Доктор Комаров: Даже самым тяжелым больным можно, а главное, нужно помочь
А еще потому, что как-то спросила известного хирурга, академика РАН Юрия Белова, есть ли у него достойные ученики. Юрий Владимирович тут же назвал Романа Комарова. Белов и Комаров - не просто учитель и ученик. Они еще и соавторы уникальных книг о современных одномоментных хирургических операциях. Такие операции сейчас начинают входить в медицинскую практику спасения самых тяжелых, а если быть совершенно точными - безнадежных пациентов.
Роман возражает: "Неуместно называть пациентов безнадежными. Надежда должна быть. Даже самым тяжелым больным можно, а главное - нужно помочь". Наверное, не случайно еще десять лет назад, когда одномоментные операции начали заявлять о себе, когда в возможность их проведения не верили даже многие коллеги, администрация, когда один из медицинских руководителей назвал их "хирургическим бандитизмом", учитель и ученик написали ныне известную в медицинском мире книгу: "Одномоментные сердечно-сосудистые и онкологические операции: когда, кому и как?" И сегодня об этом беседуем с Романом. Он приехал прямо после проведения очередной такой операции. Значит, вопрос о том "когда?" можно не задавать. Спросим лишь о том "кому и как".
Роман Комаров: Нет, и вопрос о том, "когда" важен. Постараюсь объяснить почему. Речь о 62-летнем пациенте из Ростовской области. У него был диагностирован рак желудка с переходом на пищевод. Кроме того, у него аневризма аорты. Пациент обошел немало клиник и специалистов. Говорили: поздно что-то делать. Во время операции на желудке может разорваться аневризма, и пациент погибнет прямо на операционном столе. Аневризму отказывались оперировать из-за запущенного онкологического заболевания. После долгих хождений по клиникам сработало сарафанное радио: пациент появился в нашей клинике.
Роман! Пациента сразу госпитализировали? Не одолевали сомнения в необходимости сложной операции?
Роман Комаров: Признаюсь: люблю именно сложные операции. И бригада коллег - мои единомышленники.
Были уверены в успехе?
Роман Комаров: Иначе бы не взялись. А риск при любых операциях всегда присутствует. Нет же ничего сложнее человеческого организма. И никогда нельзя предсказать исход. Может, не все знают, что иногда трагически заканчиваются операции по удалению аппендикса. Летальность при операции банального аппендицита в нашей стране составляет 0,1-0,2 процента. Мало? Ошибаетесь! В абсолютных цифрах это совсем не безобидная цифра.
Но вернемся в операционную. С чего начали? С удаления опухоли? Или избавления от аневризмы?
Роман Комаров: В каждом конкретном случае свой подход. Самой операции предшествует педантичные, можно сказать въедливые исследования. На их основании разрабатывается тактика операции. Слово шаблон здесь не приемлемо. В данном конкретном случае сначала удалили желудок, часть пищевода. Реконструировали желудочно-кишечный тракт. А потом провели протезирование аорты. Операция длилась почти шесть часов. Важно, что сейчас есть анестезиологическое подспорье. Анестезиологи позволяют нам оперировать часами. И длительность самой операции никак не сказывается на ее исходе.
Прооперированный переведен в реанимацию?
Роман Комаров: Через три часа пациент пришел в себя. Дышит самостоятельно. Сейчас он в реанимационной палате. А завтра будет переведен в обычную. Опасений его состояние не вызывает.
Вы, однако, самоуверенны.
Роман Комаров: Это кажется. Без сомнений в любой профессии не бывает. Но опыт, результат говорят о том , что и этот пациент спасен.
А сколько таких на вашем счету? Первого помните?
Роман Комаров: На счету сотни. А первым десять лет назад был пациент из Карелии. Конечно, помню его. И теперь, по прошествии лет, могу озвучить фамилию - Семин. Сейчас ему 80 лет. Он каждый год меня поздравляет с Новым годом. У него была опухоль толстой кишки и ишемическая болезнь сердца.
Когда решились на ту, первую операцию, осознавали степень риска?
Роман Комаров: Любое дело проходит три этапа. Первый. "Какая эта чушь задумана тобою", - говорят коллеги. Второй этап: "В этом что-то есть. Но..." Наконец, третий: "Кто же этого не знает?" То есть сперва все в штыки. А потом почти пренебрежительное: ничего особенного! Конечно, риск был. Но он был оправдан: других шансов у пациента не было.
Время показало: одномоментные операции вошли в медицинскую практику. Потребность в них растет и будет расти. По той простой причине, что растет число долгожителей. А длинная жизнь редко проходит без появления различных болезней. И прежде всего люди страдают сердечно-сосудистыми и онкологическими недугами. В нашей стране одномоментные операции доступны всем нуждающимся в них? Или...
Роман Комаров: Пока клиник, в которых такие операции проводятся, единицы. Прежде всего из-за явного дефицита кадров. Иногда почему-то думают, что нет протезов для аорты, клапанов для сердца. Это заблуждение. Они теперь не в дефиците. Чего нельзя сказать именно про кадры.
Сейчас, когда в службу здравоохранения приходят перемены, необходимо пересмотреть систему подготовки хирургов. Уместно сказать о том, что в Сеченовском медуниверситете ректор академик РАН Петр Глыбочко, можно сказать, волевым путем стремится модернизировать процесс этой подготовки. В Сеченовском учебный, научный процесс сочетается с практической медициной.
Выходит, вера в будущее имеет место быть?
Роман Комаров: Врачу без нее нельзя.
И пациентам, нуждающимся в одномоментных операциях, тоже без такой веры никак нельзя. Их, нуждающихся, много в стране?
Роман Комаров: Много. Удовлетворенность в наших операциях составляет всего несколько процентов. А за каждым процентом - жизнь. И не только людей пожилого преклонного возраста. Их немало и среди тех, кто в расцвете сил.