вышел в свет составленный Федором Ивановичем учебник «Екстракт штурманского искусства из наук, принадлежащих к мореплаванию, сочиненный в вопросах и ответах для пользы и безопасности мореплавателей».
Борясь с беспорядками и злоупотреблениями в морском хозяйстве, принципиальный и неподкупный вельможа нажил себе могущественных врагов, среди коих оказался фаворит Анны Иоанновны временщик Бирон.
В 1740 году Соймонов был арестован (по так называемому делу Волынского) и приговорен к смертной казни, которую заменили наказанием кнутом и пожизненной ссылкой на каторгу — на Охотский солеваренный завод. Так ученый оказался в Сибири, о которой прежде долго мечтал, хотя «Федьке-варнаку» (так величали его организаторы репрессий) было тогда не до исследования восточных рек.
Справедливость восторжествовала, когда на престол взошла Елизавета Петровна. 17 марта 1742 года было официально объявлено о снятии с Федора Ивановича всех обвинений.
Через несколько спокойных, проведенных в полной безвестности лет его судьба вновь сделала крутой поворот.
В 1752 году губернатор Сибири Василий Мятлев разработал комплексную программу исследования и освоения Дальнего Востока. Ее реализация вошла в историю как Нерчинская экспедиция. Непосредственным руководителем предприятия его инициатор и организатор предложил назначить 61-летнего Соймонова, вместе с которым служил когда-то на «Ингерманланде». Не раздумывая, тот снова отправился в Сибирь. За новое начинание взялся с прежней энергией. Открыл навигацкие школы в Иркутске и Нерчинске, обследовал реки Ингоду и Шилку, собрал сведения об Амуре, изготовил планы и карты описанных мест, участвовал в поисках месторождений железной руды.
Когда началась Семилетняя война, Мятлева отозвали на Балтику, а его протеже назначили губернатором Сибири. Новый начальник обширнейшего края занимался строительством инфраструктуры, замирял воинственных чукчей, опекал земледелие. Во время его губернаторства открылись школы в Охотске (морская), в Якутске и Томске (геодезические), был построен маяк на Байкале.
Верный своим принципам, преследовал взяточников, боролся с чиновничьим произволом и, разумеется, большое внимание уделял организации исследований Сибирской страны, особенно северных и восточных ее окраин с прилегающими к ним океанами.
В 1761 году в журнале Академии наук «Ежемесячные сочинения» было опубликовано выдающееся для своего времени исследование «Древняя пословица «Сибирь — золотое дно». В этой работе Соймонов делит обширный край «на главных шесть частей», ориентируясь при этом не на природные отличия, а на особенности хозяйственной деятельности населения. Так что автора данного труда можно с полным правом назвать и выдающимся географом-экономистом.
Но возраст дал о себе знать. В 1763-м императрица уважила вторичную просьбу 70-летнего вельможи, уволив его с губернаторской службы. Федор Иванович возвратился в Москву.
Три года он курировал вопросы, связанные с Сибирью, издал тем временем исследование, подводившее итог прежних многолетних изысканий на Каспии и прилегающих к нему территориях: «Описание Каспийского моря и чиненных на оном российских завоеваний». Значительная часть труда состоит из описания обозначенных на карте пунктов. Полученные с помощью астрономических наблюдений данные поражают точностью (почти не расходятся с современными, добытыми при посредстве новейших приборов).
Федор Соймонов активно участвовал в обсуждении ломоносовского проекта северной экспедиции. По одной из версий, именно он предложил маршрут, по которому потом отправились корабли Василия Чичагова.
В 1766 году Федор Иванович наконец ушел в отставку. И погрузился в работу над грандиозным сочинением «История Петра Великого». До последних дней своей долгой жизни (а ему было отмерено 88 лет) он неустанно трудился во благо Отечества.