Человек за спиной
«... Минуй нас пуще всех печалей, и барский гнев, и барская любовь!» — предупреждал А.С. Грибоедов в своей комедии «Горе от ума». Возможно, в годы его творчества о вельможной опале еще можно было сочинять комедии. Но...
Дальнейшие российские будни ярко доказали, что слишком близкое сближение с сильными мира сего очень часто заканчивается трагедиями. Причем для тех людей, которые как раз и променяли свою личную жизнь на верноподданное служение своему сюзерену. Судьба личного охранника Сталина — генерала Николая Власика — тому яркий пример.
Взлет без разбега
Если бы нищему белорусскому батраку Сидору Власику в день рождения его сына Коли кто-нибудь сказал, что у него родился будущий «второй человек» во власти будущего Советского Союза, тот бы лишь невесело усмехнулся. И был бы неправ: судьба уготовила его тогда просто Кольке не только подобострастное обращение «многоуважаемый Николай Сидорович», генеральские погоны и лампасы, но и великую честь круглосуточно находиться «один на один» с вождем всех народов — самим Иосифом Сталиным!
Судьба мальчишки из белорусской деревеньки Бобыничи до поры не отличалась от жизней сотен тысяч таких же пацанов: рано потерял родителей, кое-как осилил три класса ЦПШ. Голодал. Брался за любую работу ради куска хлеба: был и грузчиком, и чернорабочим, и таскал мешки на панской подёнщине.
Первая Мировая война сделала молодого пехотинца Власика за храбрость Георгиевским кавалером, а за стратегическую смекалку — званием унтер-офицера и должностью командира пехотного взвода. Видимо, воспоминания о голодной и унизительной панщине, тяготы малопонятной многим войны в царских окопах, хамство офицеров сильно повлияли на мировоззрение и выбор жизненного пути молодого Георгиевского кавалера: во время революции Николай Власик вместе со всем своим взводом безоговорочно перешел на сторону большевиков!
Так началась его вторая, самая главная жизнь, не только взметнувшая Власика на вершину советского номенклатурного величия, но и затем безжалостно его оттуда сбросившая. Только он сам об этом, конечно, не только не знал, но и даже в мыслях не мог представить — вход в какой сложнейший жизненный лабиринт уготовила ему судьба.
Вверх по лестнице, ведущей вниз?
Карьера нового красноармейца росла стремительно: сначала клятва верности новой власти, затем — ревком на новом месте службы, скорое направление в органы ВЧК: там, дескать, разберутся, куда назначить вчерашнего унтер-офицера.
«Там» разобрались, и к удивлению многих (говорят, и самого Власика) Николай Сидорович за несколько лет успешно дорос до должности начальника отдела НКВД, который отвечал... за безопасность верхушки нового Советского правительства во главе с самим Сталиным!
Именно это обстоятельство позволило Власику мгновенно приблизиться к «телу» вождя и очень быстро стать для того самым близким человеком. Крестьянская смекалка, трудное детство, когда за кусок хлеба будущему генералу приходилось драться в прямом смысле, позволили Власику сделать самый верный выбор: Сталин — единственный человек в стране, кому надо служить «не за страх, но за совесть». Тогда, собственно, можно будет избежать не только страха, но и своей личной гибели...
Власик сразу взял под личный контроль жизнь младших детей вождя: Василия и Светланы, которые отца видели очень редко и, по сути, росли при нём «безотцовщиной». Как рассказывала дочь начальника Главного политуправления РККА Яна Гамарника Виктория Яновна, дружившая с обоими, «Власик практически заменил им самого Сталина: следил за их учебой в школе, мог отругать Василия за неподобающее сыну отца народов поведение, чем тот частенько отличался, мог прочитать Светлане интересный рассказ, много гулял, играл с ними».
Но, конечно, главной заботой вчерашнего унтер-офицера, ставшего к тому времени уже советским генералом, был сам Сталин. Власик оградил его от всего, что мешало бы вождю решать важнейшие внутренние и международные вопросы, которых к молодому советскому государству у окружавших его капиталистических стран было множество.
Николая Сидоровича за глаза называли «тенью вождя», что, по сути, было правдой: Власик был единственным человеком, кто принимал последнее решение — куда, на чем, в чём, на какое время пойдет или поедет вождь? Где и с кем будет встречаться? Чем питаться? Кто и что будет ему готовить?
Именно Власику принадлежала идея создать штат «двойников» вождя: нередко в особо тревожные поездки вместо Сталина делегировались именно эти подготовленные и загримированные под него «клоны». Наверное, в те годы это была необходимая мера предосторожности.
Во время войны круг обязанностей генерала сильно расширился: враг стоял практически на пороге Москвы, надо было немедленно не только эвакуировать в тыловой Куйбышев членов Советского правительства, наркоматы, главки, оборонные предприятия, дипломатов, но и тут же обеспечить им на новом месте все условия для нормальной работы и жизни — задача архиважная и сложная! Наверное, именно поэтому Сталин, сам решивший остаться в столице, поручил решать её именно Власику, которому в те годы доверял полностью!
Николай Сидорович, уже сам обладавший непререкаемой властью, операцию провел с абсолютной дотошностью и бесперебойностью: ни один главк, ни одно предприятие не прервали свою работу. И это в условиях крайнего аврала, спешки и, что греха таить, — неизбежной паники...
Особый «интерес» в биографии Власика вызывает эпопея с эвакуацией в Тюмень забальзамированного тела Ленина, чем заниматься ему также пришлось по приказу Сталина.
Операция была засекречена особо, так как ни один советский человек не должен был знать о том, что забальзамированного Ильича увозят в глубокий советский тыл: лозунг «Ленин с нами!» почитался в СССР наравне с призывом: «За Родину! За Сталина!»
Особый литерный поезд, на котором надлежало перевозить тело, проверялся чуть ли не на молекулярном уровне: были осмотрены, ощупаны, а иногда — и обнюханы все шарниры, амортизаторы, винты, сочленения, рессоры и т.д. состава №1. Причем делали это не профильные железнодорожные мастера, но специально отобранные Власиком чекисты. Проверили. Погрузили. Повезли.
Параллельно двигался поезд-лаборатория со специалистом по бальзамированию тов. Ленина профессором Збарским и его сотрудниками. Ещё отдельный состав занимали чекисты, назначенные Власиком охранять два первых поезда...
В это же время у московского Мавзолея происходила традиционная смена караулов, но и вышколенные кремлевские солдаты, печатая шаг вокруг гробницы, и те не знали, что охраняют лишь пустое здание. Секретность зашкаливала...
Прибывшего второй раз в Сибирь Ильича (первый раз его туда отправлял в ссылку император Николай II — авт.) встречал секретарь Тюменского горкома ВКП(б), тоже не знавший, «кто» именно за груз прибыл в его город. Партийному начальнику было лишь сухо сказано, что «прибудет особо важный объект повышенной секретности и тому надо обеспечить достойную сохранность груза», чем секретарь и занимался, дрожа от страха.
В Москву на имя Власика ежедневно по ВЧ шли секретные доклады о том, как проходит операция по эвакуации тела Ленина. В особый разряд «ЧП» заносилось все: от внезапной тряски вагона с мумией до порывов сибирского аполитичного ветра. Все доклады тщательно изучались и проверялись на предмет наличия следов «врагов народа». Допускаю, что кого-то и находили...
Скажи, кто ты, и я назову твоих друзей?
Сказать, что Власик стал другом самого тов. Сталина (хотя многие, кто с завистью, кто — с ужасом так думали — авт.), конечно, нельзя: у Сталина вообще не было друзей. У вождя было лишь окружение из номенклатурной биомассы, которая его и боготворила, и боялась. В этом окружении Власик просто занимал более выгодное место в «первом ряду властного партера»: и должность обязывала, да и сам Николай Сидорович умел ловко предугадывать желания и настроения вождя быстрее, чем тот их озвучивал. Сталину это, конечно, нравилось. А вот его властной свите (невольно или сознательно? — авт.), отодвинутой Власиком от вождя, конечно, такая ситуация явно претила. Ко всему прочему, в приватных беседах со Сталиным Власик весьма умело начал «сливать» информацию о тех «перегибах», которыми славилось НКВД во главе с самим Берией. Возможно, забыл, что в табели о рангах его прямым начальником значится все же не тов. Сталин, но именно Лаврентий Павлович. А вот тот не забывал об этом никогда...
Идет охота на волков?
Конечно, у главы НКВД, особенно учитывая нравы тех лет, в арсенале было много проверенных способов избавляться от неугодных: от банальной автоаварии или несчастного случая на охоте до изысканного отравления на каком-нибудь зарубежном приёме. В конце концов, сгодился бы и маньяк-одиночка, как, например, «муж-рогоносец» Николаев в ситуации с Кировым. Но Берия разыграл сценарий куда более тонкий: он решил избавиться от Власика руками самого тов. Сталина! Решение было архиопасным, как сказали бы сегодня — «на грани фола», но Берия в своих расчетах не ошибся: ведь тоже много лет был «тенью вождя» и изучил его повадки и инстинкты досконально. Ну а главными инстинктами Сталина были маниакальная подозрительность и сопутствующая ей внезапная ненависть даже к тем, кто еще только что считался его близкими. В общем, тайная операция под условным названием «охота на генерала» началась.
Попытки состряпать дело на основании уже «набивших оскомину» традиционных липовых доносов друг на друга Берия отверг: тов. Сталин был не так наивен, чтобы поверить в то, что Власик хотел подсыпать яд в его любимую «Хванчкару» или вложить отравленные стельки в его домашние тапочки. Берия сыграл на том, что сам Сталин был абсолютно равнодушен к роскоши и так же неприхотлив в быту. Чего уже нельзя было сказать о его верном телохранителе Власике: того к тому времени основательно развратила сама система абсолютной вседозволенности, в которой и блаженствовала властная верхушка того времени.
В его досье скрупулезно заносились и развеселые оргии на подвластных Власику госдачах, и финансовые «шалости» при организации многочисленных кремлёвских встреч, переговоров, обедов, отдыха, закупки подарков и прочих приятных бонусов для их участников. Все «минусы» (чем грешили абсолютно все обладатели властной неприкосновенности тех лет, включая и самого Берию — «АН») скрупулезно заносились, конечно, лишь в именную папку с инициалами Н.С. Власика.
Среди доносов были откровенно курьезные, типа «...Будучи в Потсдаме, куда он сопровождал правительственную делегацию СССР, Власик занимался барахольством». (То ли покупал что-то, то ли сам генеральскими батистовыми портянками торговал, автор не раскрыл, да этого и не требовалось: при таком «госзаказе» логика и правдивость как раз не требовалась — «АН»).
Впрочем, уже после его ареста, в 1952 году, докладывая Сталину подробности дела «врага народа» Власика, новый министр госбезопасности Игнатьев пытался убедить вождя в том, что генерал после Потсдамской конференции 1945 года вывез в Белоруссию «в эшелоне НКВД в подарок сестре лошадь, двух коров и быка». На что даже Сталин, прервав онемевшего от ужаса Игнатьева, задумчиво буркнул: «Ты что, ох..ел, что ли?»
Тем не менее, судьбу самого Власика эта реплика не облегчила.
Из князи — в грязи?
В апреле 1952 года генерала сняли с должности и отправили в уральский городок Асбест... заместителем начальника лагеря МВД, что было даже не катастрофическим понижением, но и унижением физиологическим.
До конца года Власик традиционно писал письма вождю с клятвами в верности (что было правдой — «АН»), на которые тоже традиционно не получал ответа.
16 декабря его срочно вызвали в Москву, где так нетрадиционно арестовали... по нашумевшему делу врачей, и не менее традиционно обвинили в том, что именно Власик «покрывал вражеские действия» профессоров (к слову, после смерти Сталина выпущенных на свободу — «АН»). Далее, как обычно, — допросы, допросы, допросы...
56-летнего Власика круглосуточно держали в наручниках, лишали сна, днем часто надевали и кандалы. Пытались вменить ему и растраты, и терроризм, и шпионаж, и антисоветскую агитацию, и даже троцкизм. Власик не подписал ни одной «чистосердечной». Впрочем, на одном из допросов он попросил занести в протокол признание о том, что действительно «распивал спиртное, но... за счет собственного здоровья». Пытки и невеселая шутка стоили Власику инфаркта, который он перенес в больничке Лефортовской тюрьмы.
После смерти Сталина были споро арестованы и расстреляны Берия, Кобулов, Гоглидзе, Меркулов. Однако Власика не освободили: слишком много знал. При Хрущёве его и расстрелять не могли: вменяемые статьи УК не тянули на «вышку». Ограничились ссылкой на 10 лет в Красноярский край, лишением всех званий, наград и т.п. — по списку.
В ссылке, так ни в чём (кроме голословного «барахольства») не уличенный, Власик снова пишет письма в Москву. В мае 1956 года уже Председатель Президиума Верховного Совета СССР Климент Ворошилов своим указом экс-охранника Сталина все же помиловал. Власик снова оказался в Москве — том самом городе, где когда-то начался его феноменальный взлёт, затем такое же молниеносное падение, а между ними — то, что многие по странной привычке называют обычной жизнью...
P.S. Не судите, и не судимы будете
Вернувшись в Москву, Николай Сидорович начал безуспешно бороться за свое имя. Он не понимал, что формально сменивший Сталина Хрущев по сути — верный преемник своего предшественника.
За Власика пытался заступиться и маршал Жуков, сам также находившийся в жесткой опале уже и у самого Хрущева: все попытки, конечно, ни к чему не привели.
18 июня 1967 года экс-генерала Власика не стало. Лишь в 2004 году Николаю Сидоровичу власть вернула все награды. Ещё через три года — и воинское звание «генерал-лейтенанта».
Нет, не ошибаются русские народные поговорки: «Какую дружбу заведешь, такую и жизнь проживешь!» Точнее не скажешь...