Век живи - век летай
Один из самых ярких представителей отечественной авиационной науки Арсений Миронов встречает столь почтенную дату на рабочем месте, в Летно-исследовательском институте имени М.М. Громова. В знаменитом ЛИИ Арсений Дмитриевич работает с момента основания в мае 1941-го. Летчик, инженер, руководитель научных подразделений, начальник института. Доктор технических наук, профессор, лауреат государственных премий. За свою огромную жизнь Миронов принимал участие в многочисленных испытаниях самолетов и в расследованиях летных катастроф...
Он каждое утро прибывает на службу, поднимается по лестнице в свой кабинет. Говорит: раньше на одном дыхании взлетал на четвертый этаж, а теперь вот приходится считать ступени, иначе как-то несолидно получается: в 100 лет бегать, будто мальчишка...
Шутит, наверное? Он по-прежнему участвует в работе по сертификации новых пассажирских самолетов. Его подписи стояли под документами на право эксплуатации знаменитых советских пассажирских лайнеров Як-42 и Ил-86. Он член методического совета, без разрешения которого не поднимется в небо ни один летательный аппарат. А еще ведет обширные научные исследования в области человеческого фактора в гражданской авиации.
В науку Миронов пришел не сразу. Как и все его довоенные сверстники, мальчишкой мечтал летать. Учился в МАИ, а параллельно окончил аэроклуб. С дипломом инженера пришел в ЛИИ и сразу попросился в группу специалистов, участвующих в испытаниях новых самолетов. Но тут грянула война, и время будто попало под пресс. То, на что раньше тратились годы, теперь укладывалось в считаные недели. Фронт требовал новых, более совершенных боевых машин. В испытательные полеты они уходили парами: в кабине — пилот, а за его спиной — инженер.
— В день бывало по два-три таких полета, — вспоминает Арсений Дмитриевич. — Садились на грунт, поднимали машину с короткого разбега. Однажды на выходе из пике при огромных перегрузках я на время потерял зрение. К счастью, оно вернулось.
То испытание пикирующего бомбардировщика Пе-2 он запомнил на всю жизнь. Но опасности подстерегали не только в небе. Однажды за отказ дать разрешение на сырой, недоработанный самолет чуть не попал под статью «саботаж». И тоже обошлось: разобрались и приняли его доводы. А 4 октября 1943 года Миронов окончательно убедился, что родился в рубашке. Вдвоем с пилотом они перегоняли Ла-5 с Горьковского авиазавода в подмосковный Жуковский. Шасси почти коснулись полосы, когда машину сотряс страшный удар. Следом заходил на посадку Як-1 полка ПВО, и неопытный пилот догнал их «Лавочкина», задев винтом фюзеляж. Удар пришелся как раз по второй кабине, лопасти снесли кресло и сорвали парашют. Летчик чудом сумел посадить машину и уже на земле обнаружил, что второй кабины просто нет...
Миронов, получивший тяжелые травмы, полгода провел в госпитале. После реабилитации ему разрешили садиться за штурвал только легкомоторных самолетов, а это уже был не тот масштаб. Поняв, что летчиком-испытателем ему не бывать, он решил окончательно связать жизнь с авиационной наукой. Говорит, угадал, вытащил счастливый билет: в этой сфере в паспорт заглядывать не принято, если ты сохранил ясный ум и желание работать. Ну и характер, естественно. Всего этого у него вдоволь, вот он и работает до сей поры.
Кстати, Арсений Дмитриевич Миронов входил в состав госкомиссии по расследованию катастрофы экипажа Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Он был единственным, кто наотрез отказался соглашаться с официально названной причиной катастрофы. Свою версию готов был подтвердить документально, но тогда, в 1968-м, властям это было не нужно, потому что многим большим людям пришлось бы лишиться постов...
Спрашиваю его, как накануне своего столетия оценивает собственное самочувствие. И получаю четкий ответ:
— Соответственно возрасту. В пилотской кабине давно не был, но за руль своего «рено» сажусь без проблем. К слову, у меня и в доме лифта нет, а квартира тоже на четвертом этаже. Повезло: тренировка обеспечена.
Всю жизнь Миронов дружит со спортом. В свое время выполнял норматив первого разряда по лыжам и плаванию. А мастером спорта стал в спортивном планеризме. Его этим делом заразил Олег Константинович Антонов, знаменитый авиаконструктор.
Естественно, не уйти от вопроса, чему или кому обязан Арсений Дмитриевич своим долгожительством. Наверное, всю жизнь он жестко режимил?
— А вот и нет, — отвечает Миронов на мое предположение. — Я от рюмки хорошего коньяка и сегодня не откажусь, особенно если есть повод. До недавних пор был большим любителем попариться в баньке. А вот с табаком сразу после ранения завязал — и навсегда. А вообще-то секрет у меня простой, готов им поделиться: всегда имей надежный фронт и тыл, то есть крепкую семью и любимое дело. Это и есть основа основ!