ТОМСК, 19 мар – РИА Томск, Карина Сапунова. Бывший командир подводной лодки "Томск" Вячеслав Черноус сейчас возглавляет, возможно, самый проблемный район Томска – Ленинский. В интервью РИА Томск он рассказал, как флотская смекалка и дисциплина помогают на госслужбе, сохраняется ли офицерская честь у чиновника и почему подводники ходят в свитерах, а не в кителях.День подводника ежегодно отмечается в России 19 марта. Черноус в 1989 окончил Тихоокеанское высшее военно-морское училище имени Макарова. До 2005 года служил на флоте, в частности, был командиром атомного подводного крейсера "Томск". В 2005 году приехал в Томск. Возглавлял Советский район, департаменты мэрии и муниципальные предприятия. С 2014 года – глава Ленинского района Томска.– Вячеслав Михайлович, как вы попали на подводный флот? Мечтали с детства? Или пришли в военкомат, а вам там сказали: "Ты романтик, тебе – в подводники"?– Я оканчивал Тихоокеанское высшее военно-морское училище. В 1984 году, когда я поступал, был первый набор гидроакустиков для подводных лодок. Я никогда не думал, что у меня какой-то особенный слух. Ну да, на гитаре играл, но специально музыке не учился. А когда прошел тестирование, рекомендовали специальность "гидроакустик". На подводной лодке нет иллюминаторов, но ее корпус полностью покрыт антеннами: они и в носу, и в корме, выпускаемые, буксируемые… А гидроакустик, который с ними работает, – глаза и уши подводной лодки. От них зависит процентов на 70, а может, и больше, жизнь корабля и экипажа в плане безопасности мореплавания в целом и на войне (кто первый обнаружит и атакует противника). Современная аппаратура многое позволяет. Опытный гидроакустик может определить тип судна, определить – надводное судно или низко летящий самолет и многое другое. – В Томске о вас чаще всего говорят, что вы были командиром подлодки "Томск". Но это ведь было не все время. Где вы служили до этого?– Да, "Томском" я руководил три года. После выпуска я получил звание лейтенанта, пришел на подводную лодку "Дракон" (позже она стала "Самарой"). Это многоцелевая подводная лодка – охотник за подводными лодками-стратегическими ракетоносцами. Ее главная задача состоит в том, чтобы обнаружить корабль противника и не позволить ему применить ядерное оружие. Пришел туда командиром гидроакустической группы, дошел до старшего помощника командира корабля. Закончил командирские классы, после них сначала был назначен на экипаж "Елизова" (подводного крейсера, как "Томск"). Первый экипаж дали тяжелый – долго не плавал, был на плохом счету. Мне сказали: "Труба твоей карьере". А команда оказалась очень хорошей. Правда, пришлось им это "объяснять", но за год мы из экипажа, на который все плюнули, поднялись хорошо. Сначала я пошел на проверку экипажа, мы получили "единицу" – разгромный приказ был, мне выговор объявили. Но как по-другому я могу понять, на что мы способны? А через год получили призы главкома ВМФ. После этого мне предложили пойти на "Томск". – И вы перешли? – В первый раз я отказался. Сами понимаете – с экипажем столько прошел, а тут говорят: "Уходи". И экипаж не хотелось бросать – люди мне уже поверили, и дальше доказать хотелось что-то. Второй раз назначили на "Томск" в приказном порядке. А приказы не обсуждаются. Я не жалею. Экипаж оказался подготовленный. Передо мной был командиром Александр Иванович Цымбалюк (в настоящее время заммэра Томска – Ред.) и Владимир Владимирович Гришечкин. Что один, что второй держали корабль на высоте. Но было чувство такое – не опустить бы знамя. "Томск" в тот момент был на очень хорошем счету. Такие подлодки, как "Томск", создавались как ответ на авианесущие группировки США. Задача авианосца, который несет авиакрыло от 80 до 120 летательных аппаратов, – занять позиции для нанесения ядерного удара по территории нашего государства, а задача "Томска" – не дать подойти на эти позиции, не допустить возможности подъема палубной авиации. Лодки этого проекта так и называли – "убийца авианосцев". А из-за формы называли "батонами". Мы участвовали в крупных учениях, ходили в автономное плавание. Честь "Томска" не уронили. – Командиры разные: бывает, что просто по званию старше, а бывает, что люди им безгранично доверяют… – Есть особенность такая на подводных лодках, Герой СССР Магомет Гаджиев про нее говорил: "На подлодке или все побеждают, или все погибают". Отличается вся жизнь, даже питание. На надводном корабле для офицеров готовят одно, для мичманов другое, для матросов третье. На подлодке пища вся с одного котла. А при отработке борьбы за живучесть (меры, которые позволяют продлить жизнь лодке и экипажу в случае аварии – Ред.) – спасение через торпедный аппарат. В него заходит группа из трех человека: офицер, мичман, матрос. Поэтому же на подлодках не было и нет годковщины – каждый понимает, что сегодня так, а завтра любой из сослуживцев может тебе жизнь спасти, вынести на себе. Или не спасти. У каждого командира свой подход к подготовке, выучке и отработке слаженности экипажа. Я считаю, если мы находимся у берега, то люди должны проводить как можно больше времени с семьей, конечно, если позволяет обстановка. Есть распорядок дня, и кто пашет, тот вовремя идет домой. А кто шаляй-валяй, тот остается со мной. А у меня рабочий день долгий… – У командира больше работы?– Любой матрос должен уметь с закрытыми глазами любой вентиль найти, любое помещение в своем и двух смежных отсеках. Офицер или мичман, кроме этого, еще должен в совершенстве знать по своей материальной части и иметь общее понимание в целом по всем отсекам. Командир, старпом и вахтенные офицеры должны знать в совершенстве весь корабль: где какой вентиль находится, где что перекрыть или запустить в случае нештатной ситуации – вплоть до того, что в кромешной темноте заглушить реактор, а это делается вручную. Ты принимаешь решение по спасению корабля и людей. В мирное время в первую очередь – спасение людей, потом корабля, потом выполнение задач на поход. В военное время – обратный порядок. Для того, чтобы знать корабль, нужно было все это на брюхе пролезть по всем отсекам, по всем системам, руками пощупать. После работы надевал РБ (форму "радиационная безопасность", в которой подводники выполняют работы внутри субмарины – Ред.) – и… Подводный флот – это особый род вооруженных сил. Я бы не назвал элитой – это трудяги. Если посмотрите фильмы о подводном флоте, то увидите, что на надводном корабле адмиралы и офицеры в мундирах, а командир подлодки – в свитере, ватных брюках и войлочных сапогах. Мы практически так и выглядим на самом деле при отработке учебных задач в море. Это только в телевизоре подводники всегда в рубашках. Мне часто задают вопрос: где легче – тут, в кресле чиновника, или там – на мостике подводной лодки. Нельзя сравнивать, где легче. Разные задачи – разная ответственность. На флоте действует приказ – и попробуй не выполни твой приказ. Но ты несешь ответственность за свой приказ, ты должен понимать, что за приказ ты отдаешь и что ты требуешь от людей. Здесь (в администрации) отдаешь распоряжения. Здесь больше убеждением работаешь. Хотя административный ресурс тут побольше. Ты несешь ответственность за работу всей администрации, всех служб района. Но твоя ошибка отразится только, может быть, на твоей карьере. Там твоя ошибка может стоить жизни кораблю и экипажу. Если там ты не выполнил боевую задачу, в мирное время можно отправиться в места не столь отдаленные, в военное время – расстрел. А здесь – увольнение. – Вы попадали в какие-то такие ситуации, где казалось – смерть за плечом?– Человек ко всему привыкает. Офицеров-подводников пять лет готовят к тому, что (их ожидают) замкнутое пространство, выполнение поставленной задачи, борьба за живучесть. Длина подводной лодки – 170 метров, это два футбольных поля "Труд". Высота – семиэтажка, наверное. Но эта махина в океане кажется такой щепочкой. В автономном плавании приходилось ощущать и стихию. И был случай, когда мы с одного выхода вернулись так, что нас хорошенько потрепало. – Хорошенько – это как?– Это так, что корпус был ободран, рубочные двери вырваны, некоторые выдвижные устройства сорваны и загнуты – попали в очень хороший шторм. Бывает и такое, хоть подводная лодка и предназначена для плавания в любых широтах при любых погодных условиях. Но в отличие от надводного корабля, подлодка по форме – бочка. И поэтому для нее умножайте качку, которая на корабле в тот же шторм, раза в три. Командир должен выбрать курс, чтобы уменьшить качку. И ты же должен в голове держать все, чтобы не выйти за пределы своего района, потому что в мирное время по голове постучат, а в военное время подводная лодка, зашедшая в чужой район, считается подводной лодкой противника и подлежит уничтожению. – Были ситуации, когда оставалось только молиться?– Были. Были ситуации, когда приходится принимать решение: вот этими тремя рисковать, или весь экипаж подвергнуть опасности. Не будем об этом продолжать говорить. Но знаете, не так страшно, когда пожар или вода пошла. Самое страшное – когда матери приходится объяснять, почему именно ее сын должен был погибнуть, а не кто-то другой. Что делать при аварии – учат, а что матерям говорить – не учат. И в некоторых ситуациях лучше молчать, ничего не объяснять. Она поймет, но потом. – На подлодке все нужно помнить, за все отвечать… Наверное, очень сильно память развивается?– Память развивается. Например, при выполнении задач в море. Особенность подводной лодки в том, что она находится под водой и на связь всплывает в определенное время. (Сообщение по) радио ты получаешь по хабаровскому времени, живешь по камчатскому, а передавать должен по московскому. И главное – не перепутать. А спишь ты по два часа в сутки, если получится.Но если будет ошибка и радио не будет получено Москвой в течении часа, то это пропуск сеанса связи. Если второй пропуск, лодка считается потерпевшей аварию, объявляют тревогу по всему флоту, будут подняты огромнейшие силы. И за это по головке не погладят. – А сложно было вообще переходить из системы, когда можно было просто отдать приказ, в систему, когда приходится объяснять, уговаривать, что-то обещать? – Здесь есть нюансы. У меня не получается обещать то, чего я не могу решить, хотя мне иногда рекомендуют: "Да ты скажи людям, что будет это". Но меня же люди потом спросят: "А где?" Я здесь поставлен не для того, чтобы сказки рассказывать всем про прекрасную жизнь, а для того, чтобы решать вопросы жителей района, которые я в состоянии решить. А если я не в состоянии, то пытаемся, например, договориться с предприятиями. И они идут навстречу. Сейчас противопаводковые мероприятия, мы обязаны провести аукцион по отбору подрядчиков, а это минимум 40 дней. То есть реально мы сможем начать вывозить снег только со следующей недели. А сейчас уже есть проблемы. На участки ветеранов, где частный сектор под угрозой подтопления, наши социальные партнеры выделяют технику, вывозят снег. Большую Подгорную "Газпром" неделю вывозил, тоже за счет своих средств. То же самое касается и "Томлесдрева" по поселку ЛПК. "Сибирская аграрная группа" подсобляла. Много на Причальной предприятий, которые помогают. То же самое было, помните, когда у нас снегопады не прекращались? Так же – по общественным пространствам. Мы на сегодняшний день не особо богаты в плане бюджета, но каждый год по пять-шесть общественных пространств появляется. И две трети из них – с помощью спонсоров. "Томлесдрев" у нас в ЛПК взял на себя нагрузку по обеспечению проблемных домов, которые были без водоснабжения. – По поводу подлодки вы говорили, что всю ее проползли, по всем трюмам и отсекам. А свой район знаете хорошо? – И район весь тоже изучил – по привычке День начинается с 5.00. Объехал (район), потом выяснил всю ситуацию по нему. Приехал на селекторное совещание – уже знаю, где и что, есть ли какие-то внештатные ситуации. Мои все уже знают, что я в любом случае проверю. Когда мне докладывают: "Мы промели", я говорю: "Точно? Хорошо, поехали. Вот, видите фотографию?" И тут – ой. Меня учили на флоте: ты командир – ты должен принять решение и быстро, и уверенно, если ты заколебался, то уверенность теряет весь экипаж. А если пожар или еще что-то, то на принятие решения у тебя 10-12 секунд, иначе, считай, загубил весь экипаж. – Все 120 человек? – Так точно. Меня служба приучила, что я должен владеть всей ситуацией. Иначе как я могу давать распоряжения? Тогда решение будет или ошибочным, или может еще усугубить. Если человек на прием ко мне пришел по какому-то вопросу, то я, естественно, должен сам там побывать на месте (о котором он рассказывает). И этого же от подчиненных требую. У нас сейчас вопрос по Грибоедова: несколько домов подтапливает. Их каждый год топит, а в этом, я думаю, очень сильно затопит – уже понимаем. Поэтому сейчас отрабатываем, как, куда перемещать людей, куда вещи девать. Поэтому сам выезжаю, смотрю. Да и зачастую люди тоже хитрят. На Урожайном, допустим, по мусору: была несанкционированная свалка, ее вывезли. Они рассказывают: "А вот снова". Но вот как к вам на Урожайный 28, 25… как, кто к вам будет носить сюда мусор? Вокруг только многоэтажки. Вы хотите сказать, что с десятиэтажки к вам специально мусор за 300 метров понесут? Те же дома, которые топит. (Улицы) Ижевская, Чепалова. Говорю: "Вы зачем с огорода выкидываете снег на дорогу?" Отвечают: "Чтобы было меньше снега". "Вы в самой нижней точке находитесь, вы думаете, что с дороги вас не подтопит?" А по дороге ни пройти, ни проехать – скорые застревают. Или по кровлям. На Шпальном – говорили-говорили, чтобы убрали снег. Не успели. На 5-й армии: чтобы с дома снег сбросить, свалили его в центр крыши, еще залезли туда сами – и проломили. Хорошо, перекрытия крепкие – несильные повреждения. – А память командирская, ответственность – они как-то пригождаются? – Да, конечно, ведь сама жизнь заставляет человека военного быть организованным, ответственным и исполнять приказы, причем никого не волнует, каким образом ты будешь это делать. У меня был замполитом Алексей Иванович Хрусталев. Владимир Николаевич Панькин – страшим помощником. Когда я уволился с флота, то позвал их с собой в Томск (в настоящее время оба работают в подразделениях мэрии, отвечающих за содержание городской инфраструктуры – Ред.). И вот если поручил Панькину или Хрусталеву, то можешь забыть про это. Они гарантированно все сделают, а если не сделают, то придут и скажут, что нужно, чтобы сделать. Хрусталев был единственный замполит, которого матросы как папу родного воспринимали. Он матросов возил и на всякие экскурсии, и на лыжах катались. Как только свободная минута – тут же куда-то потащил. А сейчас ходит ковыряется по канализациям. Я говорю: "Ты зачем сам едешь? У тебя есть подразделение для этого". А он везде сам должен влезть, сам разобраться, сам по пояс в этой жиже что-то раскопать, посмотреть, выяснить. С гражданскими немножко сложнее. Ты его спрашиваешь: "Почему не сделал?" – "Не смог." – "Почему не доложил?" Гражданский может так рассуждать: "Ну, не получилось, но я же пытался". А потом обижается, когда его наказываешь. Благо, мои подчиненные сейчас уже все понимают. Если дана команда, но к вечеру что-то не получается, в любое время дня и ночи звонит, спрашивает, что нужно сделать. Или докладывает: "Все сделали". – На флоте защищали честь Родины, честь морского флота. А здесь что защищаете? Есть какое-то понятие чести? Чиновников любят называть людьми бесчестными. – Я считаю, что так говорят люди, которые сами не понимают, что такое честь. Во-первых, мы защищаем честь той же администрации. Где-то приходится отстаивать честь района. А вообще-то наша задача обеспечить комфортное проживание жителей нашего района и в меру своих возможностей и законодательства решать все их нужды и проблемы. Что и стараемся делать. Есть закон, в соответствии с которым работаем. Естественно, те, кому не решили проблему, тут же говорят, что чиновники крохоборы-взяточники. А если человеку помогли, он счастливый ушел и молчит – менталитет такой. Помогали во время паводка людям скотину пристроить и территорию отсыпать. Женщина пришла, принесла вазочку под воду, она малюсенькая такая, но ее в церкви осветили, и иконку. Но она не бежит и нигде не рассказывает, что помогли. И у нас получается, что обиженных только и слышно. Раздувают, что зарплата у нас тут ужас какая большая. На самом деле у большинства – от 15 до 20 тысяч рублей. А рабочий день с шести утра и до десяти вечера. Особенно у подразделений опеки, благоустройства, ЖКХ. – И что вас здесь держит?– Я сам именно на это место не просился. Меня мэр пригласил: "У тебя есть опыт работы". Я согласился и обещал, что до конца его срока полномочий доработаю – до 2018 года, а там видно будет. А меня на флоте приучили: дал слово – держи. – То есть, как с подводной лодки, никуда не денешься? – Да. Только не принято этого афишировать
