Рузвельт: мир разделяют коммерческие, а не политические вопросы
4 февраля — 70-летие Ялтинской конференции, на которой лидеры без пяти минут держав-победительниц Черчилль, Рузвельт и Сталин и сопровождавшие их главы внешнеполитических ведомств, несмотря на все противоречия, договорились о системе, которая устроила всех.
Система нынешних международных организаций не вызывает всеобщего доверия, а может, уже и доживает свое, как когда-то Лига Наций, созданная по итогам Первой мировой войны, но не сумевшая предотвратить Вторую. И что тогда последовало?
4 февраля — 70-летие Ялтинской конференции, на которой лидеры без пяти минут держав-победительниц Черчилль, Рузвельт и Сталин и сопровождавшие их главы внешнеполитических ведомств, несмотря на все противоречия, договорились о системе, которая устроила всех.
Англичанин Черчилль не участвовал в позорном "мюнхенском сговоре", но перед войной был, как считается, в очень плотной переписке с Муссолини, что, как предполагается, сразу после войны ездил в Италию не столько любимой живописью заниматься, сколько искать те самые письма к дуче фашистской Италии.
Что до американца Рузвельта, то его Соединенные Штаты всю войну держали посольства в Финляндии, с которой в это время воевали СССР и Британия, и торговали с Испанией каудильо Франко.
Все были хороши, но в феврале 1945-го они, небезгрешные и рисковые, добивали общего врага. А встретились, чтобы, несмотря на свои очень разные взгляды на послевоенное устройство, договориться. Собрались они тогда в заповедных местах Южного берега Крыма.
В Ялте в феврале 1945 года Сталин, Рузвельт и Черчилль решали, каким быть послевоенному устройству мира. Именно здесь они обозначили оккупационные зоны в Германии. Именно здесь наметили послевоенные границы Польши. Именно здесь разработали формулу, по которой потом будет работать Организация Объединенных Наций. Заседали в Ливадийском дворце. Все это хорошо известно любому россиянину, который любит и ценит историю своей страны.
Но были и нестыковки, и несуразицы вокруг Ялтинской конференции. Некоторые — полная ерунда, которая "повылезала" уже при реконструкциях. Например, в вестибюле Ливадийского дворца — восковая фигура Черчилля, как он и был, — в сером мундире Королевских ВВС. А вот Сталин не в маршальской форме, как в 1945 году, а в довоенном френче без Звезды Героя Соцтруда. Впрочем, это — полная ерунда. Это легко поправить. Другое дело, что в феврале 1945-го тогда западные союзники столкнулись с некоторыми куда более серьезными нестыковками.
Главная нестыковка для американского президента и британского премьера, прилетевших в Ялту, такая: их войска завязли в Арденнах, а Красная армия, освободив уже узников Освенцима, вышла на Одер и выдвигается из Польши на Берлин. Отсмотрев, наверное, километры кинопленки, обнаружились единственные две нестыковки на советской стороне. Первая: в Крым прилетели дочери Рузвельта и Черчилля, но ни одного родственника Сталина или Молотова. В СССР с семейственностью было строго. Вторая: если из своего самолета York глава британской дипломатии Энтони Иден в Ялте легко выпорхнул, то его коллеге, американскому госсекретарю Стеттиниусу, пришлось помыкаться. Похоже, подходящего трапа не обнаружилось — система другая.
То действительно была встреча стран с разными сиcтемами. Но если по существу, то как описать разницу? Англосаксы Рузвельт и Черчилль против грузина Джугашвили? Капиталисты Рузвельт и Черчилль против коммуниста Сталина? Или каждый сам по себе? Что говорят потомки?
"Ясно, что Сталин и Молотов не были для Черчилля и Рузвельта друзьями. Они, несомненно, были союзниками в борьбе с Германией, для США еще важнее и Японии. И они рассматривают друг друга как людей, которые решают судьбы мира. Это были члены клуба. Даже сделали определение входного билета — "армия в пять миллионов человек". На это, правда, Сталин сказал: хотя бы три миллиона", — отметил Вячеслав Никонов, внук Молотова, историк, политолог.
"Отношения между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем на конференции в Ялте были прохладными, даже напряженными, потому что конец войны был уже близок, у каждого из них были немного разные взгляды на ее исход. Сталин хотел закрепить свои позиции как можно западнее. Рузвельт хотел завершить войну на Дальнем Востоке. А мой дедушка больше думал о Европе, потому что очень беспокоился за нее", — сказала Селия Сандис, внучка Уинстона Черчилля.
"Британцы и американцы по-разному взирали на послевоенное устройство мира. Лондон хотел восстановить Британскую империю. Для американцев важными было вовлечь Советский Союз в войну против Японии после разгрома Германии и обеспечить полное участие СССР в Организации Объединенных Наций", — подчеркнул Кертис Рузвельт, внук Рузвельта.
На этом вопросе, про ООН, стоит остановиться подробнее. Плод тогдашних дискуссий — сегодняшний Совет Безопасности, где есть пять равных между собой постоянных членов. Но откуда взялись пять, если в Ялте встречалась "тройка"? И вот тут в Ялте была уже несуразица с кокетством.
Первым кокетливый разговор начинает Уинстон Черчилль. Он спрашивает у собравшихся: "А не заподозрят ли наши страны в стремлении к мировому господству? Соединенные Штаты к нему не стремятся?" Как гласит протокол, президент Рузвельт делает некий красноречивый жест, после чего звучит общий смех. Он спрашивает у Черчилля: "А Англия не стремится?" Остается один подозреваемый — Советский Союз. Такой же вопрос задают Сталину. Звучит общий смех. Иными словами, особая ответственность за судьбы мира, но все равны. Но вот тут еще кто-то из трех лидеров, протокол это не отобразил, задает вопрос: "А Китай к чему-то подобному не стремится?" И опять же звучит общий смех.
Тем не менее, Рузвельт лоббировал место в Совбезе ООН и для тогдашних китайцев. Он полагал, что в Китае так и будет править Чан-Кайши, наиболее близкий из держав "большой тройки" Америке. Рузвельт ошибался, а Черчилль явно почувствовал: для упрочения позиций Запада в Совбез надо бы ввести еще и Францию. Но даже так отдельно взятая Британия оказывалась в меньшинстве. Вот тут-то и пригодилось предложение СССР, чтобы у постоянных членов Совбеза было право вето. Компромисс? Компромисс.
"В этом вопросе Сталин очень сильно поддержал Черчилля. И он во многом переломил обсуждение на Ялтинской конференции. Сталин задал ему вопрос: "Господин Черчилль, а вы бы хотели, чтобы Британия не имела права голоса при решении вопроса о статусе Гонконга?" Или о Суэцком канале, который тогда контролировала Великобритания. И вновь Черчилль взорвался и сказал: "Нет, ни в коем случае, Британия должна иметь право голоса в тех вопросах, в которых она заинтересована". И добились права вето, хотя американцы этого очень не хотели. Это все были очень сильные игроки глобального масштаба. При этом, конечно, Советский Союз и Соединенные Штаты были гораздо сильнее как игроки, в этот момент, чем Великобритания, которая, напротив, была заинтересована в создании разной системы сдержек и противовесов, сдержек влияния США и России. Из-за этого Великобритания поддержала нас в праве вето в Совете Безопасности в том числе и для себя", — отметил Вячеслав Никонов.
Но чем же Черчилль был все-таки недоволен?
"Он хотел вернуть на Запад несколько стран, которые были заняты коммунистами. Он абсолютно точно хотел именно этого, но понимал, что это не получается. Он хотел закрепить линию своего влияния на Востоке, причем как можно дальше. Но она была стерта до Берлина", — пояснила Селия Сандис.
На фоне успехов Красной армии это было невозможно. Но почему же мы сегодняшние не можем договориться, когда армий по пять миллионов нет уже ни у кого? Вот здесь — поразительное совпадение мнений потомков Молотова и Рузвельта.
"К сожалению, в западном мире я сейчас не вижу лидеров масштаба Рузвельта или Черчилля, которые могли бы брать на себя ответственность за принятие крупных государственных решений", — считает Вячеслав Никонов.
"Требуются люди большего масштаба, с видением", — уверен Кертис Рузвельт.
А каким было видение тогда?
Генеральная Ассамблея ООН. Здесь работает простое большинство. Как его обеспечить? В Ялте по этому поводу вдруг возникла еще одна, на первый взгляд, несуразица: разговор вроде идет о судьбах Европы, но вдруг вылезает какая-то Латинская Америка.
Об этом мало кто помнит, но Сталин в Ялте просил отдельного членства в ООН не только для Советского Союза и не только для Белоруссии и Украины, но и для Литвы. И вот в ответ на это Рузвельт неожиданно вместо двух-трех голосов для США, которые тоже обсуждались, предлагает форсировать вопрос о членстве в ООН с самого начала для Перу, Чили, Парагвая и Уругвая. Похоже, все участники несколько растеряны этим новым латиноамериканским сюжетом. В том числе Сталину требуется пауза для размышления.
Воронцовский дворец. Туда отправляется размышлять Уинстон Черчилль. О чем он думал? Наверное, о том, что по состоянию на 1945-й именно латиноамериканские республики — это половина независимых тогда государств планеты. И почти все — в союзнических отношениях с США, у которых тогда в Генассамблее — большинство. Таким рациональным размышлениям способствует обстановка. Предоставленная Черчиллю резиденция была задумана и выполнена в английском стиле, и он, английский аристократ, не мог не чувствовать себя здесь очень комфортно.
Что такое Латинская Америка для Британии до войны? Уже упомянутый Уругвай вместе с Аргентиной называли шестым доминионом Британской империи — так сильны там были позиции британского капитала. Но к концу войны уже Лондон так задолжал Монтевидео, что был вынужден отдать в счет долга принадлежавшие британцам железные дороги. Или, например, коньяк. Единственной, кроме Франции, страной в мире, где возможно легальное производство не бренди, а именно коньяка, является Уругвай. В свою очередь, уже Франция так задолжала уругвайцам, что отдала им право производства коньяка. Иными словами, к 1945 году даже великие европейские державы не чувствовали себя на равных с латиноамериканцами и не очень-то хотели на равных участвовать с ними в ООН. Именно поэтому, вернувшись в Ливадийский дворец, Черчилль предложил не торопиться с членством в ООН для малых государств Латинской Америки. В данном случае европеец Черчилль боится американца Рузвельта, у которого почти все тогдашние латиноамериканцы — под контролем.
"Конечно, каждый был за себя. В тот момент не было тесного англо-американского альянса, как потом, в годы "холодной войны". Отношение Рузвельта к Европе было снисходительным, потому что Европа в Америке 40-х годов рассматривалась как нечто декадентское, коррумпированное, а теперь еще разрушенное, слабое и стоящее с протянутой рукой", — отметил Вячеслав Никонов.
Тем временем Сталин и Молотов ночевали в Ялте в Юсуповском дворце. Дореволюционный, он частично был перестроен под вкусы советского вождя. А о латиноамериканцах в СССР помнили, что именно их руками 1939-м Советский Союз был изгнан из Лиги Наций. Вполне вероятно, что завершают свою беседу Сталин и Молотов в оставшемся от дореволюционных времен Белой столовой, у камина.
Судя по тому что назавтра прозвучало на пленарном заседании в Ливадийском дворце, в тиши Юсуповского дворца разговор Сталина и Молотова мог развиваться примерно следующим образом. Вопрос: "Кто в Латинской Америке самые тяжелые клиенты?" Ответ: "Конечно же, та страна, чьи посольства представляют в остальной Южной Америке интересы фашистской Италии". "Это кто?" "Аргентина". "И что, у них до сих пор в феврале 1945 отношения с Германией, Италией, Японией?" Ответ: "Нет. Эти отношения они прервали еще 1943 году". "Но почему же они тогда не объявляют войну странам "оси"?" "Потому что не хотят подчиняться воле Соединенных Штатов". И вот назавтра, отвечая на давешнее предложение Рузвельта об Уругвае, Парагвае, Сталин вдруг говорит: "А что там у нас с Аргентиной?"
Пассаж Сталина про Аргентину для Рузвельта — неожиданный. Сколько сил он еще до войны положил, чтобы лишить Аргентину статуса "альтернативы США"! А тут про эту упрямую Аргентину заговаривает Сталин. Когда к разговору подключается Черчилль, решено, что в ООН примут любых латиноамериканцев, кто до 1 марта 1945 года не только порвет отношения с державами "оси", но еще и объявит им войну. Получается, теперь они опять были обязаны великим державам. Компромисс? Еще какой! И Америку, и Советский Союз уважили. И Европу не обидели. В согласованном сторонами английском алфавитном порядке: Черчилль, Рузвельт и Сталин вместе.
Сталин, Рузвельт и Черчилль приняли декларацию об освобожденной Европе. Какие-то ее формулировки, конечно, актуальны только для 1945 года, но какие-то, если вдуматься, крайне актуальны и сейчас. Во-первых, лидеры великих держав, ничего не стесняясь, сказали тогда, что провели консультации "в интересах народов своих стран", ну, и европейцев, конечно. Что до Европы, то еще они договорились, что в период "временной неустойчивости" Вашингтон, Москва, Лондон будут согласовывать свою политику, чтобы помочь европейцам, при "разрешении ими демократическими способами их насущных, политических и экономических проблем".
Так есть чему можно и чему лучше не надо поучиться у духа Ялты?
"Очевидно, что на той конференции перечертили географические карты, после чего наступила холодная война. Это была очень важная встреча, а была ли она желанной — уже другой вопрос. Но определенно могу сказать, что мой дедушка покинул конференцию, будучи не очень довольным ее исходом. Но на тот момент самым главным и важным было то, что война должна закончиться", — сказала Селия Сандис.
"В нынешней, к сожалению, очень сложной ситуации тяжело представить встречу, скажем, Обамы, Кэмерона и Путина, которая прошла бы в столь конструктивной обстановке, как встреча в Ливадийском дворце", — полагает Вячеслав Никонов.
"Сейчас нас разделяют уже коммерческие, экономические, а не политические вопросы", — уверен Кертис Рузвельт.