Владимир Крупин: Литература - последнее наше прибежище
Как бы ни менялся мир, жизнь остается прежней, и интерес к русской литературе высок, как и прежде. Об этом в эфире Царьграда рассказал писатель, публицист, лауреат Патриаршей литературной премии Владимир Крупин. По его словам, литература - наше последнее прибежище, а православие спасало и будет спасать Россию.
Литература - последнее наше прибежище
- Как Вы считаете, нужно ли подогревать интерес к русской классике среди молодежи?
- Как же не нужно, когда классика - это последнее наше прибежище. Другое дело, что я отношусь немножко скептически к тому, что экранизация, театральные постановки усилят тягу к классике. Они могут и отшатнуть, потому что театр уже не только ниже вешалки, ниже кассы опустился. То же с экранизациями.
Вообще слушатели и телезрители самого низшего сорта. Читатели - вот кто свершает революцию в прогрессе человеческой мысли. Пушкин - замечательно, что создается такой союз. Замечательно, что во главе такие значительные фигуры нашего времени. Есть владыка Тихон. Это очень радостно, приветствую. Но вот все-таки синхронизировать литературу и историю я бы поостерегся.
Вы знаете, у нас литература - это последний предмет, который еще учит любви к Родине, к Отечеству. Историю каждое новое правительство подминает под себя. География уже давно стала экономической. Когда-то это было родиноведение, потом краеведение. География.
Литература - это последнее наше прибежище. Вообще в годы большевизма, коммунизма литература русская сохраняла уровень нравственности.
Модная литература всегда пропадет. Сколько бегали, носились, например, с "Детьми Арбата" Рыбакова. Где он? Ни пены, ни пузырей. Все эти Марины Донцовы, Акунины, Улицкие - все это пена. Поэтому надо читать классику.
Технологии меняются, жизнь остается
- Как Вы считаете, что мы можем почерпнуть из книг русских классиков? Ведь жизнь же стремительно меняется, и современным детям уже сложно объяснить некоторые вещи.
- Что такого в жизни меняется? Ну, всякие врываются айфоны, айпэды, скайпы. Ну и что? Жизнь-то сама по себе остается. Ведь вообще мы не меняемся. Как Адам был сотворен, так и я сотворен.
Люди не меняются. Это все дикие выдумки, что есть какая-то эволюция. Ее нет. Человек как создан по образу и подобию Божию. С дерева только один Дарвин спрыгнул, от обезьяны он произошел. Мы-то все от Бога сотворены.
Это как раз уловка тех людей, которые нас хотят оттянуть от классики. Ох, жизнь меняется, надо торопиться, показывать современное. Литература должна обязательно отстояться, обязательно. Русскому писателю надо обязательно умереть, а потом подождать лет 15. Тогда будут известны его размеры. Поэтому куда нам спешить?!
Не глубинка, а настоящая Россия, в которой мы еще живы
- Не нужно торопиться умирать. Я знаю, что Вы очень любите русскую глубинку и часто про это рассказываете. Почему именно глубинка? Почему именно деревня?
- Так я сам оттуда. Я не из глубинки, я из великой России, из величайшего места Вятская Земля. Это Предуралье такое, между Нижним Новгородом и Пермью. Наша земля до сих пор, конечно, оскорблена этим псевдонимом - Киров. До сих пор не переименовали. Везде бедная Вятка страдает.
Поэтому, конечно, это никакая не глубинка, а самая настоящая Россия, в которой мы еще живы, спасаемся. Вы знаете, в Москве можно одуреть от ее температуры, от градусности, от погони за каким-то успехом. Вообще, конечно, тяжелейший город. Но его спасает наша русская история. Вот поглядишь - Божий храм стоит, уже легче жить. Идешь - Третьяковка, Пушкинский музей, места, связанные с жизнью великих людей.
Поэтому, конечно, если говорить о земле, то она - по-прежнему нравственная категория.
Почему у нас не привилось фермерство? Почему привились колхозы в свое время? Потому что русское владение землей - это общинное владение. И, конечно, колхозы повторяли модель общины. Конечно, они были сделаны с большой жестокостью, это раскулачивание, это так, конечно. Вместе с тем надвигалась война. И мы никак не можем обвинить тогдашних людей…
Православие спасало и спасет Россию
- В последние годы в Вашем творчестве доминирует тема православия. Если позволите, даже процитирую: "Именно православная вера спасет нашу страну". Почему Вы так считаете?
- Когда к нам ворвались демократия, либерализм, настолько легко было уболтать людей: ох, как там хорошо, какие там колготки, какие там эти экраны…
Это все была глупость. Потому что глубинная нравственная основа - она была у нас, несмотря на все засилье большевизма, коммунизма.
Когда ворвалась перестройка, Союз-то уже погибал по всем планам Даллеса-Бжезинского, Тэтчер. Мы живы. Почему мы живы? Рухнул экономический союз взаимопомощи, рухнула оборона, Варшавский договор, рухнула идеология - мгновенно.
Учение Карла Маркса всесильно, потому что оно верное, говорил Ленин. Это вздор. Оно было всесильно, пока мы были сильны. Мы стали слабы, и это учение в тартарары булькнуло. Марксизм… А как же мы живы? Вот мы сидим с вами разговариваем в прекрасной студии, в прекрасной стране, на прекрасном телеканале. Почему? Православие спаслось, оно сохранило Россию.
То, что сейчас происходит на Украине, как они вслед за Филаретом (Денисенко) откололись, - конечно, следствие того, что они отошли от святынь православия.
Конечно, православие спасет Россию, а как иначе. Я говорю это безо всякой обиды к другим традиционным религиям, буддизму, исламу и мусульманам, У нас страна, которая всех приютила и, как наседка, под крылом собрала всех цыплят.
Россия и Украина снова будут вместе
- Как Вы уже сказали, истинную веру в последние годы на Украине терзают раскольники, оскверняют и захватывают православные святыни. Это стало обыденной практикой. Что нам с этим делать, чтобы сохранить истинную веру?
- Если б хоть до них доходили наши страдания, наша боль за них… Я же очень люблю Украину, я хорошо ее знаю.
У нас, например, были же вечера дружбы народов. И у нас все девчонки ссорились, кому изображать украинку, даже жребий бросали. Это же красота, это монисты, это венок. Любили мы друг друга без всякой фальши, без всякой идеологии.
- А что касается раскола - не религиозного, а между нашими народами, - как Вы считаете, наступит ли время, когда Россия и Украина снова будут братскими народами?
- Уверен. Мы славяне, мы от одного корня. Когда я рос, никакого раскола не существовало, никаких национальных вопросов никогда не существовало. До сих пор на гербе моего Кельменецкого района четыре ласточки - это русские, татары, удмурты и марийцы. Удмурты - это вотяки бывшие, марийцы - бывшие черемисы и, конечно, мордва, чуваши. То есть я вырастал среди соцветия национальностей. Если сабантуй у татар - мы бежали туда, и там были нам рады. Поэтому поссориться на национальной основе - да никогда в жизни!
Другое дело, что нации никогда не смешивались. Это очень важно подчеркнуть. Помню, в родильном доме лежали две мамы - одна марийка, одна русская. А им нянька принесла деточек. Унесли их в свои семьи. И они выросли там. Стали вырастать, глядят, облик-то… Ясно, что марийцы и русские разные на личико. А что делать? Уже любят деточек.
- Дружить семьями.
- Точно. А за что им друг друга не любить? Ну, всем же тяжело. Американцу тоже несладко жить. Вбили в голову, что они всех лучше. Им от этого очень тяжело жить. Потому что надо командовать, а вроде уже и нет оснований для этого.
В настоящей книге есть душа
- Владимир Николаевич, возвращаясь к теме чтения. Как Вы относитесь к электронным книгам, которые сейчас появляются? Как считаете, вкус к литературе не теряется без шелеста страниц?
- Я отношусь спокойно. Конечно, вижу в метро. Едешь в метро раньше - у всех книги. Потом газеты были. Я отношусь спокойно к этим планшетам, айфонам, но все-таки как-то грустно. Прихожу к внукам - они читают.
Вот внуку дали "Преступление и наказание". Я говорю: "Ну как, Володечка? Я тебе найду книжку". - "Дедушка, не надо, я в айфоне". Мне кажется, что в этом экране есть что-то отгораживающее, что-то пластмассовое, неживое. Ведь книга, господи боже мой, она стоит, к ней тянется рука, в ней некая магнитная сила заряжена, если книга нравится.
Мне в жизни, конечно, Господь улыбнулся, когда я был очень дружен и близок с Василием Беловым и Валентином Распутиным, с Виктором Астафьевым. И поэтому, конечно, к ним тянутся руки. Ее взять можно перелистать, сделать закладку, что-то пометить карандашиком.
- Душа в книге появляется.
- Да, несомненно. А потом, когда читаю книгу, я вижу даже автора. Это просто как рентген, литература как рентген. И почему надо читать книгу? В твою жизнь входят образы, которые были не твоими, но стали ими. Почему тяжелее жить читающему человеку? Потому что у него духовная жизнь богаче. Он переживает. Вот последние строки у Распутина: "Ночью старуха умерла". Так почему же мы закрываем книгу со светлым чувством?..
Или "Привычное дело" Василия Белова. Он же пришел на могилу жены Катерины. "Катя, ты где хоть есть?" И ей рассказывает, как там дети, как что. Ощущение величайшей скорби, сопричастности его горю. Это как раз и делает человека сильнее, сострадательнее.
- Когда мы читаем книгу, мы наполняем историю образами, которые сами себе и придумываем. Поэтому относитесь к экранизациям снисходительно? Потому что за тебя все решают, как будут выглядеть герои?
- Я преподавал в школе. Как раз в это время вышла экранизация Бондарчука "Война и мир". Мои деточки в девятом классе проходили, все знают. Они знают и "Лунную ночь в Отрадном", и поле Аустерлица, и как ходит по Бородинскому полю Пьер Безухов, и как умирает Болконский.
Когда человек читает, у него свой Болконский, своя Наташа Ростова, своя тургеневская Ася. И поэтому, конечно, читать - это великое счастье.
"Матильда" - совершенно ненормально
- Но одно дело, когда "Войну и мир" экранизируют. Но некоторые наши деятели экранизируют исторические моменты и передают их искаженно. Я сейчас говорю про фильм "Матильда".
- Они под себя делают. Им надо самим выщелкнуться.
- Как православный человек, можете дать свою характеристику этой картине?
- Даже не называйте это... Это мерзейшая мерзость. Во-первых, он, видимо, человек, лишенный каких-то начатков знаний, что такое православие, что такое святость. Что царская семья страстотерпцев - святые Николай, Александра, Алексей, Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия - причислена к лику святых. Как можно к ним относиться, как к простым людям? Как? Ну давайте тогда играйте Серафима Саровского...
Это ненормально совершенно. Просто ненормально.
- Тем более когда в таком виде это пытаются показать.
- Да он все сам рассказал жене, царь. Он рассказал про увлечение этой Кшесинской. Но он был человеком необычайно порядочным, честным, верным. Величайший.
Поглядите на них. Ведь если вы хотите видеть святых ангелов, это же, конечно, они. Именно они шли в госпитали, своими нежными ручками перебинтовывали больных, выносили за ними, переносили.
- Этот фильм оскорбляет чувства верующих? Ведь для православных христиан Николай Второй - не просто какой-то государь, политический деятель, он именно православный человек, он святой.
- Настоящих верующих, конечно, оскорбляет. Но вместе с тем веру поколебать это не может. Никакие усилия не могут поколебать веру, ничего не получится. Как у Тютчева: "Они налетали на нас, кое-где срывали камня три, но напоследок оставались с разбитым лбом богатыри". То есть твердыня православия совершенно незыблема.
Но вместе с тем, конечно, "Последнее искушение Христа" - другие вещи... Образ этих актеров растворяется. Какая прекрасная актриса Моника Белуччи, играет Марию... Но ведь потом она же играет и проституток, и все, что угодно. Это же ненормально совершенно.
- Согласна с Вами. Как найти путь к сердцу молодежи? Ну вот бывают представители молодого поколения, которые говорят: не люблю читать, не хочу читать, лучше пойду поиграю в компьютер, лучше посижу в телефоне. Ведь это проблема, которая стоит перед нами.
- Это огромнейшая проблема. Думаю, опять же, мы оттолкнемся от великого солнца нашего незакатного - Александра Сергеевича Пушкина. Если бы его не было в школьных программах, если бы его не рекламировали, он все равно был бы читаем. Невозможно не читать Пушкина. Ну невозможно не читать Лермонтова "Бородино". Невозможно не читать: "Прибежали в избу дети, второпях зовут отца: "Тятя, тятя!"
А великая Татьяна Ларина. Нет ни одной девушки, которая бы не читала: "Я другому отдана и буду век ему верна". Какой высокий образец целомудрия! Какой образец чистоты.
Все равно надо за них молиться. А потом все-таки я верю, что сама по себе русская жизнь нас много раз спасала. Мы другие, совершенно другие. Смотрите, сейчас образ России в мире чудовищно преподносится. У меня есть знакомый журналист, который вернулся из Европы. Он рассказал, что там русских мужчин считают пьяницами, а русских женщин - проститутками.
И тут же услышал статистику информационного поля Америки. Телевидение, радио, газеты и журналы... Там 90% идет обливание грязью России. А мы хоть бы что, рот разинув.
Читайте по теме:
В чем была главная драма Гоголя