Детская литература, Минобраз и параллельная реальность
Каждый год мы отмечаем день детской книги 2 апреля. Это логично и естественно, потому что это день рождения Ганса Христиана Андерсена. В этом году из-за коронавируса ситуация не то чтобы вышла из-под контроля, но заставила пересмотреть состояние книжного мира и детской литературы в частности, тем более что вопросы к её состоянию не меняются уже много лет, вопреки победным реляциям и новым предложениям библиотекарей и издателей.
Сегодня нашим собеседником стал Борис Кузнецов, руководитель крупного детского издательства и председатель жюри литературной премии «Новая детская книга». Он не просто знает проблемы детской литературы, но и участвует в разработке концепции развития и поддержки детской литературы в России.
По его словам, детская литература предоставлена сама себе и развивается хаотично и странно. И когда разрабатывалась программа по поддержке детского и семейного чтения, одним из самых важных шагов обозначили создание инфраструктуры рекомендательных сервисов на базе Российской книжной палаты или Российской государственной детской библиотеки.
Можно и нужно создать доступную и понятную читателям каталогизацию, ведь книги в любом случае описываются по умолчанию. Эту информацию нужно сделать доступной для библиотек и магазинов, а в идеале для потребителей.
Как отмечает Борис Кузнецов, в начале 90-х были модны энциклопедии, изначально переводные, потом свои отечественные. И это было интересно. Но потом пошла волна того, что было дешевле в разы, чем издавать свои книги. И одна из главных проблем - стоимость книги, накрутки магазина, удорожание бумаги… И это никак не решается.
Хотелось бы, чтобы государство реально помогало детской книге. Я противник того, чтобы государство давало живые деньги издательствам. Нужно создавать доступность книги во всех смыслах. А дотации только развращают.
Нужно говорить об ассортименте книжных магазинов, ценах, которые достаточно высоки и в нынешней ситуации будут только расти. И либо мы задираем цены, либо отказываемся от мелованной бумаги в пользу более дешёвой и теряем качество. Сейчас мелованная бумага закупается только за рубежом.
Да и тиражи настолько низкие, что дешевле не сделаешь.
Да. И все это понимают, издержки растут.
И какой выход? Может быть, поддержка детской книги через библиотеки? Конкретные закупки книг.
Это тоже одна из возможностей. Тут хорошее слово было – «школьные». Они не работают ни с чем, кроме учебников много лет. Их фонды не пополняются не учебной литературой. Они выпали из работы с литературой. С учебниками работать просто, но это потеря квалификации. Получил, поставил штамп на 17 странице, выдал и все. А когда нужна рекомендательная работа и знание современной детской литературы и объяснение, чем Нина Дашевская отличается от Жвалевского и Пастернака, тут хотя бы нужно понимать, кто что пишет.
Нужно, чтобы школы включили в распространение книг.
От кого это зависит?
От правительства и от подключения к процессам литературы и чтения Министерства образования. А оно вообще никаким образом в этом не участвует. Это параллельная реальность. В прошлом году Министерство образования и просвещения в процессе обсуждения программы поддержки чтения по касательной вошло в эту программу, не задержалось и вышло. Мы, как книжники, находимся непонятно где, непонятен наш статус принадлежности к министерствам. Лоббистская слабость книг совершенно очевидна. Помогает только Российский книжный союз и лично Сергей Степашин.
Что все-таки можно выделить в современной детской литературе? Какие тенденции и мировые тренды?
В первую очередь нон-фикшн. Нехудожественная литература в России всегда существовала. Но книготорговцы говорят, что этот сегмент детской литературы, имея ввиду энциклопедии, разрушается. Они были основой продаж ещё 10 лет назад. Причём школьные энциклопедии. Мотив их покупки у родителей – мы купим энциклопедии, дети будут хорошо писать рефераты. Все понимают, что сейчас рефераты пишутся не по бумажным энциклопедиям. Они всегда не были в структуре чтения. Они существовали в структуре потребления, но рынок их падает, и это будет продолжаться. Потому что это не чтение, это закупка бумаги на полки, оформленная в виде книги. С другой стороны растёт авторский нон-фикшн, современный и авторский, которого не хватало. Он был интересный, своеобразный и авторский ранее – Фельцман, Перельман и другие авторы, но в 90-е годы фактически ушёл, заваленный стандартными энциклопедиями. Сейчас он переживает второе рождение по всему миру. И люди, особенно молодёжь, все интересуются и стремятся к новым изданиям.
Очень популярна сейчас тема мусора, особенно пластикового. Чуть меньше мы вовлечены в тему феминизма, которая всегда в миллиметре от скандала. Меня волнует только то, что это активное познавательное бурление никоим образом не затрагивает школу. Ей это не интересно, и она отсекает фанатические возможности. В фикшене есть три этапа. Первый – дошколка. Золотая классика сдаёт позиции. Вырастает новое, есть масса того, что интереснее и глубже. А в нашей классике есть огромное количество вторичности, через которую хоть как-то нужно было донести мировые реальности, что и было сделано, но наступило другое время.
Сейчас пришло другое время. Это касается и художественного оформления, где многие страны ориентируются на наших иллюстраторов. Современные дети визуалы, причём активные, которые книги превращают в игру и заставляет книгу прочитывать по 20 раз, как у книг Насти Орловой.
Второй сегмент – это начальная школа, где ребёнок сам ещё не принимает решение. Ему это предлагает школа. Но и здесь происходят изменения. Это несложные истории про зверушек-любимцев. Они незатейливые, но вовлекают детей и книготорговые организации, которые формируют книжные полки, которые сейчас создаются. И в течение пяти лет мы будем иметь альтернативную полку. Ну и третий этап – это подростки, которые имеют карманные деньги и уже могут сами формировать книжную полку. Они выбирают книгу самостоятельно. 75 процентов – это девочки. Они выбирают большую долю пиратского чтения, что понятно. У них нет ощущения, что они что-то воруют. Но они много читают и в бумаге. Среди подростков стало тоже модно читать, но не абы что. Они должны учить английский язык, у тебя должно быть хобби, и у тебя должны быть книги, которые ты читаешь и которые ты можешь сфотографировать и выложить в классе в интернет. В этом смысле дизайн иногда становится определяющим. И доля классики здесь очень изменилась. И в этой ситуации в условиях кризиса подростки становятся первыми неплатёжеспособными, что рушит рынок.
И отдельная тема – это комиксы и графические романы.
Я с этой темой знаком очень давно, когда комиксы вызывали ещё только полнейшее презрение. Ещё тогда мне Тодоровский сказал, что для тебя это книжка, а для меня графический сценарий фильма в раскадровках. Это синтетическое сложное искусство. Мне читать комиксы тяжело, а для кого-то это другой вид искусства и восприятия. И новое поколение это читает совсем иначе. Это другая символика и коды, которые мы уже не понимаем, но иначе воспринимают подростки. И комиксы спускаются по потреблению на возраст до 15-25 лет, и это ещё опустится до 10 лет. Это другой опыт восприятия информации, информационный комикс.
Но вышел же уже такой комикс о Блокаде Ленинграда и стал популярен.
И это правильно. То же самое выходит и у издательства «Пешком в историю», а не только у «Пятого Рима». И это все успешные проекты, популярные проекты, которые у нас только появляются.
Мы интересны Китаю, где нас много издают, включая детскую русскую классику. С другими сложнее. Мы более-менее интересны странам бывшего СССР и СЭВ. С остальными сложно. Хотя другим становится все более интересным, они любопытны, и Южная Корея тоже интересуется нашими книгами о подростках, даже если действие происходит в России. Они собирают информацию извне.
Олег Фочкин