Казалось, что большевизм явил миру, и прежде всего России, столько бед, что это политическое течение уж в 20-е годы XX века должно было быть проклято навсегда, что даже в бреду политики не станут обращаться к теории и методам большевизма. Но случилось иное. Чуть ли не весь прошлый век был прожит миром или под знаменем большевизма или под знаменем борьбы против него. Да и сегодня на политической арене России действуют поклонники большевиков, даже один из самых прагматичных политиков Эдуард Лимонов объявил себя национал-большевиком, проживая еще в Париже.

В чем притягательность большевизма? Об одном поклоннике национал-большевизма Н. Устрялове говорилось в недавно опубликованной на сайте "Столетие" статье доктора исторических наук Александра Репникова. Как объяснял сам Устрялов свой национал-большевизм? Он был уверен, что возможно использование большевизма в национальных целях. И это наивное заблуждение имеет вес и сегодня. В большевиках привлекала и привлекает не столько идеология, сколько успешность их, как сейчас выражаются, "проектов". Захотели сделать социалистическую революцию – получилось, победили и в Гражданской войне. Потом удержали власть в огромной стране, затем совершали свои пятилетние рывки… Они побеждали и были привлекательны именно поэтому.

Оказалось, что это так просто. Группа интеллектуалов, числом несколько тысяч человек, объединяется в партию, а затем, опираясь на чернь, приходит к власти в стране и делает все, что хочет, ставит любые эксперименты. Сколько раз потом за XX век мы видели удачные и неудачные попытки приходов к власти подобных сил? Мао, Пол Пот - с левого фланга; Муссолини, Гитлер, Франко - с другого фланга. И многие, многие другие вожди и фюреры, чьи попытки были удачными или закончились провалом.

Ленин и его соратники показали миру, как можно захватить власть, а затем, используя государственный механизм, с помощью массового насилия подчинить народ своей воле.

Когда Александр Репников пишет, что самодержавие проиграло в России, и ему на смену неизбежно должны были прийти социалистические проекты, он напрасно ставит большевизм в число прочих социалистических течений. Социалистических проектов было три. Один из них можно назвать либеральным, когда свобода и права человека ставились выше прав государства, что в условиях России неминуемо привело бы к социальному государству в той или иной форме. Этот проект олицетворяли члены Временного правительства. Если допустить, что они удержали бы власть, то в перспективе Россия была бы национальным социальным государством.

Второй проект связан с партией эсеров. Здесь варианты сложнее, поскольку эсеры не были однородной силой. Но именно среди эсеров были весьма решительные люди, такие как Савинков, который пошел на союз с Корниловым, и чуть было не спас Россию от большевиков, или лидер тамбовского мятежа Антонов, или те же левые эсеры, которые реально попытались свалить большевиков. Среди этих людей были всякие, но не было тех, кто ставил бы своею целью уничтожение исторической России. Такая цель была только у большевиков. Любой эсеровский проект также привел бы к русскому национальному государству.

Третий вариант социализма - социал-демократический, меньшевистский. Лидер российской социал-демократии Плеханов во время мировой войны стал на позиции защиты своего Отчества, и с этим проектом все ясно. Он не был антинациональным.

Скорее всего, эти три силы: либералы, эсеры и социал-демократы создали бы национальное государство русских по европейским образцам, где главной идеологией был бы умеренный национализм европейского же образца.

Большевизм же принес стране совершенно другое. И делать акцент на том, что это был социалистический проект, неверно.

В основе большевизма лежало желание не только изменения формы правления и распределения доходов внутри общества, но, прежде всего, изменения самого человека. О чем откровенно сказал Троцкий. Он говорил, что старая человеческая порода должна закончить свое существование. С помощью социальных экспериментов и психофизической тренировок Лев Давыдович и его соратники хотели вывести новую породу человека...

И когда Устрялов или Шульгин из-за безвыходной ситуации размышляли, что хорошо бы использовать большевизм в национальных целях, то это было утопией полной. Как можно использовать в национальных целях политическое течение, которое отрицало не только расы или нации, но даже саму ценность человека, каким его создали Бог и природа?

Большевики стали ставить на людях эксперименты, как академик Павлов ставил над собаками. Только тот вырабатывал условные рефлексы, а большевики социальные. Что будет, если часть класса или сословие уничтожить физически? Можно ли этих условиях заставить оставшихся работать на большевиков? Оказывается, при определенных условиях можно.

Репников приводит замечательную цитату из выступления Сталина. Тот сказал: "Устрялов - автор этой идеологии (т.е. национал-большевистской). Он служит у нас на транспорте. Говорят, что он хорошо служит. Я думаю, что ежели он хорошо служит, то пусть мечтает о перерождении нашей партии. Мечтать у нас не запрещено. Пусть себе мечтает на здоровье. Но пусть он знает, что, мечтая о перерождении, он должен вместе с тем возить воду на нашу большевистскую мельницу. Иначе ему плохо будет".

Ирония Сталина понятна. Устрялов в его глазах выглядел примерно так же, как собака Павлова, которая думала, что использует академика в своих целях. Чего-чего, а манипулировать русскими патриотами большевики научились очень хорошо. Они говорили: "Мы же воссоздаем Великую Россию. Мы объединили ее в прежних границах, мы отстаиваем ее интересы. Помогите нам в этом деле". И русские офицеры шли создавать Красную Армию. Белые казаки вступали в Конармию Буденного и бились с поляками, защищая Россию. И тех, и других, как и миллионы других, впоследствии большевики почти поголовно уничтожили. Зачем они это сделали? Вот это, пожалуй, самый интересный вопрос. Зачем расстреляли того же Устрялова, который перебрался в СССР, чтобы, так сказать, не на словах, а на деле способствовать делу национал-большевизма?

Такого беспощадного отношения к тем, кто переходит на твою сторону и тебе же служит, мы нигде не встретим, только у большевиков. Если бы большевики были сторонниками социализма, и тем более, национального социализма, то они себе подобного не позволили бы. Для любого социалиста человек его нации составляет ценность. Но не для большевиков. Для ленинцев люди – это человеческий материал и оценивать его надо, как и любой материал с точки зрения полезности. Есть в нем заинтересованность - следует к нему относиться бережно, нет ценности – уничтожить. Бухарин говорил, что именно расстрелами большевики будут вырабатывать новую породу людей.

Кстати, термин национал-большевизм используется с большой охотой еще и потому, что термин национал-социализм связывают обычно с фашистской Германией. И теперь уже не важно, что первыми этот термин "национал-соцализм" стали использовать чешские социал-демократы еще до Первой мировой войны. Хотя, по сути, всякий реальный социализм, всякая его разновидность связана с конкретной страной или группой стран, а потому такой социализм носит национальный характер. Социальное государство связано с послевоенной ФРГ. Есть шведская модель социализма, есть швейцарская. Социальными являются и некоторые арабские страны. Свой национальный социализм в Китае. И везде мы видим бережное отношение к своему народу. Везде люди – главная ценность. И только при большевистском социализме люди это предмет для экспериментов.

Устрялов и Шульгин ошибочно связывали бешеную энергию большевиков, которой хотели подражать и которую хотели использовать на благо русского народа, с большевистским учением. Об энергии большевиков с ненавистью и уважением пишет Иван Бунин. Он недоумевает: когда же они выдохнутся? Но энергия это порождалась вовсе не марксистско-ленинским учением. И даже не желанием принести счастье трудящимся всего мира. Подобную энергию мы видим в любой секте, где есть психически нездоровый вожак, с "раскрепощенным" подсознанием, из которого извергаются самые темные силы. Вожак подбирает себе соответствующих помощников, те организуют вокруг себя тесную группу единомышленников, и эти фанатики передают свою темную силу адептам, делятся ею с ними; в обмен заставляют служить себе, всячески карая отступников.

Но энергия эта вовсе не всесильная. Генерал Корнилов противопоставил большевикам на Юге России всего лишь 4,5 тысяч штыков и начал их бить. Устрялов и Шульгин смотрели на большевиков из лагеря побежденных, но сами большевики чувствовали себя в 1919 году, когда белые вот-вот должны были занять Москву, нисколько не лучше. А если бы их действительно победили и выкинули из России, то они сидели бы в эмиграции, смотрели бы на набирающую мощь Белую Россию, и некоторые тоже бы потянулись обратно, проклиная "красную" расхлябанность, неорганизованность, нерешительность и т.д. Ведь даже победившая Красная Армия – это на 80% очень слабые формирования. Не зря позднее Фрунзе сократил ее до минимума, видя в ней потенциальную угрозу советской власти.

Но вернемся к сути вопроса. Социализм может быть национальным. Большевизм наднационален и его в принципе национальным сделать невозможно. Кто победил в историческом споре - большевизм или социализм – мы увидели своими глазами.

Крах СССР был обусловлен тем, что его вождям не удалось трансформировать большевистскую идеологию в русский социализм. Китайскую компартию возглавляли националисты, и они добились грандиозных успехов. Нельзя строить новое общество, начиная с уничтожения собственного народа. На ненависти и насилии вообще ничего путного построить нельзя. Большевики захлебнулись в собственной крови уже через двадцать лет после своей человеконенавистнической революции. Редкий товарищ из ленинской гвардии преодолел рубеж 1937-1939 годов. И это вовсе не случайность.

А большевизм в наших условиях означает только одно – презрение к собственному народу, и попытки использовать народ, так сказать, в личных целях. Большевизм сегодня проявляется не столько в программах каких-то партий, сколько в абсолютном неуважении к человеческой личности в нынешней России, в нежелании считаться с эмоциями и правами людей.

Александр Самоваров