«Мы вместе»: как оградить подростков от криминала и почему популярно АУЕ?
Психологической службе УФСИН России по Архангельской области исполняется 25 лет. «АиФ» поговорил с психологом Архангельской воспитательной колонии Оксаной МАЗУР и расспросил о том, как подростки оказываются за решёткой
Пережить кризис
- За что в основном попадают в колонию? Кто ваши воспитанники?
- К нам поступают дети из Мурманской области, из Карелии, из Коми и из Архангельской области, конечно. Ребята находятся здесь с 14 до 18 лет и при успешном поведении без нарушений могут остаться до 19 лет, если имеется возможность уйти по условно-досрочному освобождению. Если нет, то воспитанник отправляется по решению суда во взрослую колонию.
Многие попадают сюда по статьям, связанным с наркотиками, другие – за воровство. В основном это дети из детдома, а многие жили с мамой, но воспитывались без отца.
У нас больше ведётся обучение, а не перевоспитание. Перевоспитать в 16 лет сложно, а если их обучить и научить чему-то, то это их может поменять. Мы занимаемся с ними и индивидуально, и в группах, и даже обсуждаем личные проблемы – всё это имеет большое значение. Ведь на воле не всегда столько времени может кто-то уделить ребёнку. Главное – вовремя оказать ему нужную помощь и ответить на все его вопросы. В колонии создаётся ситуация, когда он никуда не спешит, и для этого выделено специальное время – у него есть возможность сесть, обсудить проблемы и получить консультацию.
- Кто виноват в том, что они попадают за решётку? Семья, общество?
- Родители, которые не берут ответственность за их воспитание. Это зависит в первую очередь от того, кто с ребёнком рядом с самого рождения. Когда ребёнок рождается, у него в голове стерильно, и он начинает воспринимать всё то, что ему даёт близкий человек. Ему сказали – значит, это истина, это становится его убеждением.
У ребёнка проходит несколько кризисов - в 1 год, в 3 года. Затем в школе – в 6-7 лет, который не все удачно проходят. В этот период больше всего появляется тех, кто не пережил кризис, не адаптировался к школе. Они теряют интерес к учёбе, начинают бродяжничать, из-за чего их могут забрать в спецшколу. А это тоже сложно для ребёнка – ведь не всегда для них создаётся комфортная жизнь, взрослые не всегда готовы к доброму отношению.
И четвёртый кризисный возраст – подростковый, в 11-12. Они попадают в подростковые компании, это такой деструктивный способ переживания кризиса, который может закончиться здесь. Но дурные компании – это следствие, а истинная причина в том развитии, которое ребёнок получает с самого начала.
- Много ли из ваших воспитанников потом возвращается в колонию?
- В этом году 5 человек «вернулось» к нам назад. В прошлом году так много не было. Для нас это стресс, потому что некоторые из них ушли по амнистии, по условно-досрочному освобождению (УДО. -Ред.) Но все они дети из детдомов, из неблагополучных семей. Несколько из них попали назад в детдом и, видимо, не справились, видимо, не было там поддержки со стороны взрослых, которые не дают направления. Они ощущают эйфорию, когда выходят на волю. И не все, к сожалению, справляются.
- Как подростки адаптируются после выхода из колонии? Как к ним относится общество? Как они устраивают свою жизнь в итоге?
- Я не отслеживаю всех, но в городе иногда вижу освободившихся – многие работают в автосервисах. Они ведь здесь получают специальность механика, строителя, повара, садовода или швеи. Но это дети именно из семей, где есть кому их принять и поддержать. Молодому человеку нужно составить алгоритм действий, что делать дальше. Потому что мечта об УДО сбылась – и всё. А дальше кто-то должен мечту продлить.
«Арестантский устав»
- Пару лет уже говорят о подростково-уголовной субкультуре «АУЕ», участники которой совершают преступления и живут по тюремным правилам. В Архангельской области вроде бы пока такого не замечено. Почему подросткам вдруг массово стал интересен мир зоны?
- АУЕ – «арестанский устав един» или «арестанское уркаганское единство», как они это расшифровывают. Каждый человек всегда действует в рамках каких-то правил, которые ему комфортны. Взрослея, мы понимаем, что в социуме можно, а чего – нельзя, а в возрасте 12 лет, когда они начинают этим интересоваться, они существуют в рамках каких-то правил. И если им не задают правила взрослые, они берут эти правила там, где им доступно. АУЕ – это ведь тоже правила, и в случае если ребёнок самодостаточный и обеспеченный, он не будет этим интересоваться. А если у ребёнка скопилось много обиды и он не получает справедливости от взрослых, то в этот момент очень хорошо ложатся эти чёткие и понятные для него правила.
И ребёнок принимает эту защиту, не может заглянуть подальше и понять, что он ввязывается в криминал. Это даже несколько тюремная субкультура, а субкультура подростковых групп – ему говорят «мы вместе», «один за всех» и так далее.
- А как обезопасить детей от таких групп?
- Если есть родители, то в первую очередь нужно знать особенности своего ребёнка. Я понимаю, что не все родители, как только у них рождается ребёнок, начинают изучать психологию, но в наше время это стало актуально, и этим надо просвещать. Многие вещи для родителей проясняются после того, как он узнаёт особенности развития ребёнка в тот или иной период времени. Это сейчас доступно везде.
Досье
Оксана Геннадьевна Мазур, родилась в Украине. В 8 лет переехала с родителями в Архангельск. По первому образованию – бухгалтер-аудитор. В 2006 году окончила Академию права и управления ФСИН России по специальности «Психолог. Психолог-преподаватель». В системе УИС работает с 1999 года. В должности психолога с 2003 года.