Глава ОСК Алексей Рахманов в литературном журнале "Русский пионер"
Блог bmpd продолжает публиковать статьи июньского номера литературного журнала "Русский пионер". Среди прочих в журнале была опубликована колонка президента АО "Объединенная судостроительная корпорация" Алексея Рахманова под названием "Счастье инженера".
Президент АО "Объединенная судостроительная корпорация" А.Л. Рахманов (c) aoosk.ru
Во времена, когда я учился в институте инженерному делу, мой учитель говорил: для инженера нет ничего важнее одной, казалось бы, простой вещи. Счастья.
Да-да, счастья! А оно наступает в тот момент, когда то, что нарисовал на бумаге, наконец удается увидеть «в железе». Увидел и без толковых словарей понял, что такое созидание. Почему? Потому что коснулся его кончиками пальцев.
Шутка ли — из груды мятых бумажек, непонятных рисунков и вороха полубезумных идей вдруг рождаются выверенные чертежи. А уже из этих — по сути, тоже бумажек, пусть и красиво расчерченных, — появляется железяка. И эта железяка — всем железякам железяка! Лучшая в мире!
Разве ради этого не стоит жить?..
Все начинается с идеи — может, с большой, а может, и не очень. Но навязчивой и отчетливо стоящей перед глазами, хотя, наверно, и это не обязательно. Лишь бы начала «заводить», приводить нас в движение. Мы стремимся к ней, когда встаем по утрам, чистим зубы, идем на работу. И идем дальше. Все больше и больше...
Помню, был одержим инженерной лихорадкой, когда еще не понимал значения ни одного из этих слов. С трех лет с дедом в гараже ремонтировал его старый «москвич», после — с отцом — первый «запорожец». А потом появились «жигули», и мне стало скучно: с этой машиной практически ничего не нужно было делать, не нужно было лежать под ней каждой весной.
Но, придя в свой нижегородский политех, обнаружил себя в компании таких же странных людей. Мы шутили, что здесь собрались те, у кого с рождения по венам течет не кровь, а бензин. Нам страшно хотелось «перезапрячь телегу» автомобильной промышленности.
И мы, конечно же, считали, что лучше других знаем, как это правильно устроить...
Я посвятил десять лет птице-тройке автомобилестроения. А когда собрался к судостроителям, мне сказали: от одной телеги ты перейдешь к другой. ОСК — телега большая и ржавая. Если резко дернешь — она поломается, а будешь тянуть вполсилы — не сдвинется с места.
Все меняет один выход на спуск нового судна. Когда перед тобой циклопическая громада ледокола, а все подходы, крыши и набережные запружены радостными, нарядно одетыми людьми — людьми, которые не твои заказчики, не твои работники, а просто те, для кого это тоже праздник, у кого сердце бьется и замирает от того же, от чего у тебя... Ровно в этот момент понимаешь, для чего в свое время слушал тележный скрип и зачем пошел в политех. И захотелось сделать все, чтобы таких праздников стало больше, чтобы они не кончались. И не были короткими, как память «Иванов, не помнящих родства»...
Да-да, счастья! А оно наступает в тот момент, когда то, что нарисовал на бумаге, наконец удается увидеть «в железе». Увидел и без толковых словарей понял, что такое созидание. Почему? Потому что коснулся его кончиками пальцев.
Шутка ли — из груды мятых бумажек, непонятных рисунков и вороха полубезумных идей вдруг рождаются выверенные чертежи. А уже из этих — по сути, тоже бумажек, пусть и красиво расчерченных, — появляется железяка. И эта железяка — всем железякам железяка! Лучшая в мире!
Разве ради этого не стоит жить?..
Все начинается с идеи — может, с большой, а может, и не очень. Но навязчивой и отчетливо стоящей перед глазами, хотя, наверно, и это не обязательно. Лишь бы начала «заводить», приводить нас в движение. Мы стремимся к ней, когда встаем по утрам, чистим зубы, идем на работу. И идем дальше. Все больше и больше...
Помню, был одержим инженерной лихорадкой, когда еще не понимал значения ни одного из этих слов. С трех лет с дедом в гараже ремонтировал его старый «москвич», после — с отцом — первый «запорожец». А потом появились «жигули», и мне стало скучно: с этой машиной практически ничего не нужно было делать, не нужно было лежать под ней каждой весной.
Но, придя в свой нижегородский политех, обнаружил себя в компании таких же странных людей. Мы шутили, что здесь собрались те, у кого с рождения по венам течет не кровь, а бензин. Нам страшно хотелось «перезапрячь телегу» автомобильной промышленности.
И мы, конечно же, считали, что лучше других знаем, как это правильно устроить...
Я посвятил десять лет птице-тройке автомобилестроения. А когда собрался к судостроителям, мне сказали: от одной телеги ты перейдешь к другой. ОСК — телега большая и ржавая. Если резко дернешь — она поломается, а будешь тянуть вполсилы — не сдвинется с места.
Все меняет один выход на спуск нового судна. Когда перед тобой циклопическая громада ледокола, а все подходы, крыши и набережные запружены радостными, нарядно одетыми людьми — людьми, которые не твои заказчики, не твои работники, а просто те, для кого это тоже праздник, у кого сердце бьется и замирает от того же, от чего у тебя... Ровно в этот момент понимаешь, для чего в свое время слушал тележный скрип и зачем пошел в политех. И захотелось сделать все, чтобы таких праздников стало больше, чтобы они не кончались. И не были короткими, как память «Иванов, не помнящих родства»...
Наша главная проблема в том, что за трудные годы мы почти разучились работать вдолгую.
И это «короткое» мышление в бизнесе приводит к «коротким» деньгам, а не наоборот. Оно же — вместо желания инвестировать в реальные вещи — плодит торговлю воздухом и разными мистическими ценностями, ответственность за которые — ноль.
Как говаривал в таких случаях один приятель отца: забравшись наверх, большинство хочет хапнуть побольше и драпнуть подальше. Нет, я не идеалист, и все не так просто. Но лишь когда боль шинство захочет стать большинством «длинных» проектов, тогда изменятся и структура нашей экономики, и само качество управления ею. Просто не смогут не измениться.
Но кто-то же должен это начать!
Уже сейчас много тех, кто, устав бегать по короткому кругу, идет в реальное дело. Чаще всего — в новые технологии. А оттуда ведь — прямая дорога в промышленность... Здесь я, правда, должен сделать одно лирическое отступление. Запускать заново целые отрасли — тем более такие, как кораблестроение (будь оно хоть морским, воздушным или космическим), — много тяжелее, чем поддерживать в трудное время «на плаву».
Увы, на границе девяностых и двухтысячных годов самыми пострадавшими опять оказались корабелы. Эксперты говорят, что об отрасли в России всегда вспоминали «по мере поступления угроз». Хоть верь им, хоть не верь, но в год, предшествующий созданию ОСК, не было сдано ни одного военного корабля. «Гражданка» тоже выживала чудом.
Сейчас картина совсем иная. И как раз сейчас нужно инвестировать в настоящее, дабы иметь сильное будущее. И постараться сделать это при нашей жизни, а не только оставить, как у нас привыкли говорить, «в наследство детям» — у них и свое будет. Да и не лучше ли вместе с ними увидеть и еще попользоваться результатами своего труда?!
В конце концов, стали же мы строить приличные автодороги и почти забыли поговорку про две известные «беды». Жаль лишь, забыли, что дороги бывают самые разные — не только асфальтовые. Россия — страна бескрайних водных путей, частенько идущих параллельно с автотрассами. И дорога по воде, мягко говоря, гораздо экологичней. Тем же, кто пеняет на длинные зимы, напомню: мы — первые в мире по числу строящихся ледоколов и ледокольных судов. А значит, в перспективе могли бы стать державой, где навигация (как минимум грузовая) на востребованных речных трассах длилась бы практически круглогодично — конечно, при условии, что они будут соответствующим образом обустроены. В теплые же месяцы ходили бы в круизы по рекам да озерам, не говоря уже про моря. Кстати сказать, и мы — корабелы — тоже. А то, как поется в одной старой песне, «немного обидно, что строят одни, а в море уходят другие».
Мы действительно горды своей профессией. Это такая профессия — не расскажешь даже, сколько буквы ни расставляй... Корни ее — глубоко, в тысячелетней истории страны. Страны сильной, которая невозможна без сильного флота — и его выпало строить нам. И подлодки, и надводные военные корабли, и современные гражданские суда — все это труд корабелов. А про нашу мечту уже сказал выше — чтобы водные пути, востребованные у нас испокон веку, обрели свою новую успешную жизнь.
Помните, в чем счастье инженера? Это было бы как раз его время.
И это «короткое» мышление в бизнесе приводит к «коротким» деньгам, а не наоборот. Оно же — вместо желания инвестировать в реальные вещи — плодит торговлю воздухом и разными мистическими ценностями, ответственность за которые — ноль.
Как говаривал в таких случаях один приятель отца: забравшись наверх, большинство хочет хапнуть побольше и драпнуть подальше. Нет, я не идеалист, и все не так просто. Но лишь когда боль шинство захочет стать большинством «длинных» проектов, тогда изменятся и структура нашей экономики, и само качество управления ею. Просто не смогут не измениться.
Но кто-то же должен это начать!
Уже сейчас много тех, кто, устав бегать по короткому кругу, идет в реальное дело. Чаще всего — в новые технологии. А оттуда ведь — прямая дорога в промышленность... Здесь я, правда, должен сделать одно лирическое отступление. Запускать заново целые отрасли — тем более такие, как кораблестроение (будь оно хоть морским, воздушным или космическим), — много тяжелее, чем поддерживать в трудное время «на плаву».
Увы, на границе девяностых и двухтысячных годов самыми пострадавшими опять оказались корабелы. Эксперты говорят, что об отрасли в России всегда вспоминали «по мере поступления угроз». Хоть верь им, хоть не верь, но в год, предшествующий созданию ОСК, не было сдано ни одного военного корабля. «Гражданка» тоже выживала чудом.
Сейчас картина совсем иная. И как раз сейчас нужно инвестировать в настоящее, дабы иметь сильное будущее. И постараться сделать это при нашей жизни, а не только оставить, как у нас привыкли говорить, «в наследство детям» — у них и свое будет. Да и не лучше ли вместе с ними увидеть и еще попользоваться результатами своего труда?!
В конце концов, стали же мы строить приличные автодороги и почти забыли поговорку про две известные «беды». Жаль лишь, забыли, что дороги бывают самые разные — не только асфальтовые. Россия — страна бескрайних водных путей, частенько идущих параллельно с автотрассами. И дорога по воде, мягко говоря, гораздо экологичней. Тем же, кто пеняет на длинные зимы, напомню: мы — первые в мире по числу строящихся ледоколов и ледокольных судов. А значит, в перспективе могли бы стать державой, где навигация (как минимум грузовая) на востребованных речных трассах длилась бы практически круглогодично — конечно, при условии, что они будут соответствующим образом обустроены. В теплые же месяцы ходили бы в круизы по рекам да озерам, не говоря уже про моря. Кстати сказать, и мы — корабелы — тоже. А то, как поется в одной старой песне, «немного обидно, что строят одни, а в море уходят другие».
Мы действительно горды своей профессией. Это такая профессия — не расскажешь даже, сколько буквы ни расставляй... Корни ее — глубоко, в тысячелетней истории страны. Страны сильной, которая невозможна без сильного флота — и его выпало строить нам. И подлодки, и надводные военные корабли, и современные гражданские суда — все это труд корабелов. А про нашу мечту уже сказал выше — чтобы водные пути, востребованные у нас испокон веку, обрели свою новую успешную жизнь.
Помните, в чем счастье инженера? Это было бы как раз его время.