Имя Екатерины Максимилиановны Перси-Френч звучит экзотично для наших средневолжских широт: уроженка Парижа, британская подданная и богатейшая симбирянка. Екатерина Перси-Френч была выдающейся общественницей, первой женщиной, игравшей, причём официально, ключевую роль в общественной, экономической и культурной жизни Симбирска и Симбирского края начала XX века. Она председательствовала в Обществе христианского милосердия, старейшей в губернии благотворительной организации, попечительствовала над Симбирской общиной сестёр Российского общества Красного Креста, председательствовала в комитетах по постройке в Симбирске лютеранской кирхи и католического костёла, возглавляла местные музыкально-драматическое и художественное общества. При этом, жизнь Екатерины Максимилиановны прекрасная иллюстрация формулы: Счастье не в деньгах, и даже не в их количестве. Екатерина, она же Кэтлин Эмилия София Александра родилась в семье британского дипломата, секретаря посольства Великобритании при Бельгийском дворе Роберта Максимилиана Перси-Френча (1833 1896) и его жены Софьи Александровны (1832 1896), урождённой Киндяковой, дочери богатейшего симбирского помещика, отставного полковника Александра Львовича Киндякова (1805 1884). Софья Киндякова, мать Екатерины Девочка была единственным и поздним ребёнком в семье Софья Киндякова вышла замуж в 29 лет, а родила дочь в 32 года. Киндяковы были людьми непростыми, эксцентричными: Владелец изб и буераков, / везде храня свой важный тон, / там клялся мне в глаза Киндяков, / что он Луи-Наполеон, увековечил Александра Львовича поэт-сатирик Дмитрий Минаев-младший. У Софьи Александровны, при взрывном и экспансивном характере, сформировалось, как это тогда говорили, болезненное пристрастие к морфию. Брак скоро распался. Внучку, не очень нужную родной матери, воспитывал не чаявший в Кити души дедушка Александр Киндяков. Позже, Кити поехала в Англию, к горячо любимому ею отцу, училась в пансионе, прекрасно разговаривала, кроме русского, на английском, немецком и французском языках, являла разнообразные и неожиданные для юной девушки таланты. Любимый дедушка Александр Львович Киндяков на портрете Ульяновского областного художественного музея Вчера я написал Кити письмо на восьми страницах, с любовью писал Александр Львович о своей 17-летней внучке, в котором отчитался ей в сведениях, взятых для её проекта сыроварни. Позавчера я послал ей десять книг о сыре. Кроме сыра, барышня увлекалась охотой: Меня беспокоит ружьё Катиш. Ведь столько бывает несчастных случаев, и если она не ранит себя, она может ранить других. Роберт Френч, отец Екатерины Кити становилась старше, и это только усиливало её разлады с матерью, которая опасалась, что Александр Львович обделит её наследством, отдав всё обожаемой внучке. В 1884 году по требованию Софьи Александровны 20-летняя Екатерина, выехавшая к отцу в Европу, была задержана на границе и в административном порядке, как какая-нибудь бродяжка, препровождена в Симбирск мать имела право, совершеннолетие в Российской империи наступало только в 21 год. Дедушка не пережил позора и умер, не дотянув до 21-летия любимой внучки, и той предстояла растянувшаяся на годы судебная тяжба о наследстве. Впрочем, оно того стоило: после судебных перипетий Екатерина Максимилиановна наследовала более 13 тысяч десятин земельных и около 8 тысяч лесных угодий, фамильные драгоценности на сумму 278650 рублей. К началу XX столетия, после ухода отца и матери, и ряда других бездетных родственников, владения и капиталы Екатерины Перси-Френч в России и в Ирландии, откуда был родом её отец, исчислялись огромной суммой в 50 миллионов рублей железнодорожный мост в Симбирске обошёлся казне всего-то в 29 миллионов. Молодая Екатерина Перси-Френч в Ницце Кити к тому времени разменяла четвёртый десяток, но, всё равно была завидной невестой, но невероятное богатство обрекало Екатерину Перси-Френч на безбрачие. Принимая фамилию мужа, она утрачивала права на ирландские владения своего отца, а с ними не просто часть капитала, но и свой политический вес. Через отца-дипломата, Екатерина Максимилиановна оказалась вхожа в высший свет Европы, в которой довоенная Великобритания играла первую скрипку: Весь берег усеян хорошими знакомыми и друзьями папы, писала она в Симбирск из французской курортной Ниццы. И владелица поместья в Ирландии в этом свете котировалась гораздо выше, чем какая-то там симбирская помещица, пусть даже и богатейшая, и с английским паспортом в кармане. Екатерина и Роберт Перси-Френч Испытывая острую неприязнь к родной матери Софье Александровне, Екатерина очень любила свою двоюродную бабушку, тоже Софью Александровну, баронессу Стремфельдт, владевшую поместьем в селе Тереньга Сенгилеевского уезда. Юная Кити звала бабушку просто София, с увлечением писала ей письма пока не доходило до других увлечений, и не поймите неправильно: Должна тебя покинуть, дорогая София, так как приближается час моей прогулки верхом. Это ещё моё лучшее удовольствие, единственное, которым я ещё не совсем пресыщена. Кэтлин в казачьем наряде В селе Головино Сызранского уезда (нынешнего Николаевского района) у Екатерины Максимилиановны имелся целый конный завод. Знаменитая землевладелица и благотворительница лично выписывала свидетельства своим коням, с гордостью описывала их родословия, уходящие вглубь столетий:Летун. Жеребец вороной, родился в моем заводе 13 апреля 1883 года от Шафлера II, сын Сурового II и Шефлерки внук Свирепого VI, завода Мотовиловых, через Свирепого V, Свирепого IV, Свирепого III, Свирепого II, графского Салтана II и знаменитого Арабского жеребца Салтана I, приведенного из Аравии Алексеем Григорьевичем Орловым.... В конских свидетельствах помещался дворянский герб барыни. Кони помещицы собирали денежные премии, похвальные листы и призы на скачках и выставках. Только в 1912 году, с одной только Симбирской окружной выставке Екатерина Максимилиановна увезла четыре награды: похвальный лист за гнедую кобылу Волну, денежную премию за бурую кобылу Звезду II, а тёмно-гнедой жеребец Витязь был удостоен разом и листа, и премии. Дом М. фон-Брадке, подаренный возлюбленному Е. Перси-Френч. Вид со двора На почве любви к лошадям, у Екатерины Максимилиановны родилась любовь всей её жизни. Её избранником невенчанным, разумеется стал секретарь Симбирского общества поощрения рысистого коннозаводства Михаил Петровичем фон-Брадке (1869 г. р.). Михаил Петрович происходил из большой семьи начальника Симбирского губернского жандармского управления Петра Михайловича фон-Брадке (1826 1904) в ней выросли четыре сына и шесть дочерей. Михаил учился в Оренбургской военной прогимназии и в Казанском пехотном училище, служил в Симбирске, в квартировавшем в губернском городе 233-м Сурском резервном батальоне, в январе 1904 года, за считаные дни начала Русско-японской войны 1904 1906 годов, вышел в запас в чине штабс-капитана. Алексей Сергеевич Сытин (1955 2011), наш замечательный краевед и музейщик, рассказывал, что видел очень забавную фотографию Екатерины Максимилиановны и Михаила Петровича: крупная, осанистая мадемуазель Перси-Френч и, такой, типичный жокей, маленький и поджарый фон-Брадке. Екатерина Максимилиановна подарила своему другу дом, городскую усадьбу на Покровской, ныне Льва Толстого, улице в этом доме, отстроенном в 1909 году по проекту симбирского зодчего Августа Шодэ, ныне квартирует музей Архитектура эпохи модерна в Симбирске. В июле 1914 года Михаил Петрович был мобилизован в армию в связи с началом Первой мировой войны. Он командовал ротой в 239-й пешей Симбирской дружине Государственного ополчения, несколько месяцев прослужил в Средней Азии, а в феврале 1915 года отправился на Запад, в действующую армию. В январе 1917 года зауряд-капитан Михаил Петрович фон-Брадке был удостоен ордена Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом; его дальнейшая судьба окутана мраком... Усадьба Е. Перси-Френч в Киндяковке Конец этой истории так передавали в 1935 году советские шпионы: Она сошлась без брака с русским полковником и жила с ним некоторое время. В период гражданской войны она его потеряла, но до сих пор считает его живым. Однако, есть слухи, и вполне достоверные, о смерти мужа Екатерины Перси-Френч. Говорят, он был расстрелян красными под Томском. В свете отношения Перси-Френч и фон-Брадке воспринимались скандалом, неуместным, имея в виду их социальное положение и далёкий от нежного возраст любящих. Мы с тобой из другого теста созданы, утешала Екатерина Михаила. Вынужденное расставание с любимым человеком Екатерина Максимилиановна переживала тяжело: О, моя кошечка, как мне бы хотелось действительно чувствовать себя в твоих объятиях, а особенно чувствовать обоих свободными, писала она ему на фронт, Нежный и долгий поцелуй от твоего старого Кота, он устал. Храни тебя Бог. Если бы я была монархом, то никогда не смогла бы посеять такие страдания в моей империи, писала Екатерина Максимилиановна о событиях разразившейся войны. Как то водится, к войне никто не был готов: Все власти Симбирска были в отъезде, и я получила указание мобилизовать все силы Красного Креста. На протяжении нескольких недель я работала день и ночь, отправив на фронт несколько сотен госпитальных коек, полностью укомплектовав всем необходимым, персоналом, писала она. Бывший дом Е. Перси-Френч в Тереньге В опустевшем доме фон-Брадке на Покровской усилиями Екатерины Максимилиановны открылся госпиталь. Ещё одингоспиталь, на 25 коек, она содержала в своей усадьбе в Тереньге. Уверяют, что во время Гражданской войны, летом 1918 года в главном доме расположил свой штаб легендарный белый военачальник Владимир Оскарович Каппель (1883 1920) и в купол на крыше здания даже угодил артиллерийский снаряд, выпущенный красными. Большевистский переворот 1917 года, как казалось Екатерине Максимилиановне, не должен был затронуть её, ограждённую великобританским подданством но, как бы не так... Десять комиссаров, один сумасшедшей другого, хотят выкинуть меня из моего дома, писала Екатерина Максимилиановна в феврале 1918 года Генеральному консулу Великобритании в Москве. На днях комиссар просвещения и искусств заявил мне, что мой дом на Московской улице в Симбирске переходит в его распоряжение, и что мне в нем теперь ничего не принадлежит. Однако если я буду честно трудиться, то мне будет позволено снимать одну комнату. Меня могут арестовать в любой момент. Они разрушают всё, ради чего я жила и что никакие деньги на свете не смогут возместить. Симбирские дворяне в доме Перси-Френч на Московской Когда в июле 1918 года Симбирск захватили белые, Екатерина Максимилиановна устроила в своём доме бал в честь победителей. Вслед за вчерашними победителями, большинство буржуев постаралось бежать из Симбирска в сентябре 1918 года, но Екатерина Максимилиановна опять осталась. Осенью 1918 года, на волне победных настроений после изгнания белых из Симбирска, была разграблена и сожжена её усадьба в Киндяковке, а сама гражданка Перси-Френч за контрреволюционную деятельность арестована на два месяца и даже, как особо важная преступница, отправлена в Москву. Вскоре Екатерину Максимилиановну освободили объявив, что направленный материал из Симбирска не давал оснований для ареста. Она оказалась на улице без одежды, еды, крова. Екатерину Максимилиановну приютил действовавший в России, в интересах германских и австрийских военнопленных, датский Красный Крест, приняв в свои ряды в качестве сестры милосердия. В 1920 году Екатерина Максимилиановна навсегда покинула Россию. Она хотела бы осесеть в родовом поместье в Ирландии, но там тоже разразилась гражданская война и, вдобавок, ей не были рады ирландские родственники, давно желавшие прибрать к рукам то самое наследство, ради которого Перси-Френч не выходила замуж. На склоне дней в Харбине с любимой собачкой Путь в Россию был заказан, но русских много было рассеяно по свету, и одним из таких мест был Харбин, основанный русскими в 1898 году город, вначале как железнодорожная станция, в пределах современного Китая. Здесь было немало людей из её симбирского окружения, и это скрашивало закат её дней. В 1938 году Екатерины Максимилиановны не стало. Её тело, по завещанию, было отправлено в Ирландию. Больше ей завещать было нечего и некому... Иван Сивопляс
