В ответе за достояние. Николай Цискаридзе о судьбе, чести и предательстве
«Русский балет - национальное достояние. Наша задача - его сохранить», - уверен Николай Цискаридзе, народный артист России.
Осенью прошлого года Цискаридзе был избран ректором Академии русского балета имени Вагановой. На плечи руководителя и легла ответственность за «национальное достояние», ведь Академия - колыбель русского балета. В этом году ей исполняется 277 лет, а выдающиеся выпускники и преподаватели вывели Россию в мировые лидеры классического танца.
Помочь таланту
АиФ-Петербург: - Николай Максимович, не секрет, что поначалу ваш приход в Академию был воспринят культурной общественностью города неоднозначно - «чужак», москвич. Как вам удалось переубедить оппонентов?
- Я никого не пытался убедить, а стал работать. Я всегда говорил, что это учебное заведение - образец классического танца. И должно им остаться. Мировой опыт показывает, что самые совершенные артисты в мире - прошедшие русскую школу. Знаменитый хореограф Уильям Форсайт, когда ставил спектакль в Мариинском театре, сказал, что России надо выделять отдельные деньги на классический репертуар, чтобы она его сохраняла. Так, как танцуют в Большом и Мариинском театрах, ни одна труппа в мире не может. Наш девиз: «Душой исполненный полёт».
АиФ-Петербург: - И всё-таки, ваш приход в Академию - случайность?
- В каждом случае есть серьёзная закономерность. Мне всегда казалось, что судьба должна привести меня в очаг создания этой профессии. Почему-то я был в этом уверен.
Диплом педагога я получил в 22 года, и мы обмывали его у знаменитой балерины Марины Тимофеевны Семёновой. Она была моим педагогом в театре, учила меня этой профессии, и, кстати, позже именно мне передала свой класс в Большом театре. Так вот, на торжестве Семёнова сказала: «Коля, мы с Галей (имелась в виду Уланова) не просто так тебя выбрали. Мы верим, что этот диплом - не бумажка, а что ты будешь заниматься этим серьёзно. И учти, что эта профессия даётся бескорыстно, и если ты видишь талантливого ребёнка, ты обязан ему помочь».
Я тогда подумал, какая пафосная речь! А теперь уверен, что Семёнова многие вещи предвидела. И даже то, что моя жизнь будет связана с безумно дорогой ей школой, которую закончили и она, и Уланова. Кстати, каждое утро, въезжая во двор Академии, я говорю: «Здравствуйте, Галина Сергеевна», потому что там стоит памятник Улановой.
А судьи кто?
АиФ-Петербург: - Вы были блистательным танцовщиком, теперь выпала миссия стать педагогом. Признайтесь, мечтаете о том, что когда-нибудь новая балетная звезда с благодарностью назовёт вас своим учителем?
- Любой преподаватель мечтает об этом, но ждать - бесполезно. Я видел много обратных примеров, потому что в этой профессии ревность, зависть, тщеславие - гипертрофированы. Когда Марина Тимофеевна учила меня преподавать, она объяснила, что не надо надеяться на благодарность учеников. Она всё время повторяла: «Не верь, не жди». И знала, о чём говорила.
Когда я заступил сюда на службу, подарил музею Академии протокол собрания «судилища» над Вагановой 1937 года. Тогда Агриппину Яковлевну снимали с должности руководителя балета Кировского театра, и обличителями были её ученицы. Только одна билась за своего учителя - Наталья Дудинская. Ну а спасла Ваганову Семёнова, которая в это время уже была в Большом театре и в фаворе у властей. Марина Тимофеевна до конца жизни не общалась ни с одной из предательниц и всегда особо почитала Дудинскую не только как балерину, а ещё как преданную ученицу и порядочного человека.
Конечно, если удастся дожить до того, что кто-то из учеников, к кому ты относился со вниманием и трепетом, просто скажет: «Это мой учитель» - вот будет победа!
АиФ-Петербург: - Знаю, что вы стремитесь вырастить из воспитанников Академии не только профессионалов, но и высококультурных людей. Как-то сетовали, что дети мало читают...
- Меня действительно беспокоит, что дети мало читают, меня потрясает бескультурье коллег. Поверьте, если вы зайдёте в любой театр и зададите самый элементарный вопрос, у вас будет шок от невежественных ответов. То же скажу и о тех, кто пишет о балете: а судьи кто?
Для меня артист - человек высококультурный, и когда молодые не знают даже содержание «Ромео и Джульетты», это удручает. Тем более, если артисты не понимают, что понятие «честь имею» и для их персонажей, и для них как личностей - это чрезвычайно серьёзно.
Ну а дети уже к моим требованиям привыкли: недавно на репетиции «Лауренсии» я задал вопрос об этом балете, мне ответили сразу и все, и я был счастлив.
Тбилиссец на Луне
АиФ-Петербург: - Вы уже почувствовали себя петербуржцем?
- Для меня Санкт-Петербург давно является городом, где я регулярно бывал. Я много лет служил в Мариинском театре, поэтому купил квартиру и всегда приезжал сюда к себе домой. Кстати, тогда я видел город гораздо больше. А теперь, хоть постоянно нахожусь в Петербурге, не до прогулок. Можно сказать, что сейчас живу в Академии, на улице Зодчего Росси.
И опять вспоминаю Семёнову и Уланову. Они всегда подчеркивали, что они - ленинградки. А я говорил Марине Тимофеевне: «Ну какая вы ленинградка, ведь уже больше 70 лет живёте в Москве». Мы с ней часто об этом спорили. И потом я понял, что они не про Ленинград говорили, а про эту улицу и училище. Если почитаем мемуары Кшесинской, Карсавиной, Павловой - для них тоже Театральная улица, как она тогда называлась, - олицетворение профессии.
По менталитету же я остаюсь москвичом, причём жителем дома на Фрунзенской набережной. Даже не представляю себя в другой части Москвы, я бы там затосковал. Так что хоть родился в Тбилиси, но уехал оттуда ребёнком, и мой менталитет сформировался в столице.
АиФ-Петербург: - Всегда существовало соперничество между московским и петербургским балетом. Вы на чьей стороне?
- Я на это смотрю философски, и в данном случае шучу, что даже если меня пошлют на Луну, всё равно останусь тбилиссцем. Мне смешна эта конкуренция, так же, как соперничество Лондона и Парижа, или спор армян и грузин - какая нация более древняя и культурная.
АиФ-Петербург: - Иногда вы танцуете в Михайловском театре в балете «Тщетная предосторожность», но публике хотелось бы видеть вас чаще. Есть надежда?
- Да, изредка я участвую в спектаклях Михайловского театра. Танцую комическую роль вдовы Симоны, по традиции партию всегда исполняют мужчины. В последний раз выходил совсем недавно, в марте, следующий раз - уже в июне. Всерьёз в своём амплуа классического танцовщика возвращаться на сцену я не собираюсь, потому что уважаю профессию.