Александр Каплан: "Человек не стал умнее с тех пор, когда он жил в пещере"

Научные лекции стали новыми рок-концертами: в минувшие выходные в Москве прошел седьмой по счету Geek Picnic – крупнейший научпоп-фестиваль, собравший 25 тысяч зрителей. Одним из главных спикеров лектория фестиваля стал Александр Каплан – доктор биологических наук, психофизиолог, профессор кафедры физиологии человека и животных, заведующий лабораторией нейрофизиологии и нейроинтерфейсов на биологическом факультете МГУ. В интервью m24.ru он рассказал о возможностях мозга, информационной интоксикации и проблемах эволюции.

– В двух словах расскажите, чем занимается психофизиология? – Среди наук есть науки о природе, о живом. Так вот, среди наук о живом помимо ботаники, которая изучают пестики и тычинки, помимо зоологии, которая изучает животных, есть наука физиология, которая изучает, как работают органы тела. По сути, это инженерия, которая изучает принципы работы тела. Но поскольку органов много, то для каждого есть своя область. Для сердца – кардиология, для легких – пульмонология и так далее. А вот для мозга – нейрофизиология. Мы часто понимаем мозг как головной, хотя на самом деле эта нейрофизиология изучает еще и спинной мозг, и все отходящие нервы и нервную систему. Когда мы изучаем спинной мозг и нервы – это физиология в чистом виде, но как только мы начинаем изучать какие-то высшие функции мозга, ну, например, мышление, восприятие объектов внешнего мира, здесь уже нейрофизиологии недостаточно. Потому что в результате этого восприятия, в сознании человека формируются образы, а это уже чисто психологическая категория – их нельзя измерить физиологическими приборами. С одной стороны, из работы этих клеток рождаются психические образы, а с другой стороны – это чистая психология. И на границе этих наук и рождается новая область деятельности, которой я и занимаюсь. Она называется психофизиология. – Всю свою "сознательную" историю человек исследовал принципы восприятия окружающего мира – в античности уже существовал целый комплекс текстов, посвященных этой проблеме. То же касается и медицины. Но как наука, психофизиология довольно молода, не так ли? Что послужило толчком для оформления этой науки в отдельную область знаний? – Вы знаете, зачатками физиологии занимались давно. Александрийские врачи в 320-е годы до нашей эры уже догадывались, что зрительная функция осуществляется за счет передачи информации от глаза к мозгу через нервные волокна, что именно мозг осуществляют функции зрительного восприятия. В трактовке многих вещей, они, конечно, ошибались, но они это изучали. В Средние века уже было понятно, как работает кровеносная система. Так что физиология – довольно старая наука. Люди интересовались и психическими функциями, но они не пытались что-то измерять и проводить какие-то эксперименты – это все было очень метафизично. Психология как наука возникла поздно – уже во второй половине XIX века. Тогда стало понятно, что физиологию и психологию нужно как-то объединять, чтобы понять, как из работы нервных клеток рождаются образы восприятия. Поэтому уже в 1894 году возникла первая лаборатория психофизиологии. Она была создана очень известным психологом и нейрофизиологом Вильгельмом Вундтом. Другое дело, что современное технологическое обеспечение лабораторий для исследования мозга появилось уже во второй половине XX века. В 1950-е годы появились новые возможности регистрации и анализа активности отдельных нервных клеток, а с развитием вычислительной техники появились и новые алгоритмы анализа полученных данных. – Какие проблемы психофизиологии на сегодняшний день являются наиболее актуальными? – Сегодня нам необходимо понять природу информационно-аналитической деятельности мозга. Раньше, по большому счету, было неизвестно, как мозг управляет мышцами, как происходит первичное зрительное восприятие, как он получает информацию от рецепторов. Сегодня это уже более или менее понятно. А вот что является единицами информации при работе мозга? Сегодня есть две области которые непонятно, как изучать, – это природа сознания, то есть психической функции, которая позволяет нам осознавать себя. То есть не просто анализировать – где тепло, где холодно, и туда перемещаться, как низшие животные, но при этом еще и выполнять функцию "взгляда со стороны". Многие ученые считают, что даже у высших приматов нет возможности сопоставления себя с окружающим миром. Так вот это и есть функция сознания. С одной стороны, непонятно, зачем она вообще нужна, а с другой – непонятно, как она реализуется мозгом, какие структуры за это отвечают. И эта тайна всегда была тайной номер один. И мы вплотную подошли к ее разгадке. Теперь нагрузки на мозг так сильно возросли, мы создали информационный мир, на восприятие которого возможности мозга не были рассчитаны. В определенном смысле информация оказывает токсическое воздействие на него: каналы восприятия забиваются, его аналитические возможности на пределе, потому что мозг приспособлен анализировать все, что ни поступает в него. Мозгу нужна помощь, и либо мы откажемся от телевизоров и телефонов, либо мы должны рассчитывать на устройства, которые помогут нам решать проблемы интеллектуального свойства, рассчитывать нашу логистику в течение дня. Возможно, в будущем появится программа, которая будет учитывать важность встреч, личные интересы, симпатии и так далее. Такой помощник должен будет подключаться напрямую к мозгу, например, через кожу головы. – Существует предположение о том, что за последние 25 лет человечество произвело объем информации, равный тому, что произвело за всю историю своего существования. Может ли мозг в процессе эволюции выработать функцию фильтра того, что ему надо запомнить, а что нет, чтобы избежать этих перегрузок? – Да, это действительно важно. Особенно в тех сферах, где требуется анализ всей накопленной информации. Например, ученые всегда работают с данными, полученными предыдущими поколениями. Вы говорите – 25 лет, но в некоторых областях это произошло за последние пять лет. Например, в психофизиологии 10 лет назад выходило всего лишь 20–30 статей в год, а сейчас – больше нескольких тысяч статей в год. – При этом каждому человеку все это приходится изучать с нуля, а значит, на каждое новое поколение нагрузка возрастает в сотни тысяч раз. – То есть вы считаете, что то, чему научили вас, в генах не откладывается? – Не имею ни малейшего представления. – На самом деле, это крайне неправильная точка зрения – считать, что что-то откладывается в генах. Конечно, это не так. Если рассматривать очень долгий эволюционный процесс, постепенно знания, накопленные поколениями, немного оседают в генах. Конечно, это не те знания, которые вычитываются в книгах, но, например, навыки исследования природы, поиска и добычи заложены в генах у животных. Моя добыча – это научные знания. Человек мог бы рождаться с навыками добычи научных знаний, но для этого должен пройти очень долгий эволюционный процесс. В эволюции есть фактор, который заставляет гены запоминать информацию. Этот фактор – выживание, но чтобы он отложился, он должен дать человеку преимущество над другими. Вот уже 50 тысяч лет перед человеком не стоит вопрос выживания по общему количеству интеллекта: человек не стал умнее с тех пор, когда он жил в пещере -– сколько у него было интеллектуальных способностей, столько и осталось. За это время не произошло отбора.