Гамлета убили Полонием
В Большом театре поставили балет «Гамлет». Спектакль ожидаемый: знаменитая пара Раду Поклитару – Деклан Донеллан (хореограф – режиссер) памятна балетом «Ромео и Джульетта», принесшим на сцену Большого театра непривычное для начала 2000-х прочтение классики. Да и потом обоим постановщикам везло на овации в России: британец Донеллан стал у нас чуть ли не главным специалистом по Шекспиру, а киевский молдаванин Поклитару дорос до главного хореографа Олимпийских игр в Сочи. Но нынешняя работа, как показалось, не перерастает рамок обычного коммерческого дайджест-шоу.
Сперва об удачах. Их, в основном, две: Шекспир рассказал замечательную историю, которая более четырех столетий будоражит глубиной страстей и загадок. Вторая: Шостакович написал гениальную музыку, по силе ничуть не уступающую пьесам Шекспира.
Идея соединить два великих «Ш» – отличная и вполне естественная: композитор не только соразмерен драматургу по масштабу мыслей и накалу эмоций, но и явно тяготел к нему, сочинив аж трех «Гамлетов» – музыку к двум спектаклям Григория Козинцева и к его же знаменитому фильму.
Постановщики могли сделать нарезку из всех этих трех «датских принцев», и, наверное, не прогадали бы – но они предпочли более рискованный путь: взяли целиком (точно, почти целиком) две симфонии из числа вершинных у Шостаковича: Пятую и Пятнадцатую (без первой части).
Рискован этот путь потому, что художественная цельность, созданная великим творцом, почти ОБЯЗАТЕЛЬНО окажется неизмеримо сильнее ее адаптации современным «переводчиком» на язык другого искусства. Симфония перетянет ее балетную интерпретацию по всем статьям. А где возникнут нестыковки – будет неправ постановщик. Потому что за свою логику Шостакович уже ответил перед Богом и перед вечностью. В свое время в эту же ловушку попался Борис Эйфман, попытавшись приложить сюжет «Идиота» Достоевского к Шестой симфонии Чайковского. Симфония от этого не пострадала, а вот балет выглядел платьем, скроенным не по фигуре и натужно на нее натянутым.
Правда, в «Гамлете» поначалу вроде бы действие и музыкальный ряд более-менее совпадают. Вступительные «бахизмы» Пятой симфонии – и вырванное из черноты прожектором лицо главного героя… Лирическая тема струнных – и семейная идиллия Гамлета-ребенка в отцовском доме, выдержанная в колорите Чехова (присочиненный постановщиками пролог). Гротескный марш из разработки первой части – и козни Клавдия (напыщенно-вертлявый персонаж в генеральском мундире), набег санитаров на старшего Гамлета (намек на нацистских врачей-убийц или советских психиатров-карателей?). Скерцо-лендлер второй части – и нарочито-чинный бал. Мистико-трагическая третья часть – и явление сыну призрака отца таким, каким он умер, в больничной пижаме. Стремительное начало финала – и интермедия «Мышеловка» (здесь – любительский фильм-фарс, снятый Гамлетом и показываемый им «ради потехи» дворцовой публики во главе с Клавдием).
Но постепенно нестыковок все больше. Гамлет, сумасшедшее кривляющийся перед строем Клавдиевых офицеров – под сокровенно поющие свои тихие таинственные песни деревянные духовые третьей части? Убийство Полония, этой «крысы», по словам Гамлета – под могучее торжество финальных фанфар Пятой симфонии?! Это же так мелко! И совершенно убивает связь между балетной драмой и музыкой, которую, к тому же, хорошему дирижеру Игорю Дронову пришлось изрядно сжать во времени – не за счет нот, а за счет живеньких темпов, чтобы ногам танцовщиков было не так скучно.
По идее конец великой симфонии должен был бы означать и конец сюжета. Но прошла только его половина! И понадобилось еще одно действие, а для него – еще одна симфония, Пятнадцатая. На сей раз обезглавленная – без первой части. Ну ладно, и в трех последующих частях Шостаковичем столько сказано о человеке и судьбе, о холоде смерти и о равнодушной улыбке космоса, которому такие мелкие песчинки, как человеческие жизни, просто не заметны… Но чем космичнее взлетает музыка, тем приземленнее становится пересказ постановщиками хрестоматийного сюжета. Да, периодически открывающаяся в условной декорации-заднике ослепительная пустота, куда уходят умершие персонажи, – это элемент мистики, но такой дежурный! Образ шута-судьбы (в программке это тот самый «бедный Йорик»), сперва развлекающей ребенка-Гамлета пестрым зонтиком, а в конце этим же зонтиком символически его и закалывающей, настолько не обязателен! Да и в целом хореографическому языку Поклитару, не лишенному своеобразной хулиганской милоты, не хватает энергии на большой двухактный спектакль. Раду – словно подросток, стебающийся над трагедией, чтобы подавить этим стебом слезы. Однако сколько ж можно стебаться? Если поначалу зритель еще оценивает этот занятный волапюк из балетных движений и нарочито повседневных жестов (интересен, например, дуэт Гамлета и Офелии, где она искренна, а он насмешлив), то в конце концов в местах, где надо бы плакать (например, безумие Офелии, демонстративно «списанное» Поклитару из классической «Жизели»), публика начинает уже похихикивать над неуклюжими дерганьями актрисы.
Главное же недоумение: зачем было все это затевать? За трактовку шедевра, уже пересказанного до тебя тысячи раз, стоит браться, только если ты можешь внести в него свои важные обертоны. Как сделал это, например, Коляда-театр из Екатеринбурга: его недавно показанный в Москве «Гамлет» ВЕСЬ выдержан в духе балагана и ВЕСЬ воспринимается как огромная «Мышеловка», обращенная уже не к Клавдию, а к залу, ко всем нам, среди которых есть свои Гамлеты, Клавдии, Офелии… Существенно новый оттенок смысла! Но то, что мы увидели теперь в Большом, мне кажется, никак не тянет на большее, чем длинный пересказ краткого содержания великой трагедии. Этакие балетные комиксы по классике.
А впрочем, премьерный зал Новой сцены Большого был заполнен, и аплодисменты оказались достаточно горячими. Несколько раз вызывали и Дениса Савина (Гамлет), и Анастасию Сташкевич (Офелия), и Игоря Цвирко (Лаэрт), и Юрия Клевцова с Анной Балуковой (Клавдий и Гертруда), и Александра Петухова (Полоний)… Правда, публика, по крайней мере рядом с автором этих строк, не производила впечатление традиционно балетной: некоторые дамы в бриллиантах и кавалеры в дорогих костюмах позволяли себе даже разговоры во время действия по мобильному телефону. Может, представители спонсорских бизнес-структур? Зато и хлопали они в конце активнее всего. Что тоже можно понять, если это их капиталовложение. Да и историю им рассказали занятную, а возможно, и новую (если люди не умеют вести себя в театре, где гарантия, что они читали «Гамлета»?). Вот у такой публики спектакль, похоже, будет иметь успех.