Россиян припугнули тотальной слежкой
Правозащитная ассоциация «Агора» бьет в набат: контроль государства за своими согражданами год от года крепнет. Впрочем, это объективная данность — подобное происходит во всех странах планеты. Так что вместо того, чтобы паниковать, нужно учиться жить в новой «цифровой эре», убеждены независимые эксперты.
25 миллионов «откатывают пальчики»
Международная правозащитная ассоциация «Агора» (не стоит путать с одноименной ассоциацией общественных объединений, которая была ликвидирована решением Верховного суда Татарстана 10 февраля 2016 года — Прим. авт.) опубликовала доклад «Россия под наблюдением».
Аналитики оценили, насколько активно российские власти занимаются слежкой за согражданами. Результаты неутешительные. «Агора», начиная с 2007 по 2016 годы, нашла как минимум 325 фактов политически мотивированной слежки, в том числе за независимыми журналистами, гражданскими активистами, блогерами и оппозиционными политиками.
В это число аналитики «Агоры» включают даже самые экзотичные технологии: скажем, попытки получить доступ к зашифрованной переписке пользователей с использованием услуг хакеров (направленные взломы или фишинг).
Также практикуется сбор разнообразной биометрической информации (дактилоскопирование, фотографирование, отбор биоматериала с целью анализа ДНК и геномной регистрации).
Не стоит забывать, что сбор биометрических данных сегодня является обязательным для многих категорий граждан: в том числе подозреваемых и осужденных, сотрудников силовых органов… Речь идет, по подсчетам «Агоры», как минимум о 25 миллионах человек.
Причем список подлежащих дактилоскопической и геномной регистрации постоянно планируют расширить: в том числе за счет лиц, получающих водительские удостоверения, разрешения на хранение и ношение оружия, пациентов психоневрологических и наркологических клиник…
Кроме того, еще в июне 2016 года президент Владимир Путин сообщал о планах создания федеральной информационной системы биометрического учета, в которой будут аккумулированы данные об «участниках террористический и экстремистской деятельности».
И кто здесь «неблагонадежный»
Нарушать конституционное право на приватность переписки и телефонных переговоров вправе оперативники и следователи — но только по решению суда. По оценкам «Агоры», за последние десять лет число подобных ходатайств, поданных в судебные органы, выросло с 277 до 940 тысяч (в том числе ходатайств на доступ к переписке — с 7,3 до 21 тысячи). Подобные ходатайства удовлетворяются судами в 98,5% случаев. То есть если гражданин находится в оперативной разработке силовиков, у него практически нет шанса сохранить приватность, делает вывод «Агора».
Российские власти ведут целый ряд разнообразных списков и баз данных, в которых фигурируют «неблагонадежные» лица и организации. В частности, Росфинмониторинг ведет реестр юридических и физических лиц, которые подозреваются в экстремизме и терроризме: в него входит 7558 российских граждан, 411 иностранцев и 182 организации.
В преддверии Кубка конфедераций 2017 года в России появился реестр футбольных фанатов, в котором числится уже 319 человек.
Еще одна категория — это члены организаций, которые были признаны экстремистскими. В частности, после запрета и принудительной ликвидации Верховным судом РФ религиозной организации «Свидетели Иеговы» в оперативную разработку (с возможной перспективной уголовного преследования) попали порядка 150 тысяч ее адептов в России.
Впрочем, от некоторых реестров, которые так и не показали своей эффективности, власти уже готовы отказаться. Скажем, от реестра блогеров, который Роскомнадзор ведет с августа 2014 года (в него включаются все интернет-страницы с посещаемостью более трех тысяч человек в сутки).
Большой брат следит за тобой
Технические возможности по ведению слежки в России постоянно расширяются. Взять хотя бы использование видеокамер, которые устанавливают в местах массового скопления граждан в рамках программы «Безопасный город». Скажем, только в Москве жилая зона оборудована системами видеонаблюдения на 86,3%: в городе установлено почти 129 тысяч видеокамер (в том числе с возможностью опознавания лица), в том числе свыше 98 тысяч — в подъездах.
Архив видеоизображений хранится в течение пяти суток, а прямой доступ к ним имеют не только сотрудники МВД, но и чиновники. Ну а доступ к изображениям с видеокамер, которые в рамках подготовки к Чемпионату мира по футболу 2018 года устанавливают вокруг стадионов, будут иметь даже волонтеры.
Постоянно появляются все новые методы контроля. Скажем, в рамках системы сбора платы с большегрузных автомобилей «Платон» все грузовики теперь обязаны установить навигационные модули GPS и «Эра-Глонасс».
В России все больше распространяется практика, что в гостиницах, санаториях, кемпингах (и других местах массового размещения) все чаще сканируют паспорта постояльцев.
Все значительнее контролируется и интернет-трафик. Впрочем, большинство наиболее «интересных» с точки зрения слежки сервисов (такие как Google, Facebook, Apple, Twitter, Telegram, WhatsApp) до сих пор не соглашаются на перенос своих серверов в Россию. При этом, однако, Минкомсвязи уже опубликовало планы, согласно которым к 2020 году 99% интернет-трафика должно передаваться внутри страны.
Недавно вступили в силу два новых федеральных закона, которые получили названия «Закон о мессенджерах» и «Закон об анонимайзерах», Первый предусматривает обязательную идентификацию пользователей по номеру мобильного телефона, а второй — запрещает деятельность сервисов, дающих возможность обходить блокировки (таких как анонимайзеры и VPN-сервисы).
Стоит ли паниковать?
«Агора» делает вывод, что сегодня в России фактически существует некий «налог на слежку» — то есть оплачивать внедрение методов контроля должны сами налогоплательщики (скажем, через повышение тарифов).
Тем самым, уверяют в докладе «Агоры», граждан ставят перед выбором: либо принять тотальную слежку как данность, либо искать способы сохранить приватность — но при этом государство будет воспринимать такое поведение незаконным (то есть, как попытку скрыть нечто преступное).
Неужели все так плохо? Этот вопрос «Свободная пресса» адресовала председателю комитета цифровых коммуникаций РАСО (Российская ассоциация по связям с общественностью) Сергею Водопетову.
— Сергей Вячеславович, в 2015 и 2016 году «Агора» публиковала доклады о цензуре, а в нынешнем — уже о «цифровой» слежке.
— Появление таких общественных отчетов — это позитивная тенденция: она позволяет получить экспертное мнение по тем вопросам, которые выпали из зоны интереса государственных и других исследовательских институтов.
В то же время очень важно, чтобы подобные исследования имели строгую и стройную методологию, и в основе имели некоторые данные, которые позволяют с высокой степенью доверия относиться к экспертному уровню отчета и принимать какие-то управленческие решения.
— Доклад «Агоры» не показался вам слишком «политизированным»?
— Ну вот, скажем, в докладе говорится о трехкратном росте числа запросов на прослушивание телефонных переговоров, начиная с 2007 года. Но ведь эта динамика объективная. Кажется, в 2007 году был продан первый миллиардный телефон, а в начале 2017 года был продан уже семимиллиардный смартфон. То есть сегодня цифровая инфраструктура совершенно другая. И органы следствия просто не успевают, отставая от ее развития.
Или возьмем вопрос об анонимности в сети и в том числе антитеррористический «пакет Яровой». Этот вопрос отражен в отчете, на мой взгляд, несколько конъюнктурно: без четкой экспертной оценки возможностей, которые этот закон предоставляет, особенностей и сложности их реализации. Все же создание правовой базы — это важнейший вопрос. И вот тут авторы исследования до выводов не довели.
— А какие здесь должны были бы прозвучать выводы?
— В сфере кибербезопасности, развития цифровой экономики и цифрового государства в целом практически нет правовой базы. Есть отдельные элементы, регулирующие те или иные отношения. И свести все эти элементы в единый пакет — вот это было бы хорошей исследовательской работой, и весьма амбициозной, например, для следующего подобного доклада «Агоры».
Совершенно понятно, что в сфере цифровой безопасности и цифровой экономики, о развитии которой говорит президент, нет стратегического документа. А ведь именно в правовых нормах очень важно определить, где заканчивается обязанность государства по обеспечению правопорядка и начинается вмешательство в персональную жизнь гражданина. Мне кажется, подобная дискуссия назрела, вопросов много.
Подпишитесь на нас