Поэт для персонального ада Сергея Есенина
Поэта Ивана Лысцова (1934 – 1994) соратники его считают жертвой, вот, правда, неизвестно чьей.
Сам Лысцов, обладая языком без костей и воображением не то чтобы богатым, а, скажем так, не всегда контактирующим с реальностью, заявлял, что его хотят убрать за книгу «Убийство Есенина». Рассказавший об этом стихотворец упомянул, что подарил Лысцову для защиты казачью шашку отца, но прогуливался поэт без шашки и черные вороги его подстерегли. Лысцова убили, а весь тираж «Убийства Есенина», хранящийся у автора в квартире (что является косвенным свидетельством никому ненужности сего труда), был ими ритуально сожжен.
Все это настолько смахивает на плод больного воображения, что думаешь поневоле, - полно, да был ли поэт Лысцов, вдруг выдумал его кипящий разум «патриотов»?
Но поэт Лысцов был.
Отец Ивана Лысцова завербовался на стройку в Хибины и мальчик родился там. Суровый климат не способствовал развитию ребенка, семья перебралась в Воронеж.
После войны Лысцовы оказались в Сызрани, потом в Краснокамске. Иван закончил геологоразведочный техникум. В армии обслуживал как радиомеханик полеты курсантов Оренбургского военно-авиационного училища (среди курсантов был Юрий Гагарин).
В 1956 (Лысцову 22 года) в Тюмени вышла его дебютная книжка «В первом маршруте».
С тех пор Лысцов оказывается нацеленным на столичную карьеру и потихоньку перебирается на родину отца в Липецк (там тоже выходит сборник), поступает в Литературный институт. Диплом Лита он получил в 1964, имея к тому моменту пять изданных книжек.
Ну и пошло – год за годом, сборник за сборником.
Лысцов был типичным поэтом «русской партии», то есть использовал среднее, не дотягивающее до Передреева или там Примерова ("Три дороги на Руси: я выбираю смерть" Драма Бориса Примерова), дарование для деклараций в стиле «Родина моя, вокруг враги!» Тематика погубленной инородцами России, которая воспрянет ото сна и всем покажет Кузькину мать, вообще характерна для «Русской партии». Ее приверженцы в реале ощущали себя на идеологическом фронте, где надо занять позиции и вытеснить из культурной повестки либералов, всех как на подбор одной горбоносой национальности. Даже на таком агрессивном фоне Лысцов выделялся оголтелыми подсчетами сколько в Союзе Писателей семитов и сетованиями – почему так много?
А в стихах вовсю уж плескалась «героическая» риторика.
Как Солнце в небе не присвоить,
Как небо не прибрать к рукам,
Так и Россию – мира совесть –
Не одолеть её врагам!
…
Скромны мои русские боги:
Ярило, Перун и Сварог, -
При всякой родимой дороге
Взирающие на восток.
Где пьяная дебрь можжевела –
Ярило там лето калит.
Перун острие самострела
На недруга ставить велит.
…
Ползёт ли на нас саранчою
Чужая заморская ярь,
А мы ей насустричь – с мечом. И
Вершим свою правду, как встарь:
«Ничего!»
Да, да, ничегошеньки: сгрудим
И выметем ворога прах.
Мы – крепкие русские люди,
И силушка – в наших руках.
«Ничего!»
(стихотворение так и называется «Ничего!»)
Особые отношения сложились у Лысцова с творчеством Есенина (Есенин), и здесь хочется удариться в область мистических фантазий. Персональный ад Сергея Александровича представляется мне в осознании какие архаичные силы пробудила его поэзия. Каково было бы модернисту стиха выслушивать коряво сработанные вирши своего обожателя Лысцова?
Ты опал, отшелестел, Есенин,
Словно осень буйно отпылал.
Был ты, как Буслаев непоседлив:
Коль не хулиганил, так певал.
А и в чём твоё и хулиганство?
В том, что песнью бил по головам
Одержимых выхвалью и чванством,
Чей удел – Россией торговать?!
Торговали, брат мой, торговали.
Продолжают нынче торговать.
На Руси студёном перевале
Сколько их, что всех не сосчитать.
С начала 1990-ых Лысцов, вместе с подельниками по «Русской партии», начал продвигать мульку об убийстве Сергея Александровича «антирусским аппаратом» захвативших власть евреев (ПОЧЕМУ ЕСЕНИНА НИКТО НЕ УБИВАЛ). Вдохновителем убийства Лысцов назначил «иудушку» Троцкого, не беря во внимание, что Есенин как раз находился в прямой троцкистской разработке (ЕСЕНИН И МАСКА СОВЕТСКОГО ПОЭТА).
24 апреля 1994 года Лысцов планировал провести презентацию своего труда в московском музее имени Островского. Но что-то в этом дне пошло для него не так. За несколько часов до торжества тело Лысцова выловили в пруду неподалеку от его дома.
Следствие квалифицировало произошедшее как несчастный случай.