РАБСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ. Часть 3

160 лет назад, в 1861 году, в России отменили крепостное право. Рабство развращает и рабов, и рабовладельцев. Страна, в данном случае Россия, разрушается с двух сторон.

 Я полагаю, что монархическую Россию привели к краху именно дворяне. Ответственность за революцию лежит на них. Как на правящем классе. Там, где понадобились усилия, быть может, даже нравственный и политический подвиг, российское дворянство оказалось не на высоте.

 Деградация дворянства

Вспомним слащавую формулу отношений помещиков и крепостных: «Вы – наши отцы, мы – ваши дети». Но если «дети» в один исторический миг порезали, поубивали, расстреляли «отцов», а отцовские усадьбы разграбили, загадили и сожгли, то кто виноват в том? Значит, такие были «отцы»?

В России официальный рабовладельческий строй, официальное рабство существовало вплоть до второй половины XIX века. Четыреста лет.

Рабство, на мой взгляд, и привело монархическую Россию к страшному революционному взрыву. Когда человек становится рабом, все человеческое опадает с него сверху, как шелуха, а изнутри, из души, выжигается дотла.

Раб – это никто. А раз никто, то можно все, ничего не страшно и ничего не стыдно. То есть вообще нет ничего. Говоря языком нынешних уголовников – полный беспредел. В какой же среде росли и воспитывались дети, внуки, правнуки, праправнуки… Четыреста лет рабства, почти двадцать поколений, не знающих в своем воспитании ничего, кроме холопского выживания.

Если бы только четыреста лет… А предыдущие шестьсот лет? По «Русской правде» Ярослава Мудрого, штраф (пеня) за убийство смерда или холопа – 5 гривен. «За бобра, украденного из норы, определяется 12 гривен пени». Не случайно в древности на Востоке считали, что после отпущения человека на волю семь поколений его потомков должны вырасти в свободе, и только тогда кровь очистится.

В США в 1860 году удельный вес рабов составлял 12,4%. Людей привезенных, не своих, резко отличных по расовым признакам.

По переписи 1857 – 1859 годов в российских центральных губерниях – Тверской, Псковской, Рязанской, Ярославской, Костромской, Владимирской, Нижегородской, Калужской, Тульской, Смоленской – удельный вес крепостного населения составлял 60%. Подчеркнем – это срединная, исконная православная Русь, Россия. Отсюда пошли русские люди во все края, раздвигая границы страны до Тихого океана.

Быть может, начинать освобождение крестьян надо было в 1825 году. Это и поняли декабристы. Победив Наполеона, пройдя с оружием в руках через всю Европу, они вдруг увидели, как там живут простые крестьяне. И сердца их преисполнились стыдом и болью за свое, родное. И – вышли на Сенатскую площадь.

Да, путь они выбрали кровавый. Но в ту эпоху общество не знало, не выработало еще других форм протеста. Не было их. Но почему другие дворяне, собравшись и поодиночке, не обратились к царю, не сказали ему, что декабристы выступали не против царя, а против рабства? Дворяне этого не сделали. Они смотрели, как на Кронверкской куртине палач вешает их товарищей.

Дворяне знали, на что покусились декабристы. На святое. На право каждого из них быть царем и богом в своих голодаевках и погореловках, на право казнить и миловать, забирать молоденьких невест и тащить их из-под венца в свою постель, продавать и покупать людей, как вещи.

И дворяне с этими гнусными правами не хотели расставаться. Вот почему они молчали.

Что сделал народ, мы знаем. А куда смотрели дворяне? Ведь уже искры летели. Атмосфера России была наэлектризована предчувствием катастрофы. Это особенно остро ощущали маргиналы. В современном языке слово «маргинал» приобрело негативное значение: бомж, люмпен, асоциальный элемент. В широком же смысле оно обозначает нечто, выходящее за край поля («марго» – «край», «граница», отсюда «маргиналии» – заметки на полях).

Любой человек, вышедший за край своего поля – этнического, сословного, профессионального, – уже маргинал. И в этом смысле самые большие маргиналы, наверно, – поэты. Не дворяне, не разночинцы, не рабочие и не фабриканты, не военные служащие и не гражданские служащие, и даже не простые смертные, а – поэты. Они, поэты-маргиналы, с особой чувствительностью воспринимали состояние миллионных масс, то, что Блок потом назвал музыкой революции. Он же, Александр Блок, задолго до событий предупреждал всех в поэме, пророчески названной «Возмездие». Вслед за ним Маяковский с точностью до года указывал:

Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.

Велимир Хлебников в публичных выступлениях писал на листах: «Некто 1916».

26 февраля председатель Государственной думы М.В. Родзянко отправил императору Николаю II телеграмму:

«Народные волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их — недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику, но главным образом — полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжелого положения. На этой почве, несомненно, разовьются события, сдержать которые можно временно ценою пролития крови мирных граждан, но которых при повторении сдержать будет невозможно… Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала, рабочие остаются без дела, и голодная безработная толпа вступает на путь анархии, стихийной и неудержимой… Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, останавливая этим мельницы, и угроза недостатка муки встает во весь рост перед армией и населением. Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно бессильна восстановить нарушенный порядок. Государь, спасите Россию, ей грозит унижение и позор… Государь, безотлагательно призовите лицо, которому может верить вся страна, и поручите ему составить правительство, которому будет доверять все население. За таким правительством пойдет вся Россия, одушевившись вновь верою в себя и своих руководителей. В этот небывалый по ужасающим последствиям и страшный час иного выхода нет, и медлить невозможно».

Увы. Даже в страшные, грозные февральские дни 1917 года император Николай II отмечал в своих дневниках, как он хорошо поел и погулял: «Погода была мягкая, серая… У меня сразу сделался сильный насморк… Осматривал собрание рисунков и фотографий… Читал, скучал и отдыхал; не выходил из-за кашля… Вечером поиграл в домино».

В домино он играл вечером 26 февраля – революция началась 27 – 28 февраля.

Правящие классы не думали или старались не думать, уверенные, что в крайнем случае придут казаки, разгонят и перепорют нагайками взбунтовавшееся быдло, как в 1905 году.

Смешно считать, что русский мужик в 1917 году царскую власть на штыки поднял, потому что проникся идеями Маркса – Энгельса – Ленина. Нет, мужик нутром почуял, что пришла наконец сладкая возможность отомстить за века унижений. И люто отомстил! В том числе и самому себе. Но это уже другой разговор.

Сейчас многие пишут, что особых предпосылок для революции-то и не было, что жизнь налаживалась и Россия богатела. И правильно пишут. И это лишь подтверждает мою мысль, что не из-за прямого, сегодняшнего гнета разразилась революция.

И Февральскую, и Октябрьскую революции можно при желании назвать переворотом, свержением власти узкой группой лиц. Но потом ведь была Гражданская война. Причем белую армию, воевавшую за веру, царя и Отечество, поддерживали страны Антанты – страны Запада. Вот против какой союзнической силы сражалась Красная армия. И победила. Значит, миллионы и миллионы пошли за большевиками. Взорвалось прошлое, взорвалась накопленная за века рабства подспудная ненависть и подспудная жажда мести. Иначе не объяснить, почему «народ-богоносец» поднялся против господ, громил господские усадьбы и разрушал церкви.

Случилось то, о чем в 1839 году шеф жандармов А. Х. Бенкендорф предупреждал царя: «Крепостное право есть пороховой погреб под государством».

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.

Продолжение следует.

На снимке: К. Кольман. «Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года».