Путешествие в мир голландского натюрморта XVII века: обзор выставки в Пушкинском музее

Натюрморт как самостоятельный жанр сформировался лишь в XVII веке. Само слово — французское, и появилось оно позже, чем сами картины, — в эпоху Просвещения. В Нидерландах же для обозначения таких работ использовалось слово stilleven — «неподвижная жизнь». Архивы и каталоги того времени сохранили еще несколько «жанровых» определений: «ваза с цветами», «фрукты», «охотничьи трофеи» и «атрибуты мирской суеты». Все эти темы представлены в самой экспозиции.

 

Выставка начинается с зала, в котором представлены работы Франса Снейдерса и его последователей. В начале XVII века они, как и Рубенс, творят «на заказ»: их охотничьи натюрморты и зарисовки из мясных лавок особенно симпатичны зажиточным бюргерам. Новый класс богачей стремится поэтизировать и увековечить свой жизненный уклад (одна из подтем — это лавки, рынки, кладовые) и приблизиться к миру аристократии (поэтому бюргеров интересует тема охоты — традиционно дворянского увлечения).

 

Большие картины Снейдерса удивляют своей анатомической детальностью. Мясные и рыбные туши, звери, битая дичь. Изображая бытность средневековых лавок, художник с особым вниманием относится к привычным для эпохи и чуждым современному зрителю деталям.

 

Снейдерс не любил рисовать на своих полотнах людей, часто приглашал к работе других художников. Люди на его картинах смотрятся пришельцами из другого мира, а про их «внутренний мир» больше говорят разложенные на столах внутренности. Позднее из такого интереса к животному началу сформируется жанр «охотничьего натюрморта», его признанным мастером станет ученик Снейдерса — Ян Фейт.

 

В своих картинах художники Фландрии проявляют себя как мастера колористики, композиции и знатоки языка средневековой схоластики: свои работы они наделяют особым образным содержанием. Куратор выставки, Вадим Садков, рассказывает, что трактовке символов натюрморта предписана целая система:

 

— В эпоху маньеризма и барокко сложился тип такой эмблематической литературы, когда издавались книги с гравированными таблицами, так называемыми эмблематами. Различные предметы в них имели свою интерпретацию, причем интерпретация давалась на трех уровнях: доступный самому широкому кругу читателей — морально-назидательный соседствует с любовно-эротическим и философско-теологическим, который доступен только людям, окончившим университет. Причем один и тот же символ в этих контекстах мог иметь разные значения, зачастую — диаметрально противоположные.

 

Но творческое наследие фламандцев не исчерпывается картинами с трофеями: Снейдерса и его последователей ценят и за обращение к темам «застольных» натюрмортов. Иначе — «накрытых столов». Картины передают не только радость богатой жизни (если фрукты, то непременно красочные), но и заставляют задуматься о том, что жизнь, как и свежесть, — быстротечна. Главное для художников — это апофеоз живой природы, передать его позволяют и эксперименты с композицией, фактурой и темой.

 

 непременном увядании напоминают и реалистичные цветочные натюрморты. Основоположником «жанра» «цветов в вазе» считают Яна Брейгеля-Бархатного — именно он начал писать камерные, тщательно выписанные и притом изящные букеты, комбинируя бутоны, что зацветали в разное время года.

 

Ян Давидс де Хем и его последователи меняют стилистику тем — начинают создавать натюрморты с бытовыми предметами. Отдельно развивается жанр роскошного натюрморта, на котором помпезность композиции соединяется с живописным мастерством. Из изображений земной жизни все чаще кристаллизуется тема «суеты сует» — художники говорят о вечном и через предметы, знакомые зрителям, осмысляют неизбежность смерти. Venitas («ученый натюрморт») стал одним из популярных жанров в европейской культуре. Фламандцы послужили для эпохи барокко источником творческих идей — фламандские натюрморты повлияли в том числе и на Караваджо.

 

Директор ГМИИ им. Пушкина Елизавета Лихачева считает, что нынешний год стал для Пушкинского годом «натюрмортов и архитектуры», сотрудничества с коллегами из регионов: в своей новой выставке Пушкинский собрал работы из Эрмитажа, а также музеев Саратова, Серпухова, Тюмени, Казани, Ульяновска.