Лютый стыд за своих родителей и после — за себя
Разговорились со знакомым о детстве, и он признался — не в самом детстве, а уже ближе к юности очень стыдился своих родителей.
Если вдруг куда-то приходилось идти с ними, старался держаться на пару шагов подальше, и на улице пытался не разговаривать — чтобы никто, не дай Бог, не подумал, что эти люди — его родители.
Представили ситуацию со стороны?
Наверное, решили, что родители были какими-то пьяницами, наркоманами, в общем — асоциальными элементами, вот парень и переживал.
На самом деле нет. Обычные, нормальные родители как у большинства из нас.
Немного старше, может быть, чем у большинства, потому что ребенка родили поздно. А времена, когда этот ребенок (тогда уже подросток, заканчивающий школу) их стеснялся — это девяностые, одни из самых трудных лет в нашей суперновейшей, если можно выразиться истории.
— Они выглядели старыми и потрепанными. — сейчас вспоминает он. — У матери никогда не было красивых модных вещей, а отец много лет ходил в одних и тех же ботинках, он их чистил и натирал, но ничего уже не могло скрыть, что ботинки его старые, и он — старый. А у друзей родители выглядели хорошо. Модные вещи носили, матери — красились, омя — никогда не красилась.
Знаете, я слушал его, и не мог понять, откуда вот это все. Говорят, подобное отношение к родителям есть у многих детей, особенно сейчас. Это даже не честолюбие, а черт его знает, как назвать. Не могу определить причину эмоции, потому что сам ничего подобного не испытывал.
Было разок, я застыдился того, что с отцом гуляю. В четырнадцать лет, в парке Горького. Застыдился не отца, а того, что мне четырнадцать, а я — с отцом. Я большой, я могу сам, а я — все равно с отцом. Глупый был.
А вот так, стыдиться того, что мой отец — именно мой отец, и что моя мать — именно моя мать, стыдиться потому, что выглядят они как-то не так… Не пойму.
Нет, сейчас-то стыд у мужика прошел. Сейчас он другого стыдится — того, что так относился к родителям.
Поздний сын, любимая кровиночка. Они пахали в две смены, брали подработки для того, чтобы обеспечить ему нормальную жизнь и хорошее образование. Красивые модные шмотки всегда у парня были, занимался с репетиторами. После одиннадцатого класса поступил в МГУ — сходу.
Блестящая карьера, хорошая жизнь, но вот — червяк теперь на протяжении всей этой жизни жрет.
Потому что в юности не понимал, каких сил стоило отцу и матери вытащить его на такой уровень, сколько сил и средств на это уходило, а сейчас понимает, но — поздно.
Ему до сих пор ни отец, ни мать слова плохого не сказали. А он все ждет этого плохого слова — может быть, если выскажут, ему легче станет, а, может быть, боится.
— Стыдно что они ведь, наверное, видели все это что вытворял, понимали. — Говорит он.
Не думаю, что скажут. Родители и не такое своим детям прощают…
Я к чему вообще сегодня лирику развел? К тому, что поступки, за которые потом стыдно всю жизнь — не сказка. И надо что-то с собой делать всегда гнать от себя дурные мысли и желания, потому что потом долгие годы за них сам себя корить будешь. А когда сам себя — это, наверное, худшее наказание…