Святослав Голиков: О претензиях к государству и долге перед Родиной
Я противник декоммунизации, продолжающейся на государственном уровне, потому что историческая практика доказывает верность высказывания «Целились в коммунизм – попали в Россию». Но сейчас «стрелять» в капитализм – это то же самое.
Знаете, дорогие мои сограждане, у многих из нас есть достаточно претензий к нашему государству самого разного рода, от экономических до идеологических.
Это очень отчетливо видно сейчас, в эти ноябрьские дни празднования народного единства, с которым по факту в стране напряженка в силу накопившихся в обществе противоречий, и официального непразднования столетия Октябрьской революции, весьма негативно воспринятого миллионами людей, которых кто-то называет «красными совками».
Но в данный момент я хочу поговорить не о претензиях. Я хочу сказать о долге.
Начну издалека.
После начала «перестройки» на всех нас, кто застал то время в более-менее сознательном возрасте, обрушился шквал антисоветской пропаганды разной степени вменяемости.
Поскольку доверие к советской власти на тот момент у большей части населения тогда ещё единой страны стремительно падало, многие, и я в том числе, восприняли все эти нахлынувшие откровения как истину в последней инстанции.
Тогда, года где-то с 1987-го, я заболел «Россией, которую мы потеряли», стал таким отъявленным «белогвардейцем»
– поручик Голицын, корнет Оболенский и вот это вот всё. Даже в школьных сочинениях по литературе у меня проскакивала «гидра большевизма».
Позднее, в августе 91-го, я с радостью воспринял «победу над путчем», написал по этому случаю исполненное щенячьего восторга стихотворение, в котором фигурировала «темная власть» и «красное ярмо», и отправил его в журнал «Огонек» (слава Богу, не опубликовали, отписались, что стихи «слишком юношеские»).
Единственным оправданием себе считаю тот факт, что тогда, в том самом августе, я с наивной искренностью верил в возрождение державы во всей её блистательной мощи.
Именно это «державническое» сознание, каким-то немыслимым образом зародившееся у меня еще в раннем школьном возрасте с детских книг о знаменитых русских полководцах (да-да, детский «милитаризм» – это страшная сила), в итоге меня и спасло – я очень скоро осознал, что мы идем совсем не туда, куда хотелось.
Что еще важно, я никогда, невзирая на все свое тогдашнее «белогвардейство», не допускал даже мысли о том, что можно поставить под сомнение справедливость борьбы нашего народа в Великой Отечественной и ценность нашей Победы, хотя какое-то время и страдал бредом «победы вопреки».
Помню, кстати, как зачитывался «Дроздовцами в огне» Антона Туркула, но вот его сотрудничество с властями Третьего Рейха меня очень сильно коробило.
Толчком же к основательной ревизии взглядов послужила сцена беседы безымянного главного героя романа Валентина Пикуля «Честь имею» с генералом Михаилом Бонч-Бруевичем в вагоне на запасных путях Царскосельского вокзала.
Дело, естественно, не в историчности этой сцены (к историчности романов Пикуля у профессиональных историков вообще масса претензий). Дело в сути.
И революционные события в нашей стране, и период тридцатых годов описаны в романе без всякой симпатии, да и главный герой был генштабистом, генералом Русской Императорской армии, но эта сцена очень многое расставила по местам.
Напомню, Михаил Бонч-Бруевич приглашал «бывших» для беседы об их личных судьбах и судьбах Отечества, и вот он говорит главному герою: «Мне тоже не все по вкусу… Тошно от демагогии! Перегибов и свинства уже достаточно», а дальше говорит очень важные слова:
«Но мы не имеем права забывать о долге перед русским народом. Не сейчас, так позже армия возродится, отобрав всё лучшее, что было в старой русской армии. Наконец, такая великая держава, как Россия, не может обходиться без глубокой и точной разведки…».
Именно с этих слов и начало приходить осознание того, что двигало многими из тех русских офицеров, которые после революции пошли на службу в Красную армию.
Менялись на престолах великие князья, цари и императоры на тронах, потом и вовсе на смену рухнувшей монархии пришёл кардинально новый и далеко не безупречный режим – но Отечество оставалось Отечеством.
Мы не можем сказать, когда наступит (и наступит ли) эра всеобщего единения народов Земли, а национальные интересы Отечества были и есть – значит, необходимо этим интересам служить.
К чему я это рассказываю? А к тому, что я сам некоторое время назад почувствовал себя в шкуре того самого героя романа Пикуля.
Ведь до марта 2014-го я был настроен резко оппозиционно, проклинал приватизаторов 90-х вкупе с «кооперативом «Озеро», повторяя как заклинание «Дедушка Сталин, проснись», полагал, что «лимит на эволюцию исчерпан» и «режим надо валить».
С тех пор я повидал достаточно нелицеприятного и в Крыму, и в Донбассе – нет, не местного, а именно привнесенного «северным» фактором. И по сей день у меня, как и у многих моих сограждан, есть масса претензий к государству, включая и весьма своеобразное официальное отношение к тому самому столетнему юбилею, что является для меня немаловажным показателем.
Однако если я говорю сейчас о каких-то проблемах, я делаю это не для того, чтобы «пораскачивать лодку» и «пошатать режим», а потому, что, по моему убеждению, эти проблемы существенно вредят делу.
С другой же стороны, там, где я считаю наши национальные интересы превалирующими, вне зависимости от того, кто из нашей капиталистической элиты сколько заработает в процессе их отстаивания, я буду защищать эти интересы.
В комментариях к одной из недавних статей, в которой я в очередной раз «топлю за Сирию», было высказано весьма характерное мнение:
«Автор топит за «национальные интересы» и за единую нацию, которой противостоят западная цивилизация и исламский экстремизм. Поэтому нужно сплотиться вокруг правящего класса, позабыв о каких-либо внутренних противоречиях, тем более антагонистических».
Что я могу сказать по этому поводу?
Мне тоже не нравится капиталистическая система современной России.
Более того, я не считаю уместным использовать в качестве аргумента тезис о том, что в 90-е всё было намного хуже, поэтому, мол, сейчас нам нужно радоваться (бесспорно, я рад тому, что мы выбрались-таки из периода «семибанкирщины» и стали постепенно освобождаться от вассальной зависимости от США, но считаю необходимым решать текущие проблемы, а не уподобляться большевикам, отсылавшим всех к 1913 году).
Просто дело в том, что я хорошо знаю, как аукнулась нашей стране 22 июня 1941 года вера в «классовое сознание» немецких рабочих. Именно поэтому и ставлю те самые пресловутые национальные интересы на первое место.
Да, я – сознательный противник огульной декоммунизации, пусть и в «лайт-версии», но все еще продолжающейся в нашей стране на государственном уровне, потому что историческая практика последних десятилетий доказывает верность высказывания «Целились в коммунизм – попали в Россию».
Однако, рискуя навлечь на себя проклятия от собратьев по «красному лагерю», хочу сказать, что сейчас «стрелять» в капитализм применительно, например, к той же Сирии – это значит тоже попадать в Россию.
Да, я – сторонник социалистического пути развития, но я не ужимаю всё, что мне дорого в нашем Отечестве, до семи десятков лет советской власти.
В этом плане ярые поборники «классового сознания», на мой взгляд, напоминают не менее ярых ненавистников «Совдепии», которые эти самые семь десятков лет упорно вычёркивают из нашей истории.
Каким «классовым сознанием» руководствовался русский солдат в Порт-Артуре или под Мукденом? Неужели победа в той войне могла каким-то волшебно-стремительным образом сказаться на улучшении благосостояния простого крестьянина на Тамбовщине или рабочего на Ленских приисках? А вот поражение потрясло державу и стало суровым предвестником надвигающейся катастрофы.
И что характерно, горечь того поражения сохранялась в стране вне зависимости от смены общественно-политического строя, и не идеологическими установками руководствовался Сталин, ставя задачу на разработку операций по разгрому Квантунской армии и освобождению Южного Сахалина и Курил, а в первую очередь теми самыми национальными интересами.
Да, очень многим из нас очевидно, что в среде политически неравнодушных и активных граждан с «народным единством» на самом деле туго, и, по нашему убеждению, огромную долю ответственности за это несёт именно государство.
Но вот лично для меня, равно как и для многих представителей условных «красного» и «белого» лагерей, не впадающих в идеологические крайности, это не повод лить воду на мельницу врагов.
«Раскачивальщиков» и «шатальщиков» хватает и без нас, причём самой серьёзной проблемой являются не клоуны вконец уже дискредитировавшей себя «либеральной» оппозиции, откровенно работающие против интересов Отечества, а самые оголтелые и мракобесные персонажи как правого, так и левого толка, яростно роющие землю патриотическими копытами и пускающие тонны патриотической пены.
Именно в них, в этих «боевых меньшинствах», и кроется главная угроза гражданскому миру и стабильности в стране на нынешнем, очень непростом, этапе нашей истории. И в этом согласны между собой все адекватные «красные» и «белые».
Потому что руководствуемся мы не своими обидами и претензиями к государству, а пониманием тех самых интересов нашего тысячелетнего Отечества, которым мы служим и будем служить, вне зависимости от наших личных идеологических пристрастий.
Что же касается общественно-политического и экономического устройства нашей страны, то очень хочется надеяться, что руководство государства отдаёт себе отчёт в наличии колоссального запроса в обществе на социальную справедливость, и ему хватит решимости и сил адекватно отреагировать на этот запрос.
А с нашей стороны очень важно продолжать артикулировать этот запрос, без истерик и проклятий, не впадая в крайности, чётко и по существу. В конце концов, мы – гражданское общество или что?
А еще крайне важно продолжать делать дело. Кто что может, каждый на своем месте. Потому что никто, кроме нас. Работаем, братья и сестры. Как в «Панфиловцах» – «Спокойно жгем танки»…
Святослав Голиков