Расплата за могущество: вклад Суслова в развал СССР не меньше, чем Горбачева

Уже в самой такой формуле заложено противоречие. Люди, находящиеся вне системы, не могут оценить фактическую роль непубличного человека, работающего в системе, так как его деятельность люди не видят. Почему же сложилась стойкая уверенность в его всемогуществе?

На первый взгляд, ответ прост. Он такой же, как и в случае с Филиппом Бобковым: Суслов как идеолог контролировал интеллигенцию, и, с точки зрения интеллигенции, он был ключевой фигурой в советском руководстве. А интеллигенция формирует общественное мнение. Вот она его и сформировала. Для мышки сильнее кошки зверя нет. Да и второй ответ на этот вопрос получается бобковский: критерий идеологической чистоты является важнейшим, поэтому идеолог - определяющая фигура в кадровой политике. А кадровая политика - самая главная политика в СССР.

Но в случае с Сусловым эта логика работает слабо, если работает вообще.

Во-первых, Михаил Суслов занялся идеологией лишь в 1948 году, когда был назначен на должность начальника Управления пропаганды и агитации ЦК КПСС. Но и тогда он не был главным идеологом, над ним был секретариат ЦК и Политбюро, где у него было достаточно врагов, включая второго человека в партии Георгия Маленкова. Проще говоря, Суслов стал заметной фигурой еще до того, как занялся идеологией, и уж тем более до того, как стал главным идеологом страны.

Во-вторых, роль идеологического аппарата в ЦК партии существенно отличалась от роли идеологического главка в КГБ. У партийного аппарата в СССР две функции: кадровая и идеологическая. При этом кадровая функция была главной. На ее реализацию нацелены ключевые (организационные) отделы ЦК. Курировал их непосредственно генеральный (первый) секретарь, помогал ему в этом его заместитель по партийному аппарату (иногда ошибочно называемый вторым секретарем), да и сами руководители этих подразделений играли огромную роль. У Сталина это был Маликов, у Хрущева - Брежнев, у Брежнева - Кириленко. Ту огромную роль, которую играли эти люди, можно легко представить, если вспомнить, что Маленков и Брежнев с этого поста получили позицию лидера СССР. Константин Черненко, возглавлявший орготдел, пусть ненадолго, но также возглавил страну.

В такой ситуации у идеологического аппарата просто не было возможности влиять на кадровую политику во всех областях, кроме идеологической: печать, кино, творческие союзы и так далее. Конечно, были и исключения. Андрей Жданов, например. Но влияние Жданова на кадровую политику определялось его ролью родственника и ближайшего соратника Сталина, а также наличием многочисленной преданной ему "ленинградской группы". То есть не должность идеолога позволяла партийному чиновнику влиять на кадровую политику, а большой личный аппаратный вес позволял идеологу влиять на кадровую политику. Таким весом обладал Жданов.

Обладал им и Суслов. Но в чем источник этого личного (независимого от должности) политического веса? Ответив на этот вопрос, мы откроем тайну "серого кардинала" Кремля. Вся история его жизни состоит из событий, в которых он демонстрирует вес и влияние, значительно превосходящие его формальный статус.

При Сталине после войны он с поста первого секретаря Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома и горкома ВКП(б) переводится заведующим отделом внешней политики ЦК, что не только является повышением на несколько ступенек (первый секретарь крайкома тогда соответствовал инспектору ЦК, а не заведующему отделом), но переходом в новую сферу. Теперь он контролер над социалистическими странами. Но не успел он развернуться на новом месте, как его снова повышают до начальника идеологического управления ЦК. Но и здесь Суслов пробыл недолго. В 1950 году на XIX-м съезде он вошел в высший партийный орган - президиум ЦК. Причем вместе с Пантелеймоном Пономаренко и Леонидом Брежневым вошел в тот узкий круг руководителей, на которых Сталин сделал ставку.

Именно в этот момент Суслов стал главным идеологом. Задача перед ним стояла огромная: СССР превращался из первого социалистического государства во вторую сверхдержаву. А это требовало качественного преобразования идеологии. Первый этап преобразований осуществил Жданов, который вывел величие СССР из величия России. Но советская идеология - это религия, поэтому необходим был второй этап преобразований. Речь шла о вписывании новой идеологии в вечный и неизменный марксистский контекст. Это осуществил Суслов.

Михаил Суслов - первосвященник "красной религии"

Но почему именно Суслов? Особого опыта в идеологической работе у него не было. Тот же Дмитрий Шепилов работал в идеологической сфере гораздо дольше. Но выбор Сталина пал на Суслова. Главный критерий при отборе людей была эффективность. Ее понимали как способность выполнить любое задание любой ценой. Выполнил задание, идешь вверх, не выполнил - вниз. Бесспорно, Суслов этому критерию соответствовал. Связать коммунизм и имперскую идеологию воедино - задача нетривиальная и трудновыполнимая. Но он с ней справился. Хотя, конечно, его работу облегчало то обстоятельство, что объединение имперской и марксисткой идеологии было не только волей Сталина, но и запросом общества. У народа-победителя было ощущение собственного величия, и оно должно было быть отражено в идеологии.

Но эффективность была главным, но не единственным критерием. В конечном счете, неэффективные в сталинское окружение не попадали. Но выделял Сталин эту тройку (Пономаренко, Брежнев, Суслов). Конечно, тому была конкретная политическая причина. Все трое были провинциалами, не впутанными в московские интриги. Сталин мог на них опираться, не боясь предательства. Групповых интересов у них не было, если не считать группой саму тройку. Но и это недостаточное основание: провинциалов на территории СССР хватало, а выбрали этих троих. Разгадка у этой загадки простая - каждый обладал уникальными качествами. Пономаренко - блестящий организатор, не просто способный выполнить любую задачу, но заставить любого выполнить любую задачу. Правда, некоторые после работы с ним оказывались в больнице с инфарктом, но, с точки зрения сталинского критерия эффективности, это была небольшая плата за достижение цели.

Брежнев был блестящим аппаратным коммуникатором, человеком неисчерпаемого обаяния, способным поддерживать благожелательный контакт с кем угодно - его "вселенной" была кадровая работа.

Главным отличием Суслова была искренняя и абсолютная вера в марксизм-ленинизм. Причем он рассматривал марксизм не в качестве инструмента построения коммунистического общества, а как сумму постулатов, каждый из которых несет в себе абсолютную истину. Суслов относился к марксизму, как к религии. Именно такой человек был необходим Сталину в роли идеолога, потому что ему нужна была "красная религия". Тому было несколько причин:

Империя есть абсолютное государство, а поэтому все ее идеологические постулаты тоже абсолютны, то есть религиозны.

Имперская идеология всегда сложна и рядовыми подданными потребляется в виде абсолютных постулатов, а не теорем, которые нужно доказывать. Так как для понимания доказательств этих теорем у простого человека не хватит ни времени, ни желания, ни образования.

Идеология советской империи еще сложнее, так как это сплав имперской идеологии и марксизма, которые не очень-то сопрягаются друг с другом. Поэтому простому человеку это сопряжение еще сложнее понять. Такую идеологию он может потреблять только в форме религиозных постулатов.

Сложный сплав идеологии советской империи имел свои точки напряжения. Через них стала прорываться западная идеология, которая всегда потенциально присутствовала в марксизме и которую Сталин из марксизма выжигал. В новых условиях западнические настроения овладели частью элиты и интеллигенции. И это нужно было пресечь.

Суслов в этой ситуации был незаменим. И главное здесь его вера. То, что новую религию несет человек, который сам в нее верит, делает эту религию живой и органичной. С другой стороны, вера делает его неприменимым борцом против любых идеологических отклонений. Он искренне верит, что любая идея должна соответствовать эталону. Причем эталон - это сумма высказываний Маркса, Энгельса и Ленина. То есть не мысль, а текст есть критерий истины. И все, что не совпадает с этим эталоном, подлежит уничтожению. Марксизм окончательно превращается в религию. А Суслов - в "первосвященника", который хранит эталон, поэтому и обладает последним словом при оценке любой идеи.

И здесь срабатывают три других личных качества: трудолюбие, систематичность и въедливость (внимание к мелочам). Для того, чтобы использовать в качестве эталона текст, а не идею, нужно постоянно сверяться с цитатами, а для этого нужны трудолюбие и въедливость. Поэтому позиция главного хранителя эталона (идеолога) для Суслова была естественна. Она соответствовала его характеру. Причем настолько, что впоследствии он не захочет поменять ее ни на какую другую.

В принципе для Суслова наступает "золотой век". Но Сталин умирает, и тройка Брежнев-Суслов-Пономаренко лишается своих постов.

Хрущевские инновации и консерватизм Суслова

Но через некоторое время Хрущев возвращает Суслова в руководство страны. И это, наверное, самый большой парадокс хрущевской эпохи. Невозможно представить себе более разных в личном и политическом плане людей, как Хрущев и Суслов. Никита Хрущев - энергичный, любящий живое дело человек, всегда стремящийся к инновациям. Суслов - спокойный до занудства страж эталона, с точки зрения которого любые изменения, кроме неизбежных, вредны. Они полные противоположности, но они союзники. Почему?

Поначалу их союз можно объяснить тактическими причинами. Их объединяет общий враг - Маленков. Суслов с Маленковым были личными врагам. Для Хрущева Маленков - конкурент в борьбе за власть.

Но когда антипартийную группу разгромили и Маленкова лишили всех постов, Суслов остается на своем месте. Да, Хрущев постоянно ворчит и даже в беседе с иностранцами позволяет критически высказываться по поводу Суслова. Да, он выдвигает нового идеолога - Ильичева. Но Суслов остается на своем месте. Почему?

Хрущев понимал, что идеологическую конструкцию нельзя построить из одних инноваций. Идеология, в особенности религия, держится на традиции. А поэтому хранитель традиций необходим. Искать нового было трудно. Да и вряд ли такой человек вообще был в хрущевском окружении. Поэтому Суслову не было альтернативы. Особенно это стало очевидно после венгерских событий, когда Хрущев понял: если будет слишком много самых безобидных идеологических новаций, то они могут привести к краху социалистического строя. Так что нужен был не просто хранитель традиций, а "идеологический дед мороз", который сможет подмораживать идеологический поток, чтобы он не вырвался из-под контроля. А на эту роль Суслов был единственным кандидатом. Так что Суслов нужен был Хрущеву. А вот Хрущев Суслову - нет.

Более того, консерватор Суслов видел в хрущевских инновациях опасность для хранимого им эталона. Именно поэтому хранитель участвовал в перевороте, что для него совершенно противоестественно. Но Суслов не просто принял участие в перевороте. Именно он выступил с обвинительным докладом против Хрущева на пленуме.

И тут очередной парадокс. С докладами на пленуме выступает лидер партии. Так повелось с 1921 года и продолжалось до конца советской власти. Потому все рассматривали доклад Суслова, как заявку на пост первого секретаря. Но он отказывается от этого поста в пользу Брежнева. Из той сталинской тройки их осталось двое. От Пономаренко Хрущев избавился. Взамен Суслов получает статус не просто главного, но верховного идеолога, чей идеологический авторитет непререкаем и абсолютен.

Верховный идеолог Советского Союза

Таким образом возобновился "золотой век", оборвавшийся для Суслова в 1953 году. Более того, его могущество простиралось за пределы идеологической сферы. И причина этого в личных качествах - въедливости и трудолюбии. Брежнев не любил заниматься частностями, Кириленко, формально стоящий над Сусловым, если верить мемуарам современников, вникать в дела вообще не любил. В результате Суслов оказался единственным человеком, у которого можно было получить решение по конкретному частному вопросу. Так он сконцентрировал в своих руках огромную власть, не потому что отнял ее у других, а потому что "подобрал с земли" ту, которой другие не пользовались.

И это могущество Суслов использовал на то, чтобы законсервировать идеологию, окончательно сделать ее религией, чье содержание неизменно, так как несет в себе абсолютную истину, не нуждающуюся в изменении, и чьи формы неизменны, так как опираются на традицию. Как для верующего человека, для него эта позиция естественна и органична.

Начиная с 1953 года, он не мог реализовать эту идею. Модернизаторы мешали. А теперь смог и вернул идеологию к эталону 1950 года. Дело в том, что одной идеологией дело не ограничилось. Он возвращал всю партийную работу к эталону тех лет. Во всех сферах, до которых он дотянулся, возвращался 1950 год. Его зона ответственности была "куском сталинской эпохи", вмороженным в брежневский век.

В этом могуществе и внушаемом ужасе была главная слабость Суслова. Если в 1950-м его фанатичная вера делала идеологическую конструкцию живой, то в 1964-1981 гг. воспроизводство идеологической конструкции 1950-го делало идеологию мертвой, создавая убийственный диссонанс между идеологией и жизнью. Вымораживая идеологию, Суслов вымораживал из нее жизнь, создавая мертвую схему. А мертвая схема не может никого убедить, тем более в столь образованной стране, как СССР того периода. Спасая идеологию, Суслов убил ее и, тем самым, - СССР. Поэтому он такой же могильщик советской власти, как и Михаил Горбачев.

Выводы

В силу своей идеологической позиции вера в коммунистический текст, как в идеал, и как следствие этого - абсолютный консерватизм и безжалостность ко всему, что не соответствует эталону, в силу своих личных качеств Суслов создал в идеологии сталинскую атмосферу жесткого контроля и безжалостных наказаний. Наш "идеологический дед мороз" заморозил и сохранил вокруг себя "кусок сталинской эпохи". Каждый, кто работал с ним, попадал в 1950 год. И именно эти реалии 1950-х в большей степени, чем могущество Суслова, вызывали ужас у чиновников, расслабившихся при правлении Брежнева.

Но и здесь парадокс. Именно то, что Суслов вел работу с позиции 1950 года погубило советскую идеологию. Подходы, эффективные в тот исторический период, в 1960-е годы вызывали недоумение, в 1970-е - смех, а в начале 1980-х - отвращение. Так что Суслов внес огромный вклад в крах советской идеологии теми методами, которыми пытался ее спасти. И в этом есть логика истории и определенная расплата Суслова за его могущество.