Ностальгия: Советское детство
Как-то, во время экспериментов с папиным лосьоном после бритья (я поджигал его в той самой мраморной пепельнице, в которой плавил свинец через пару лет) я догадался, что если самолетик облить лосьоном и поджечь, то он будет пикировать, как сбитый самолет. Запускал их, наверное, неделю. Потом поделился со своими школьными друзьями этой гениальной идеей. Запускали втроем — с пятого (я), одиннадцатого (Вася) и двенадцатого (Андрей) этажей.
Васе не повезло — его самолет спикировал на балкон восьмого этажа к Валере, и у них дотла сгорел балкон, балконная дверь и немножко внутри квартиры. Вася заложил Андрея, Андрей признался своей маме и я был выдран, т.к. мама Андрея нашла у меня под балконом сотню самолетиков с обожженными хвостами.
Еще из того же периода помнится, что общаться с девчонками было западло. Т.е. можно, конечно, было влюбляться и все такое, но «на людях» иначе как по фамилии и с подколкой, обращаться к одноклассницам было нельзя. А еще они меня дразнили, что я с Одинцовой чуть ли не целовался, а я оправдывался, что она дура и они сплетницы, и вообще я на тренировке в бассейне в это время был.
А Миша Дружининский жил с Одинцовой на одной лестничной площадке. И поэтому он мог с девчонками общаться — соседи же. И он их (и ее) на день рождения приглашал всегда. А мне она нравилась, конечно. И меня на одном дне рождения делегировали в комнату — подслушивать, про что девчонки сплетничают. Моя миссия была — лежать за диваном и слушать. Я лежал, но чем кончилось дело — уже не помню. Помню, что они меня, в конце концов, запалили.
А потом к нам в класс приехала из Америки «королева». Юля Антонова. Ее папа работал в торгпредстве СССР и какое-то время провел в этой стране вместе с семьей и потом вернулся назад. У нее были совершенно волшебные, как тогда казалось, вещи. Жвачки любые и много, классный пенал, ранец и все прочее. И еще были одноразовые ручки BIC. Да, те самые, что сейчас по 10 рублей кучка продаются. Но, напоминаю, был 83-й год, мечтой моей была перьевая ручка «Учиться, учиться и учиться» за 50 копеек плюс чернила к ней, так что за этот BIC можно было и Родину продать. До сих пор помню этот прозрачный корпус и то, как пахла в ней паста, особенно зеленая и красная.
А еще у меня было такое классное ружье, которое стреляло красными шариками. Их надо было в ствол засыпать, потом качать, и через какое-то время они начинали из ствола вылетать от избытка давления. Классная такая штука была — очень мне нравилась. Так вот, забегаю я как-то за Антоновой в подъезд с этим чудным ружьем, накачиваю его, стреляю. А она мне говорит: «Дурак ты. Чего в меня стрелять, какой толк?» А мне и сказать нечего. Засадил в нее еще пару шариков, собрал их и убежал. Действительно, как-то по-дурацки. Потом мы ей еще по телефону звонили и срывающимися голосами разговаривали. Сейчас смешно, а тогда это было ПОСТУПКОМ. Как же — девчонке позвонил, ни хрена себе!
Еще были игры (спасибо, что напомнили). В «банки»- ну да, классно так — старой клюшкой по консервной банке кидать. В «ножички»- землю делить. И кидать можно, только стоя на «своей» земле. В «классики», когда битка из старой банки от гуталина, засыпанная песком. «Первая»- простая, «вторая»- золотая, «третья»- кочерга, «четвертая»- за Москвой, «пятая»- с отдышком, «шестая»- не помню какая, «седьмая»- слепая и «восьмая»- королевская. Последний раз играл в это лет так 30 назад. Еще была веселая игра в «козла»- мячиком бить об стенку и если не попал, то буква добавляется. «К-О-З-Е-Л». А как только «козлом» стал, то носом к стенке, а остальные участники веселой игры тебя расстреливают — стараются мячом по ж*пе попасть.
Ну и в школе тоже были игры. В «слона»- это когда одна команда стоит раком, а другая им на спины запрыгивает. Когда все запрыгнут, то «слон» должен был везти куда-то и не развалиться. И еще в «салки-цепи». Эту игру у нас в школе даже запрещали, потому как, когда на учительницу несется орава школьников, держащихся за руки, то ей как-то не совсем в кайф. А в «салки ножки на вису» в школе не поиграешь — там сесть негде в рекреации. Зато можно было орать «чик-трак, я в домике».
Чуть позже стала пользоваться успехом игра с сексуальным подтекстом — «ручеек». Это когда все стоят парами, держась за руки, и можно, как бы невзначай, выдернуть себе в пару девочку, которая тебе нравится. Ну, типа «так как-то, случайно вышло, а так она конечно дура и девчонка», т.е. низшее существо, которое только в резиночку и прыгает.
А еще вспомнились из «пряток» выражения — «палы-выры за себя», «кто по городу не ходит, тот четыре кона водит» и «пора не пора — иду со двора». А вот чудесную игру про «бояре, а мы к вам пришли» я до сих пор не очень понимаю. В детском саду в нее играли, но как-то у меня не зашло.
А еще во дворе мы в футбол играли. Я играть нихера не умел и все время на воротах стоял. Зато у нас во дворах было нормальное футбольное поле, не то, что сейчас между деревьев гоняют как-то. И «Большой Мальчик» (наверное, он был классе в восьмом) — мне казался чуть ли не дядей, со всей дури влупил по воротам. Я, как вратарь, мужественно мяч отбил. И что-то так руку схватило, что я заплакал и домой побежал. На рентгене оказалось, что у меня перелом лучевой кости и вообще «гипс надо». Поиграл, короче.
Мне 9 лет и у меня «самый лучший почерк в классе». Уж не знаю, что там ТАКОГО в нем было — сейчас вот мне кажется, что каракули какие-то. Но учительница сказала, что я уже могу «домашку» по русскому делать не в детской тетрадке с двумя линейками, а во «взрослой»- с одной линейкой. Я, крайне гордый этим, побежал в тот же день к соседу на этаж выше, который учился уже в четвертом классе и выпросил у него одну такую тетрадочку. Желтую. С промокашкой розовой и Гимном СССР на обратной стороне. И на следующий день пришел с «домашкой» в этой новой тетрадке. Прилагательное было подчеркнуто зеленой ручкой волнистой линией, сказуемое — двумя, подлежащее — одной, окончания были обведены в прямоугольнички, суффиксы отмечены галочкой сверху, корень слов — дугой, а приставка — выделена прямой линией с засечкой. Блин, вот въелось-то как.
Летом было самым интересным занятием взять дюбель, сделать им небольшую лунку в асфальте, захерачить туда серу со спичек, потом вставить дюбель сверху и впендюрить кирпичом. Грохот был классный. Правда изъеденный нашими дырками асфальт жил недолго. Но кого это тогда интересовало.
А на месте, где теперь школа, был раньше овраг, и зимой все катались там с горки. Так мы с соседним домом каждую зиму эту горку делили — по какой половине кто будет кататься. Уговор был такой, что «если большие ребята придут, то мы за них не отвечаем». «Большие»- это четвероклассники и старше считались. Нашему дому все время не доставалась ледяная горка, с которой можно было на картонке ездить, а только снеговая, с которой только на санках можно. Но как-то в процессе катания приходили к консенсусу по этому вопросу и все катались, где хотели. Паровозиком! На большой коробке из-под телека! На ранце!