Белорусского майдана не будет. Но что будет вместо него?
В России с недавних пор принято подходить к оценке ситуации в Белоруссии с украинскими лекалами. По этой причине среди российских политологов уже много лет популярна тема «белорусского майдана», который якобы вот-вот сотрясёт синеокую республику.
Безусловно, Белоруссия во многих отношениях похожа на Украину. Однако всё-таки не тождественна ей. Во-первых, Александр Лукашенко, в отличие от всех украинских президентов, имеет прочные позиции в белорусском обществе; возможно, бессменного «батьку» поддерживают не те 83%, которые ему нарисовали на последних выборах, но всё же процент его реальных сторонников весьма значителен. Во-вторых, белорусский ОМОН никогда не будет вести себя так же либерально, как украинский «Беркут», и утрамбует в автозак всех бузотёров задолго до того, как в стражей правопорядка полетит первая бутылка с зажигательной смесью. Наконец, менталитет и политическая культура «памяркоўных» белорусов изрядно отличается от менталитета и политической культуры малороссов, в жилах которых кипит казачья кровь.
Названные факторы делают невозможным осуществление в Белоруссии «майданного сценария». Неудачные попытки провернуть «белорусский майдан» привели его западных спонсоров к мысли о бесперспективности данного проекта, а потому последние президентские выборы впервые с 2006 года прошли без уличной активности после оглашения их результатов. На Западе чётко осознали, что Белоруссия — не Украина, и решили пойти другим путём.
Нужно чётко понимать, что «майдан» — это не самоцель, а лишь один из инструментов переформатирования постсоветских республик в откровенно антирусские государства. Есть и иные инструменты. Например, работа с существующими элитами с целью переориентировать их на Запад. Именно этот вариант, с нашей точки зрения, был выбран «западными партнёрами» для отторжения Белоруссии от России.
Насколько Запад преуспел в этом деле, показало недавнее голосование по итоговой декларации минской сессии Парламентской ассамблеи ОБСЕ, частью которой стала украинская резолюция с осуждением «агрессии России против Украины» и «временной оккупации Крыма и Севастополя». Четыре из шести белорусских парламентариев поддержали данную декларацию. То есть с откровенно антироссийских позиций выступили не какие-то «свядомые змагары», а члены Национального собрания Белоруссии. И действовали они, разумеется, не по собственному почину, а по указке с самого верха. Весьма информированный в этом плане политолог Андрей Суздальцев отмечает: «Все шесть депутатов накануне голосования встречались с белорусским министром иностранных дел [Владимиром Макеем] и были детально проинструктированы. Разделение голосовавших по принципу 4 на 2 должно было создать иллюзию о „расколе мнений“, чтобы смикшировать негативную реакцию Москвы».
Выпускник Дипломатической академии МИД Австрии Владимир Владимирович Макей — человек крайне примечательный. В 2013 году он не исключил вступления Белоруссии в Европейский союз «через 40−50 лет». «Мы спокойно смотрим на происходящие процессы вместо того, чтобы принуждать государства к окончательному выбору: либо ЕС, либо Таможенный союз. Мы долго жили в тени других народов, у нас были совместные государства с Польшей, Россией, мы жили в СССР. И за эти 20 лет мы не полностью построили свою идентичность. Дайте нам время, чтобы решить, куда идти», — заявил глава белорусского внешнеполитического ведомства в интервью польскому изданию «Dziennik Gazeta Prawna». Спустя два года в интервью газете «The Washington Post» Макей снова обратился к той же теме: «Я думаю, что наша белорусская идентичность ещё до конца не сформировалась. В прошлом мы слишком долго жили в тени больших народов. У нас общая история с Польшей, общая история с Россией. И не всегда самая радужная, скажем так. Мы не пришли ещё к осознанию того, что мы представляем как нация, как народ… Мы ещё, наверное, как нация находимся в поисках своей идентичности».
Что же за идентичность пропагандировалась на съезде белорусов мира, проходившем под покровительством господина Макея? Об этом красноречиво свидетельствует ситуация с делегатами от России. Так, представлявший на съезде Москву Олег Кравцов в своём выступлении предложил осуществить «постепенное введение и популяризацию в современном белорусском обществе понятия „литвин“ как исторически положительного по сравнению с понятием „белорус“». От Иркутска на съезде присутствовал активист Иркутского белорусского молодежного клуба «Кривичи» Олег Рудаков, который на Дне воли 2015 года держал плакат с надписью «Беларуская мова — адзіная дзяржаўная» («Белорусский язык — единственный государственный»). При этом на съезд не пустили представителей «Национально-культурной автономии Смоленской области», приехавших к месту проведения мероприятия, как подчеркнули все «свядомые» СМИ, на машине с российскими флагами.
На съезде присутствовали белорусские националисты всех мастей — от «беловежского зубра» Станислава Шушкевича до «змагара» нового поколения Павла Северинца. Общую атмосферу мероприятия прозападное издание «Наша нива» охарактеризовала так: «Кто бы ни выходил к микрофону, так или иначе говорил о независимости, белорусском языке, памяти. Что белорусская национальная идея выше политического режима, что белорусскому языку необходимо дать возможность в реальности быть государственным, что мы все должны сохранять культурное наследие». В свою очередь, литератор Виктор Мартинович, участвовавший в съезде, написал по его итогам следующее: «Первое, что бросилось в глаза, — что из гомогенного белорусскоязычного окружения русский язык выпячивается так же неестественно и „геттоизированно“, как белорусский язык в среде русскоязычной. Русскоязычные белорусы выглядели носителями определенной политической позиции и набора идей, связанных с „русским миром“… Я заметил, что в дискуссиях вечера второго дня на белорусский язык начали переходить даже те, кто первоначально уверенно придерживался русского языка».
Помимо прочего, Владимир Макей заявил на съезде белорусов мира, что Минск готов стать площадкой для «Хельсинки-2». Этот лелеемый белорусской элитой проект предполагает запуск в ОБСЕ нового Хельсинкского процесса — широкого диалога для преодоления противоречий во взаимоотношениях между Западом и Россией. Вообще, складывается впечатление, что в последнее время «финляндизация» внешней политики (по образцу линии Паасикиви — Кекконена в послевоенной Финляндии) стала идеей фикс для внешнеполитического ведомства Белоруссии. Финляндия, поддерживавшая с СССР максимально корректные отношения и при этом сохранявшая тесные связи с Западом, воспринимается Макеем и его соратниками как идеал, к достижению которого следует стремиться. Только вот где сейчас эта «нейтральная» Финляндия? В том самом Европейском союзе, куда, по мнению Макея, «через 40−50 лет» может вступить и Белоруссия.
И вот на секундочку представим, что прогнозы некоторых белорусских политологов сбудутся, и Владимир Макей станет преемником Александра Лукашенко на посту президента Белоруссии. Нужен ли будет Западу «белорусский майдан» при таком главе государства?