«Я воин»

«Макаров у меня три часа пробыл и сказал: «Снять этого дурака с полка, чтобы я его больше не видел». Думаю: «Во нормально… Приплыли!»

Гурулёв Екатерина Шайтанова, Ксения Зимина «Я воин» ИНТЕРВЬЮ С ВИЦЕ-ПРЕМЬЕРОМ ПРАВИТЕЛЬСТВА КРАЯ, ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТОМ В ЗАПАСЕАНДРЕЕМ ГУРУЛЁВЫМ — Мы с момента свадьбы 21 раз переезжали. У меня жена за трое суток собирает квартиру только так. — А говорит что?— О-о-очень благодарит (хохочет). Харе болтать, я чай хочу. Мы пьём чай с генерал-лейтенантом в запасе, вице-премьером правительства Забайкалья Андреем Гурулёвым. Торт домашний. «Как называется? Пусть будет «От Томы», — находится жена Гурулёва, профессия которой не только учитель истории, но и ждать. — А как сопротивляться, когда всё равно придётся встать и поехать? Последний раз я пыталась, когда мы получили от государства квартиру в Москве наконец-то. В декабре 2018-го переехали. И он решил, что через месяц уезжает в Читу. Тамара Гурулёва жена — Единолично?— Ты чо, моя, говоришь, смеёшься что ли? У военных так не бывает — куда собака, туда и хвост. Сказал муж — все поехали. — Но вы сейчас-то в запасе.— Я всё равно государственный человек. Государство приказало — я поехал. Губернатор попросил. — А если бы не попросил, у вас какой был план?— Было подразделение Ростеха, которое находится на Войковской. Там уже была вполне приличная должность - специалист по вооружению и по применению. Это отдельная тема, не сильно открытая. Разработка новых вооружений — дело очень интересное. Но можно работать с железками, а можно с людьми. И когда ты всю жизнь работаешь с людьми... «Мне здесь лучше» — Но могли не поехать?— Мог. Причём логики вообще никакой, наверное, не было, если разобраться. И оклад в Москве был выше, и работа спокойнее. Но если смотреть с точки зрения государственного человека, то логика такая: это мой край. Здесь мои корни, здесь мои предки, я люблю Забайкалье. Край разнообразный, шикарный. Нельзя же сравнить Нижний Цасучей с Чарой. Или Петровск-Забайкальский с Могочей. И когда я этим москвичам начинаю говорить, что мне здесь лучше, они на меня смотрят как баран на новые ворота. Я когда в Москву приезжаю — через неделю после этой хмари мне начинает не по себе быть. Ну ладно, по большому счёту можно и в Москве жить. Но здесь для меня работа интересная. Темп работы и объём задач меня вполне устраивали, чтобы я себя мог реализовать, а не ходить плевать в потолок. — А продолжать воевать могли?— Мог. — Почему не стали?— Ну если говорить правду, то элементарно просто: моя команда ушла в 2012-м году. Это начальник Генерального штаба Николай Егорыч Макаров. Я к нему до сих пор отношусь с громаднейшим уважением, считаю, что он очень много сделал для нашего государства, для Вооружённых Сил. И когда свергали это руководство, нам предложили рассказать, как они себя плохо вели, на что мы ответили категорическим отказом по нескольким причинам: первое — мы понятия не имели, что там на самом деле было, второе — предательства родины, чего-то, что можно было идти рассказывать следствию, не было. Мне, наверное, уже хватит, честно говоря. И потом — я не хотел находиться с теми людьми, которые в этой структуре сейчас. И они со мной не хотели. Мы спокойно разошлись. «Снять этого дурака с полка» — А правда, что отец ваш дружил с Макаровым?— Нет. Батя с Макаровым не дружил, даже не служили вместе. Но меня он в своё время назначал командиром дивизии. — Это легенды. Говорили даже, что я его дочь, Макарова. Тамара Гурулёва жена — Я ему очень благодарен: он нас учил. Конечно, как командующий округом был... Ну, ждёшь командующего — будет смотреть то, то и то. Он приезжает, с вертолёта выходит — и пошёл, твою мать, в другую сторону! Ну что ж ты будешь делать! До этого Болдырев был командующим — глыба. Когда армия была в упадке — он начинал её поднимать. Жёсткий был. У меня, в принципе, стиль и методы работы — болдыревские. Но Болдырев в три раза меня круче. А Николай Егорыч — он такой дотошный. Но военному делу нас учил так, что когда я пришёл в академию Генерального штаба — был уже благодаря этому, как рыба в воде. Часто вспоминал его, многое очень сильно пригодилось потом. О-о-очень пригодилось. А первое, что было, когда Макаров пришёл: я был командиром полка в Борзе, он у меня три часа пробыл и сказал: «Снять этого дурака с полка, чтобы я его больше не видел». Думаю: «Во нормально… Приплыли! Вообще обалдеть можно». Помню, командарм стоит такой растерянный: отправили на полковника досрочно, а тут — снять с должности. Но Егорыч потом поехал по другим войскам, в Кяхту заехал, понял, что у нас ещё не сильно плохо. А после этого в мае меня перепроверили, подняли по тревоге, Макарову доложили, что полк боеготов... И 1 декабря я стал начальником штаба 131-й дивизии. Он не был никогда самодуром. «Ничего страшного, пережили» — Чем кончилось уголовное дело, возбуждённое в отношении вас в 2013 году?— Ничем. Уголовное дело мы отыграли, потому что самого состава преступления не было. Отыграли в суде, что по нынешним временам крайне сложно, но просто в суде доказали, что мы правы. — В чём была суть обвинений - будто бы какие-то солдатики где-то делали ремонт?— Моего командира дивизии адъютант и боец жили на даче в Тверской области. Вот представьте, я замкомандира дивизии — я об этом знаю? Дело закончилось ничем, причём для всех, включая командира дивизии — Николая Николаевича Переслегина. Я так скажу: это была чисто политическая игра, связанная как раз с уходом руководства, она закончилась ничем. Но то, что полтора года командующему 58-й армии — самой большой армии в Европе, постоянно воюющей, не давали спокойно жить, это факт. Идут учения «Кавказ», 2012-й год, я вышел на полигон Капустин Яр — левобережье Волги, голимая степь, серьёзный ракетный полигон. Мы получили оперативную директиву, по ней выдвинулись, развернулись там полностью, всё организовали и в один из дней меня вызывает местный следственный отдел - так и так, вам предъявляется обвинение в пособничестве командиру дивизии, что у него жил его адьютант — ну это вообще бред, конечно. Я им довольно резко ответил и, может быть, не очень корректно: куда им надо валить, причём бегом. Потом нас мурыжили-мурыжили, суд назначили в Кяхте. Хрен их знает, почему в Кяхте. То ли по месту совершения преступления… Хотя если по месту — то была Ясная. Я с удовольствием поехал в Кяхту, потому что это место моей службы, у меня там куча друзей. Дело вернули на доследствие, то есть им сказали — ребята, то, что вы написали, не соответствует тому, что происходит. А дальше они просто не могли нам ничего предъявить и ещё где-то через полгода дело закрыли. То ли в октябре, то ли в ноябре 2014 года. Ничего страшного, пережили. — Ну вы опасались хотя бы?— Я злился, честно говоря. А чего мне опасаться? — Ну, мало ли, чем это кончится. Посадят.— Да чем бы ни кончилось, жизнь продолжается. Мне эта история дала очень хороший опыт и умение себя защищать. Мы же с таким никогда не сталкивались раньше, я же не юрист — я воин. Рецепт торта «От Томы» — Это мамин рецепт, мама кондитером всю жизнь работала, он никогда меня не подводит. Хочешь сделать его шарлоткой — делаешь с яблоками, хочешь тортом — без яблок. Шесть яиц некрупных или пять, полтора стакана сахара и яйца взбиваются в пышную белую пену, потом потихоньку полтора стакана муки добавляется. Всё. Выпекается 40 минут при температуре 175-180. Ну вот и всё. Украшается. (Под рецепт Гурулёв выскальзывает на балкон - курить). — Он, конечно, говорит, он хорохорится, но мы эту ситуацию очень непросто пережили. Она была для нас знаковой, и мы для себя начали тоже приоритеты расставлять. Потом — очень же много военных действий... Когда его в 2015-м привезли практически мёртвого, он лежал в госпитале, мы его три месяца не видели, нельзя было к нему ездить в Москву. Тамара Гурулёва жена — Катя, самое страшное — это лежать на диване. А главная обязанность жены военного — ждать. Ждать. — Ну, наверное, сейчас стало поспокойнее и в этом смысле вы должны выдохнуть?— Выдохнуть сейчас не получится. Сейчас страна находится на том этапе, что может быть всё. И в любой момент надо быть готовым к тому, что придётся выполнить любую задачу. Надо смотреть на вещи реально — посмотрите, как накалилась ситуация. Уже министр иностранных дел открыто сказал, что с Европой отношения мы порвали. С американцами ничуть не лучше. Везде идёт борьба. Корабли американские снуют везде. Возле Курил. В Чёрном море. Самолёты идут. Это же тоже правда, ё-моё. И к этому надо быть довольно-таки готовым. — Ну, это особенность военных людей. Приказ пойти на войну может поступить в любую секунду. Но он, конечно, сейчас стал другим человеком. Более земным. Тамара Гурулёва жена — Земным?— Покладистым. — Это вот сейчас покладистый?..— Не то слово. Ты просто не представляешь, что раньше было. Зато мы побеждали. Всегда. Везде. «Так судьба у военных устроена» — Как с таким количеством переездов можно планировать свою жизнь? Вы же, выходит, рекордно долго жили только на Кавказе — 6 лет? — Вообще, у мужа есть такая фраза... Я даже порой могу сказать — ну давай вот это не будем доставать, открывать... Он говорит — а когда потом жить? Видимо, это опыт его родителей, вечно переезжающих. Поэтому мы живём здесь и сейчас. Тамара Гурулёва жена — Ну так судьба у военных устроена — если ты нормально служишь, то на одном месте сильно не продержишься. Ну бывают экземпляры, которые на одном месте служат, но они обычно сильно ничего в жизни не добиваются. Я Академию Фрунзе заканчивал в 2000-м году, и кадровики спросили — чего ты хочешь, обратно в Самару вернуться? Там родители, всё остальное. Я понимал, что уже в Самаре места мне нет, нет должностей, которые я должен дальше осваивать. Это первое. А второе — времена были нищие. Ну нищие, натурально. Мы в 98-м году приехали из Самары в Москву — у нас в «чёрном вторнике» практически всё сгорело, машину эту древнюю продали, которая на ладан дышала. И дюже тяжко было. Чо только не делали — и подрабатывал я, помню, цементный завод охранял, и Томка работала в кафе. То есть любую копейку старались... Доходило до того, что пацан был маленький — я с ним на улицу не хотел ходить: чупа-чупс просит, а мне не на что купить. Ну это же вообще... Ну, такое было. Ничо, пережили. Нормально выбрались. И я хотел уехать в войска, в действующие части. Потому что в войсках худо-бедно мешок картошки всегда был. А так как я сам с Забайкалья, я кадровикам говорю — отправьте меня в Забайкалье, только на те части, где есть люди, не на базы хранения. Кадровик был бывший начальник штаба моей дивизии, он говорит — так, Андрей, в Даурии есть какой-то основной 382-й Порт-Артурский полк знаменитый, он у них ценится. Поедешь? Я говорю — поеду. Мне все говорили — ты сумасшедший, давай мы тебя в генеральный штаб устроим, там общага есть, со временем квартиру получишь. А меня и тогда уже Москва не прельщала, я могу точно сказать, это не моё совершенно, и мы поехали в Даурию. Я купил билет на пекинский поезд, тогда пекинец ходил раз в неделю, в Даурии останавливался. Мы загрузились — я, жена, двое детей в купе, кошка. — И пальма! Тамара Гурулёва жена — Да, драцена была. Я как-то на 8 Марта ей подарил драцену, она сказала — я с ней не расстанусь. И мы с этой пальмой, блин... «Никаких архитекторов» — У вас с вашей наследственностью была хотя бы теоретическая возможность стать не военным, а, например, врачом? Или архитектором?— Нет, я единственное, что для себя предполагал, если бы у меня не получилось поступить в военное училище — я пошёл бы в железнодорожный институт. В 74-м году, кажется, электрифицировали Забайкальскую железную дорогу. До этого тепловозы ходили и с Могзона паровоз в зад толкал поезда. Я пацаном удирал на вокзал, напрашивался к машинистам, с ними до Новой катался. А на Чите-1 — там маневровые тепловозы ездят, составы расталкивают, можно было попроситься, тебя в кабину всегда возьмут, сиди ради бога, смотри, как машинисты работают. Железнодорожником — может быть. Но никаких там архитекторов или гуманитариев из меня бы точно не получилось. Ну вот ты представь — я вырос среди бойцов, у меня деды военные. Дед Григорий Яковлевич попал на фронт командиром пехотного взвода, дошёл до Прибалтики со своими 7 классами образования. И после этого остался служить, жил в Подмосковье. Ушёл в 2006-м году. Он фронтовик, китель его с наградами бережём, на 9 Мая всегда выставляем, это наша гордость. Дед Василий Кириллович прошёл всю войну, служил в политотделе. В 46-м году, он в это время был в Германии, его по доносу посадили, 9 лет просидел в мордовских лагерях в сталинское время. Батя был младший в семье, рос безотцовщиной, и когда деда в 55-м реабилитировали и выпустили, закончил семилетку, семье было тяжко, пошёл работать на паровозо-ремонтный завод слесарем, потом по комсомольской путёвке строил нашу читинскую ГРЭС, ныне ТЭЦ-1. Дед ещё пытался восстановиться в партии, был членом РСДРП с 27-го года, настоящий коммунист. Батя говорит — я хочу в военное училище. Просто надо было как-то вырваться из всего этого, хотелось большего. В этом году ему будет 80 лет, он до сих пор работает — исполнительным директором большого завода «Самара-Авиагаз». Это махина, которая с нуля под ключ выпускает газоперекачивающие станции для Газпрома. Уйти не уговоришь, бесполезно, несмотря на операции серьёзные. Он ответит так же, как и я, причём кувыркаться будешь долго. - Давайте историю любви! — История любви очень простая: Томка прилетела в Куйбышев. Звонит Серёга Погорелов, это мой свояк — Андрюха, я прилетел, заходи, посидим, поговорим, с сестрой познакомлю. Я говорю — Серёга, мне чо, делать нечего? У меня работа. А я лейтенант, мне 21. А мы служили — ты не представляешь, до какой степени мы все были этим увлечённые. Служба была превыше всего, всё остальное побоку. Ну, я к ней пришёл, её мне отдали гулять. Она меня на вы называла (хохочет). — У меня за несколько дней до этого цыгане забрали все деньги выданные и всю стипендию. А в Куйбышев я вообще поехала — мне, студентке истфака, обещали показать боевые места Ленина. Боевые места Ленина я не увидела, меня вручили ему, отдали мой кошелёк, сказали — а то у неё могут опять отнять.Он афганец был... Тамара Гурулёва жена — Почему был-то? Живой. — А сердечко когда ёкнуло?— Зимой. Я ей сам позвонил, говорю — давай прилетай сюда. Два раза встретились, на третий раз пришли в этот.. как это называется... в загс. И через 4 дня она стала моей женой, всё. Родители служили в Германии, я их вообще не видел в те времена. А я когда понял, что это моё — ну что, звонить родителям, им с Германии ехать — куда? В Куйбышев? Там никаких родных вообще нет наглухо. Она с Курской области. Ну я и говорю — всё, нехрен дурака валять, давай в загс, стали мужем и женой. Две недели прожили, я говорю — давай дуй в институт, переводись на заочное, езжай сюда. Она уехала, сдала сессию, потом влетела на сохранение. Потом мне всё это дело надоело, я плюнул, зашёл к комбату. Тогда с этим было проще. Я говорю — мне надо за женой съездить, дай мне пять дней. Тут же развернулся, прыгнул в автобус, приехал в аэропорт: «Мне Москву, Тулу, Курск, Харьков». То есть в том направлении любой самолёт, а дальше можно добраться. Они говорят — жди Москву. Я, помню, простоял до утра. Вечером приехал. И до утра, чтобы взять билет, потому что билетов не было. А с утра бронь снимают — билетов пять снимают с самолёта, и ты можешь забрать. Я вот у кассы простоял всю ночь, помню. Просто стоял. — Ну признайте, что это любовь.— Любовь, конечно. Прилетел в Москву, в Домодедово, доехал до Курского вокзала, сел в севастопольский поезд, вышел в Курске. Тепло было, июнь. Пошёл на переговорный пункт, раньше целая проблема была. Говорю — по срочной закажите, а по срочной в три раза дороже, ну, плевать на эти деньги. Заказал переговоры — звоню через соседей. Думаю — хоть соседи бы дома были. А звонить пошёл, потому что до Льгова, это город в Курской области, в котором Томка выросла, уже последний паровоз ушёл, и автобусов уже нет. Дозвонился до неё, говорю — я в Курске. — Ой, мы сейчас приедем!... Так я познакомился со своей тёщей. Происки врагов — Что такое выполнение боевых задач в Чеченской республике?— Когда я учился в Академии Фрунзе, и было тяжёлое время — шли на Грозный, офицеров в группировке не хватало. И нас 17 человек с курса отобрали и кинули в Чечню. Я был в 506-м полку 27-й стрелковой дивизии. И мне пришлось немножко поработать там в роли начальника штаба. — Могу сказать одно. Когда спросили, многие отказались. Тамара Гурулёва жена — Ну... ладно тебе. — А так что, можно было?— В те времена, к сожалению, можно. — А на Украине вы что делали?— Ничего. Меня там не было. На Украине наших войск никогда не было. — Ну как бы...— Ну как бы это происки врагов. — Но про Сирию точно написано в Википедии.— (вздыхает) Сирия — отдельная тема. У меня есть по ней своё мнение, но не факт, что оно будет совпадать с общим. Сирия — это страна, которая находилась в состоянии искусственной гражданской войны. ИГИЛ (экстремистская организация, запрещена на территории РФ), которое существовало на территории не только Сирии, а также Ирака и других государств, это было реальное государство. Со своей денежной системой, судами, полицией, со всеми атрибутами государства. Ошибка ИГИЛа была в том, что они отказались от доллара и перешли на золотой динар. Отсюда всё и понеслось — почему американцы, которые в принципе их и создали, начали с ними бороться. Любой отказ от доллара — смертельная опасность для США. Сама Сирия, к сожалению, на момент нашего прихода 70% своей территории потеряла. Причём в войне не только с ИГИЛом, но и с другими группировками. Самое противное, что страна была, как и армия сирийская, полностью деморализована и разложена. Вроде армия есть, но воевать она не может. Каких-то куча генералов непонятных, ещё каких-то людей, оборванных бойцов. И вот с этого мы начинали, с элементарного — собрать хоть какие-то части, чтобы они были хоть как-то боеспособны, чему-то их обучить и с чего-то начинать. Я формировал 4-й штурмовой корпус. Сирийцы доложили, что у них всё готово, когда мы прилетели посмотреть — там не было просто ничего. Нету корпуса. Но у арабов это вообще нормальное явление, мы тоже поначалу никак не понимали. Мы со своим менталитетом припёрлись совершенно в другую страну, где вешать лапшу на уши могут так, как нам и не снилось. И когда мы заставили их громить первые победы с помощью нашей авиации, других средств, то для многих это было шоком. Потому что... Ну, стоишь ты возле границы, возле линии фронта — раз, караван идёт с нефтью. Ты спрашиваешь — нефть-то откуда? — Ха, с Ефрата вестимо. —Там же ИГИЛ. — Ну, понимаете, это же коммерция, мы договорились. Хлобысь, машины с хлопком чешут. Ну, хлопок точно на Ефрате. Ну, тоже договорились. В принципе, всё было куплено. Везде на постах собиралась дань, всех это устраивало, то есть на этой войне все зарабатывали деньги. И когда первые три деревни освободили, командир 4-го корпуса целовал российский флаг — говорит, это первая победа за 5 лет. — Не могу понять, Тамара Викторовна, как вы допускаете, что у вас дети становятся военными. У вас воюет муж, вы его всё время ждёте, неизвестно, когда вернётся, когда свяжется. И все дети туда же. — Ну мы привыкли к такой жизни. И потом важно же желание ребёнка. У нас средний учился в суворовском МВД, но передумал и решил стать военным врачом. Тамара Гурулёва жена — Дочка — связист. Она такая спокойная: «Папа, нас бомбили». Я: «Ты где, ё-моё?!» Была в Сирии практически в одно время со мной, спала в бронежилете, в каске. — Что такое Генеральский клуб Забайкальского края? — Это собрание генералов и ветеранов, тех, кто занимал должности серьёзные. Было предложение от генералов с Москвы, что можно организовать эту структуру в регионах, получить под это какую-то финансовую помощь. Можем показать всю бухгалтерию хоть завтра, она прозрачная. У нас бухгалтерией ведает Любовь Иннокентьевна Сизикова (экс-руководитель УФМС по Забайкальскому краю - авт.), она женщина порядочная.Мы сейчас на два миллиона рублей помогли кадетской школе, ремонт класса технологий, проведение интернета. У нас записана в уставе помощь кадетским школам. Хотим помочь Краснокаменску и на очереди у нас Зоргол. Это из тех финансов, которые выделили на настоящий момент. Остальные деньги тратятся на зарплаты сотрудникам... Лично генералам там ничего не перепадает, потому что это и не нужно. Он в принципе и существовал, этот клуб, его просто узаконили. «Я горжусь тем, что был членом КПСС» — Вы в Госдуму-то пойдёте?— Не факт. Первое и самое главное — чтобы пойти в Госдуму, надо понимать, от кого и как ты будешь выдвигаться. Второе — надо понимать чёткие цели. — А вы в партии или нет?— Нет. Вру! В КПСС. Партбилет никому не отдал, забрал учётную карточку свою, она у меня лежит как память. Я горжусь тем, что был членом КПСС. Потому что в те времена стать членом партии — ну, это надо было потрудиться. Просто так никого не принимали. Это не как сейчас: захотел — туда вступил, захотел — сюда. Я так думаю, что я определюсь по этому вопросу где-то к апрелю. Если идти в Госдуму, надо быть жёстким лоббистом интересов Забайкальского края. Натура-то у меня — просто сидеть на кнопки нажимать — это не моё, правда, да? Я же там в Госдуме всем плешь проем за наш Забайкальский край, если туда пройду. Я не думаю, что всем это будет радостно, но тем не менее, это надо делать, потому что многие вопросы решаются именно в Москве. «У него кошки жили в части, у них у каждой была кличка, бирка, за каждой закреплён ответственный, они были внесены в книгу приёма-сдачи дежурства». «Порядок навёл Путин» — А правда, что вы на танке в Борзе бандитов расстреливали?— Ну, не расстреливал... Есть такая гора Буха возле Борзи. Танковый взвод туда выгнал, создав офицерские экипажи. Написал приказ, он, наверное, даже в архивах лежит до сих пор, я его не убирал. О том, что по моей команде открыть огонь по той цели, которую я скажу. Заехал на Пивзавод, с начальником отдела военной контрразведки, и с этой шелупонью, которая сейчас пожизненно сидит, разговор был буквально следующий: «Вот у меня радиостанция, два слова — и сюда выстрел, по нам». — Ну вы же бы не стали так командовать?— Почему? Если бы они дёрнулись, стал бы. Стал бы. Сейчас гордиться нечем. Я бы эту историю вообще не хотел бы поднимать. Но что это такое за государство, в котором какая-то шелупонь начала с военных вымогать деньги. Я что, как командир полка, должен был смотреть что ли? Били, головы проламывали. Откровенно — я люблю Борзю. Это вот частичка моей жизни, со всем этим негативом. Вот Борзя — моя любовь. Не Даурия даже, не Ясная, никого не хочу обидеть. Я там столько за эти 2,5 года пережил, что в жизни, наверное, больше такого не было. Ну, было, но уже в других должностях, масштабах. А вот так, когда ты думаешь — ну всё, а чо делать-то?.. Милицию вызываешь, они говорят — у нас бензина нет, мы не поедем. С прокуратурой разговаривать — ну, без толку. Всё. Поэтому это были вынужденные меры, чтобы сохранить своих людей и дать им нормально служить. Вот сейчас выросло поколение, говорит — мы плохо живём. Я скажу вещи, которые, может быть, кому-то не нравятся: мы, начиная двухтысячного года поднялись несусветно. Мы всё-таки построили правовое государство. У нас нет ярого бандитизма. Что, забыли, как в Чите стреляли? У меня автомат спёрли в третьем году в полку. Он где выстрелил? Здесь в Чите через полгода. Как составы грабили на Маньчжурке? Было? Элементарно — два рельса замкнули, красный свет загорелся, тепловоз встал. Подъехали, вагоны вывезли на камазе и уехали в степи. Порядок навёл, кто бы что ни говорил, Путин. Сейчас по Борзе идёшь — вечером полный город народу, с детьми гуляют. Раньше как только солнце закатывалось, на улице, кроме собак, никого. А собак тоже не было — их съели. - Почему пожарные части построили на 30 млн дороже? — А что пожарные части. Сейчас, коли вы в своих публикациях радостно назвали всех виновных с помощью УФАС, я думаю, что должно быть правовое разбирательство. То есть компетентные органы проверят. Когда будет проверка — тогда поговорим. — Ну понятно, но объясните мне на пальцах, они почему дороже стали на 30 миллионов?— Они дороже стали из-за фундамента, как объясняет Жужурин во всяком случае. — Хорошо, тогда у меня не про части вопрос: в армии приказы не обсуждаются, верно? А в правительстве края?— Тоже нет. А как по-другому? Если я не согласен, я приду к губернатору и скажу, что мне, к примеру, что-то не нравится. Но если он будет настаивать — я выполню всё, что он сказал. Потому что иначе рушится принцип единоначалия, и вся система управления рухнет. —Хотели уволиться?— Нет. — Заявление не писали?— Ни разу. Я слышал эти слухи, что Гурулёв заявление накатал. А с чего? Что-то же получается. Что-то же делаем. «Алё, барышня» — Анонимные телеграм-каналы приписывают вам конфликт интересов с братом. Он двоюродный или троюродный?— Троюродный. Это у деда Василия был родной брат Михаил. От деда Василия пошёл мой батя. А от деда Михаила — его батя. Мы с Мишей в детстве общались, но немного, 7 лет разницы в возрасте, он по-своему шёл, я по-своему. Я его потом нашёл только в 2006 году. Как получилось — я когда в 2000-м приехал, я просто не знал, где искать. Не было же толком ни «Одноклассников», ни интернета вообще. Ещё телефоны были военные: «Алё, барышня». И я в 2006-м году, уже будучи командиром дивизии в Бурятии... Расскажу: я нашёл могилу деда. Ездил в Улан-Удэ, специально взял отпуск, искали двое суток — кладбище старое, нет ни схемы, ничего. — Он позвонил и сказал — если я вот сейчас ещё два часа не найду, то я сдаюсь. Тамара Гурулёва жена — И я вышел сам. Я же там людей привлёк, по квадратам разделили, ну по-военному, начали чесать. Я вышел сам. Старый памятник уже. 69-й год, что там уже... Пограбленный. Фотография была на латунной табличке. Они латунь-то сбили. А фотографию в траве нашёл, еле видно - Гурулёв Василий Кириллович. Поставили новый памятник. И в 2006 году я по весне собрал родню. Тогда все друг с другом познакомились, общаются, я честно, этому рад. А конфликт интересов — какой конфликт интересов? — Ну якобы вы имеете отношение к приёмке качества ремонта дорог?— Ну где я, а где дороги? Хоть одну подпись покажите, ну это же бред. ««Лучше пускай десять судят, чем шестеро несут» — Что, кроме Борзи, ваша любовь?— Самое знаковое в моей судьбе было — командир полка в Борзе, командир дивизии в Кяхте. И, конечно, командующий армией 58-й, армия такая, она ежедневно выполняет боевые задачи — разведывательно-поисковые действия, блокирующие действия по бандитам. Сейчас поспокойнее стало, а в 2010-2016 годах там все на ушах стояли. У меня постоянно 3-4 батальона в горах, а то и больше. Артиллерия, охрана. Бронежилеты, обстрелы. Охрана чеченская. — Бороды, кинжалы, автоматы — кавказский колорит. Он уезжает — так страшно. Потом привыкли. Тамара Гурулёва жена — Чеченцы чем хороши в охране — они сначала стреляют, потом думают. у них есть поговорка - «Лучше пускай десять судят, чем шестеро несут». Нормальные мужики, я с ними много где прошёл, в том числе и в Сирии, они всегда мне спину закрывали. — Вы говорите — военный должен быть добрым. Как это сочетается?— Ты вот, может быть, не представляешь эти вещи. А я могу сказать — только добрый человек может пожертвовать своей жизнью ради других. Вот подвиг — это добрый человек. Это проверено серьёзной практикой. И вообще главное качество мужика — доброта. Если он добрый, всё остальное: мужество, сила духа, — всё приложится. И ведь это сразу же видно. На войне сразу видно, где человек добрый, где злой. Как тебе словами объяснить... Меня как-то спросили — правда, что вы людей убивали? Меня этот вопрос застал врасплох, я его вообще не ожидал. Причём спросили люди довольно рафинированные, они мало понимают, что такое война и всё остальное. Я где-то, наверное, секунд 30 молчал. А потом сказал буквально следующее: я не людей убивал, я уничтожал врагов нашего Отечества. И тем самым я выполнял свой великий долг по защите нашей Родины. И это никаким образом невозможно сравнить с тем, например, что случилось буквально на днях, когда убили 9-летнюю девчонку, правда ведь? Поэтому если кто-то считает, что лишение кого-то жизни доставляет удовольствие — надо быть идиотом. Мы выполняем свой долг, мы стараемся всегда потери минимизировать. Причём с обеих сторон. Потому что понятно, что во время действий в любом варианте гибнет мирное население — чем современнее войны, тем больше. Я не могу приводить примеры, но, когда-нибудь, если это будет разрешено, смогу. — Я знаю, те, кто был рядом с мужем, сказали мне, что он бережёт людей. Тамара Гурулёва жена — Мы однажды идём по лесу в Курской области. И я вижу — что-то не так. Спрашиваю: «Тома, ты ничего не видишь?». А там линия окопов. Окопов, сильно заросших, времён Великой Отечественной войны. Я военный, наверное, от бога. Я это прекрасно знаю, что мне дано быть военным.Made on Tilda