Удивительно, насколько сложно нам дается представление о диалектическом характере социальных систем, о том, что для них любая сильная сторона неизбежно оборачивается слабостью, а любая победа содержит в себе зачатки поражения. Хотя, на самом деле, более важного знания вряд ли существует: ведь именно оно позволяет избежать пресловутого «заколдованного круга проблем», позволяя бороться с последними еще до того, как они станут критическими. А в лучшем случае – вообще начинать это делать еще до их возникновения. Но данный метод – это, в общем-то, недосягаемая вершина мышления, с которой мог работать, наверное, только один Ленин. А вот умение искать корни будущих бед, пока те еще маленькие является почти нормальным человеческим умением. Правда, с одним ограничением: это самое умение противопоказано представителям высших слоев иерархии. По той причине, что для «иерарха» главным является противоположное умение – а именно, способность скрывать проблемы и перекладывать их на других.

Это относится, в общем-то, к любой конкурентно-иерарахической системе. Но в случае с «обычными» социумами подобная особенность воспринимается, в общем-то нормально – дескать, таково их базовое свойство. Но в нашей истории есть общество, для которого подобная невозможность стала фатальной. Это – общество советское. Поскольку самое его рождение и последующее развитие было основано именно на указанной диалектичности – а точнее, на ее понимании. Что дало такую фору, которую никто даже и представить не мог. Ведь подумать только: победили разруху 1920, враждебное окружение, внешнее давление, нищету, безграмотность, практически нулевой технологический уровень. Победили самую мощную армию в истории человечества, да и вообще, весь Третий Рейх, а по сути – эти Рейхом «Объединенную Европу». Победили послевоенную американскую претензию на мировое господство, подкрепленную ядерным оружием, О послевоенной разрухе тут и говорить незачем – поскольку ее победили как-то походя. Более того, построили не просто вторую экономику в мире – а стали научно-технологическим лидером мира…

И вдруг – потерпели поражение. Причем, не от Запада, как такового – как бы позднесоветские мыслители не пытались нам навязать данную идею. А от чисто внутренних, причем, каких-то удивительно несерьезных проблем. Просто поразительна причина, что угробила страну, способную осуществлять космические полеты, строить атомные станции и разрабатывать промышленных роботов! В первом приближении она вообще выглядит анекдотичной: джинсы и колбаса! Вот так: Черчилль СССР не победил, Гитлер – не победил, Трумэн с атомными бомбами – не победил, а какие-то штаны и, простите, мясные изделия – победили. Хотя смешно это только на первый взгляд. При более внимательном рассмотрении становится понятным, что смеяться тут нет смысла, поскольку затрагиваются очень и очень фундаментальные вопросы.

Возьмем, например, те же джинсы. Которые представляют собой одну из «сакральных сущностей» антисоветизма, суперценность, на которую антисоветчики готовы были обменять все достижения страны. (И обменяли.) Что же они из себя представляют? А ничего особенного, просто штаны особого фасона, сшитые из ткани «деним». Тут нет смысла пересказывать историю указанного предмета одежды, поскольку это делалось уже не раз и не два. Поэтому можно только отметить тот факт, что джинсы появились еще в позапрошлом веке – впрочем, не являясь каким-то последним словом моды, а напротив, рассматриваясь как вариант рабочей одежды. Именно отсюда происходит и их цвет – поскольку синий в середине XIX века это был один из самых дешевых и стойких красителей. («Синие воротнички» происходят как раз это из-за этого.) Наверное, единственное, что отличало продукцию знаменитого Левай Страусса от иных производителей спецовки – так это наличие карманов, скрепленных клепками. Для рабочей одежды грузчиков, шахтеров, старателей и т.д. подобный элемент был очень важен: он позволял класть в карманы тяжелые инструменты, куски породы и т.д., не опасаясь обрыва.
Ну, и разумеется – важной была цена, которая держалась традиционно низкой. В результате чего «Levi Strauss & Co.» к началу XX века оказалась достаточно богатой компанией. Впрочем, среди тогдашних законодателей моды она, разумеется, не значилась – и если кто-нибудь бы в это время сказал, что через примерно полвека данная разновидность спецовок будет господствовать на ведущих подиумах мира, то его признали бы идиотом. В самом деле: где рабочая одежда, а где мода? Кстати, тот фасон джинсов, что мы считаем классическим, стали выпускать еще в 1920 годах, но однако никакой сенсацией это не стало. Мир жил своей нормальной жизнью, где рабочая одежда являлась рабочей одеждой, которую можно и нужно использовать по назначению – но за его пределами стоит переодеваться во что-то более модное, стильное и цивильное…

Кстати, забавное – на фотографиях времен Второй Мировой войны мы можем наблюдать американских военных в джинсовой одежде, правда, в основном на Тихоокеанском театре военных действий. Именно отсюда, судя по всему, и началось распространение джинсов за привычные для них пределы. Ведь армия в США этого времени была призывной, и проходили через нее самые разнообразные слои населения. Что позволило ознакомится с указанной формой те слои, которые ранее с ней не сталкивались. Тем не менее, основу для «джинсовой революции» составила вовсе не это, а совершенно иное, гораздо более глобальное событие. (Которое представляет собой прекрасную иллюстрацию связи большого и маленького, высокого и низкого.)

Основной средой, сделавшей рабочие штаны основой мировой мода, стала западная молодежь 1960-1970 годов. Именно в этой среде зародился «культ джинсов» - не тот «культ», который знаком нам по
антисоветчикам, а тот, который стал основанием для него, и который пережил свой взлет задолго до того, как ушлые фарцовщики в СССР стали предлагать из-под полы данный товар за цену, превышающую среднюю зарплату в стране. Может показаться, что ничего необычного в нем не было – за столетия развития швейного дела подобные явления развивались не раз. (Можно вспомнить пресловутых «дэнди», помянутых еще Пушкиным.) Тем не менее, указанное явление выходит за обычные пределы «модных культов», поскольку, во-первых, оно оказалось связано с «простонародной» и изначально упрощенной одеждой. (В «обычном» случае было все наоборот – что, кстати, можно увидеть на примере наших «стиляг».) А, во-вторых, поскольку оно вышло за пределы каких-либо групп, очень быстро распространившись на самые широкие массы населения. Более того, эта самая «джинсовая революция», по сути, оказалась всего лишь первым этапом полной трансформации не индустрии моды даже, а самой сути одежды, состоящей в переходе от традиции к удобству.

Да, именно так – поскольку вплоть до данного момента указанная отрасль находилась именно во власти традиций. Конечно, попытки выйти за пределы подобного понимания одежды предпринимались постоянно, но вплоть до 1960 годов все это происходило в пределах некоторых допущений. Самым главным из которых было то, что одежда должна определять место человека в обществе. Мог меняться фасон, модели, материалы – но одно оставалось неизменным: есть низы, и есть верхи – и для каждого из представителей человеческого рода в данной системе уготовано некое место. Которое должно маркироваться всеми элементами его бытия. Иерархия! Нормы и правила, берущие свое начало столетия назад! (Типа того, что женщина не должна носить штаны, а мужчина, напротив, должен носить шляпу.) Но именно этот постулат и был подвергнут ломке в послевоенное время. Наступала совершенно иная эпоха, связанная с массовым распространением «советских» представлений об устройстве мира. (Которые этот самый мир, однако, не мог признать таковыми, придумывая теорию за теорией, которая должна была бы объяснять происходящая, не затрагивая тему СССР.)

Именно эта ситуация и стала основанием для «джинсовой революции», а точнее, для полного изменения отношения к моде и символам. Впрочем, понятно, что это – достаточно большая тема, требующая отдельного рассмотрения. Тут же стоит отметить только то, что данный процесс выступал всего лишь одним из моментов того кардинального изменения мира, который был начат Революцией 1917, и сам являлся элементом этих революционных преобразований – к сожалению, неудачных. В любом случае, отказ от господства связанных с иерархическим устройством традиций – пускай и в локальной области – потенциально вел к построению совершенно иного общества. Правда, в итоге все закончилось на полпути, «барьер сложности» взят не был – и в результате все выразилось лишь в создании тупиковой идеологии хиппи, а затем – и к поглощению и перевариванию его наследия «новой иерархией». Но это все наступило «потом», после перехода СССР от развития к гибели и исчезновения «Советской Тени». А до того указанный процесс являлся закономерным и абсолютно прогрессивным следствием изменения мира по направлению к коммунистическому развитию.

И вот теперь следует сказать об очень важном – а именно, вспомнить тот факт, что еще в 1920 годы указанный тренд был практически предсказан в СССР. Ну да, конечно, те самые «синие блузы», рабочая одежда, должная – по мнению некоторых «левацки настроенных» коммунистов – вытеснить из повседневной жизни все разновидности «буржуазного стиля». Угадали даже цвет, что, впрочем, неудивительно: как написано выше, индиго – стойкий и дешевый краситель, однако имеющий немалый эстетический потенциал. Разумеется, в реальности из этого ничего хорошего не вышло: советские граждане не пожелали все время ходить в вариациях рабочей спецовки, а напротив, как только им позволяло благосостояние, с радостью переодевались в более «дорогую» форму одежды. Так что «леваки» тут проиграли – как, впрочем, и во всех остальных попытках переустроить быт. Как говориться, нечего ставить телегу впереди лошади – в том смысле, что пытаться изменить устройство общества, не соотнося эти изменения с главнейшей частью человеческой деятельности – с производством.

Именно поэтому все попытки «леваков» с разбега изменить жизнь людей оказались бесплодными. К примеру, прекрасная идея построить дома-коммуны натолкнулось на банальную неразвитость строительной промышленности, мысль о том, чтобы дать полное равноправие женщине (в том числе, и в личных отношениях) в условиях низкой образованности населения вызвала или резкое неприятие, или – как это сказать получше, полное искажение данной концепции в сторону необходимости удовлетворять мужскую похоть. Свобода искусства привела к появлению странной и не воспринимаемой большинством его разновидности – то есть, к классическому «искусству для искусства», которое всегда осуждалось коммунистами. И, в общем-то, сворачивание этого «буйства новизны», переход к несколько более традиционной форме существования (связанной с текущей реальностью), оказалось просто неизбежным. Тем более, что основной аспект «советского проекта» - а именно, ориентацию на передовые производственные системы – это сворачивание левачества не затронуло.

Тем не менее, стоит понимать, что данная ситуация вовсе не означала, что поднятые леваками вопросы были неактуальными – она означала только то, что к ним обратились слишком рано, до того, как были созданы условия для их решения. Поэтому стоило советскому обществу достичь требуемого производственного развития, построить мощную промышленность и изменить социальное устройство – превратить СССР из страну кустарей и крестьян в страну рабочих и инженеров – как они реально стали важными. Правда, в отличие от 1920 годов, когда обществу – или, по крайней мере, самой активной его части – было очевидно, что надо менять все области, в 1960 годы подавляющее большинство советских граждан было настроено противоположно. Потрясающий успех, достигнутый советским народом в 1930-1950 годах создал ложное впечатление, что социум достиг своего «акме», высшего состояния, которое должно быть неизменно. Да, люди осознавали, что есть серьезные проблемы – но видели их, как проблемы второстепенные, решаемые «текущими средствами». Хотя в реальности это были всего лишь «цветочки» будущих кровавых ягод.

Возвращаясь к нашим джинсам, можно сказать, что указанная особенность привела к тому, что советскому обществу, в котором возникла реальная потребность в изменении быта – начиная от одежды и заканчивая моделями личных отношений – пришлось «брать» все это… у «советизированного» Запада. Т.е., у той самой западной молодежи, которая сформировалась под действием «Советской Тени». Именно в этом и лежит один из корней пресловутого «низкопоклонства перед Западом», которое, в свою очередь, стало одним из оснований гибели СССР. На самом деле это самое «низкопоклонство» есть не что иное, как следствие перезревшей потребности советского общества в новых формах, которые оно должно было получить из своей среды, но последнее было заблокировано идеей о том, что «все хорошо». Той самой фатальной концепцией «остановленного мгновенья», что сейчас принято именовать «застоем».

Да, и джинсы, и рок-н-ролл – в смысле, акробатические танцы, и «сексуальная революция» - то есть, изменение моделей взаимоотношение полов, и стремление к выходу за пределы существующего искусства, и еще многое тому подобное – все это на самом деле являлось удовлетворением актуальных потребностей все более коммунизирующегося общества. Да, удовлетворением «извращенным» - в том смысле, что речь шла о «тени Тени», о заимствовании явлений, уже искаженных взаимодействием с буржуазным обществом Запада. И понятно, что хорошим результат данного заимствования быть не мог. Но в условиях, когда «свой» социум вообще не желал изменять что-либо, когда господствовала концепция «акме» - это было единственно возможным способом.

Итог всего этого был печален. Поскольку указанная объективная потребность в «новом быте» в имеющихся условиях оказалась превращена в потребность в «новых шмотках», в «новой музыке» и вообще, в «буржуазном комфорте». (Хотя сама молодежная культура 1960-1970 годов была антибуржуазна.) Ну, а следствием этого стала актуализация буржуазных элементов советского общества, рост той пресловутой «Серой зоны». (Области неофициальных отношений, направленных на «приватизацию» общих благ: блата, продаж из-под полы и т.д.) С соответствующим изменением структуры общества. Кстати, именно поэтому все попытки решить «проблему с джинсами» чисто экономическим путем, начиная с начала производства их в СССР (в конце 1970 годов) и заканчивая закупкой за границей, ничего не могли сделать. Поскольку, как уже было сказано, сами штаны тут далеко вторичны. А первична необходимость соответствия всех элементов общества друг другу – то самый «технико-гуманитарный баланс», он же диалектическая связь производительных сил и производственных отношений.

Таким образом, можно сказать, что основной проблемой советского общества, в конечном итоге приведшей к его гибели, стала – как уже не раз говорилось – утрата способности к диалектическому восприятию реальности, к способности видеть будущие проблемы на ранней стадии. И, соответственно, переход к «нормальной» стратегии поведения – когда решать задачу начинают только тогда, когда она становится жизненно опасной. Вот только содержать сложное общество при данной стратегии оказывается невозможно – не говоря уж про его развитие. Что, в конечном итоге, и привело к современному катастрофическому упрощению. Ну, а джинсы или колбаса – а равно, и все другие видимые причины советского суперкризиса – это всего лишь вторичные выражения этой самой, важнейшей проблемы советского общества.