Зачем придуман «сциентизм»
Люди употребляют слово «сциентизм» в самых разных, порой противоречивых контекстах – поэтому термину сложно дать определение. Иногда про сциентистов пишут, что те считают науку важнейшей культурной ценностью, а все остальное - ерундой и заблуждениями. Порой заявляют, что они отрицают любые науки, кроме физики (или выступают против любых наук, за исключением естественных).
В более академичных источниках, например, в статьях по философии науки, можно встретить менее радикальные определения: сциентизм предполагает распространение научного метода на области, где возможность его применения сомнительна. Например, к разрешению вопросов этического или ценностного характера.
В блогах и медиа сциентистами часто называют известных популяризаторов науки – биолога Ричарда Докинза, физика Лоуренса Краусса, астрофизика Нила Деграсса Тайсона, нейробиолога Сэма Харриса.
Вашего покорного слугу тоже неоднократно называли сциентистом, хотя ни одно из перечисленных утверждений, приписываемых сциентизму, я не разделяю. Да, я считаю науку важнейшим достижением человечества, без которого мы бы жили в голоде и нищете. Но я не разделяю мнения, что, кроме науки, нет ничего значимого. Я, как и многие другие, могу до утра проиграть в Mass Effect, в свободное время читаю научную фантастику, смотрю фильмы и сериалы, слушаю музыку и танцую хастл.
Но, в отличие от художественной литературы и живописи, лишь наука, на мой взгляд, предназначена для того, чтобы аккуратно разобраться в том, как устроен реальный мир. Тут у неё просто нет конкурентов. Впрочем, это не значит, что нельзя наслаждаться благами цивилизации, при этом думая, что Земля плоская, а связывать жизнь со стрельцами – не лучшая идея.
Я не встречал людей, записанных в сциентисты, которые бы отрицали значимость гуманитарных наук вроде социологии или лингвистики. Та же самая ситуация – с психологией (правда, непонятно, насколько корректно относить ее к гуманитарным, а не естественным наукам).
Конечно, «естественники» порой критикуют отдельные гуманитарные направления, но такой спор «физиков и лириков» носит, как правило, локальный характер. Например, Сокал и Брикмон критиковали отдельных авторитетных гуманитарных мыслителей, которые использовали откровенный наукообразный жаргон, заимствованный из естественных наук. Цель такой критики – не уничтожить область исследований, а сделать её лучше.
В попытках некорректно применить научный метод к этике чаще всего обвиняют Сэма Харриса. Но складывается впечатление, что его неправильно поняли. Как я понимаю, Харрис говорит не о том, что с помощью науки можно установить, к чему нам надо стремиться, а о том, что некоторые этические споры теряют смысл в свете научных данных.
В качестве примера исследователь приводит телесное наказание детей за проступки. Сторонники таких практик обычно считают, что это полезно с точки зрения воспитания – однако социологические исследования показывают, что они вовсе не способствуют благополучию детей. То есть мы можем использовать науку, чтобы устранять отдельные практики, которые не способствуют достижению заявленных благих целей. Без науки нам сложно принимать некоторые решения просто потому, что мы не уверены в последствиях своих действий, а не потому, что она знает, что такое «хорошо», а что такое «плохо».
Интересно, что, хотя наука не решает за нас сугубо этические дилеммы, этого не делают и другие дисциплины. Да, мы найдем какие-то ответы о том, как правильно жить, в религиях, фильмах, сказах и философских трактатах. Но речь идёт не о каких-то объективно правильных ответах, а просто о мнении отдельных групп людей, с которыми мы можем и не согласиться. И, в то время как ученые не заявляют, что нашли для человечества единственно правильные цели, религиозные деятели и некоторые философы нередко претендуют на особый статус своего мнения.
Так для чего же используют термин сциентизм в негативном контексте и зачем сциентистам приписывают то, чего они не утверждают?
На практике, чаще всего обвинения в сциентизме исходят от любителей эзотерики, магии, мистики, экстрасенсорики, различных религиозных идей и альтернативной медицины – в общем, тех, чьи взгляды кардинально расходятся с современными научными представлениями.
Ученые, как и сама наука, неудобный оппонент. Авторитет науки велик даже в глазах самых суровых псевдоученых – иначе бы они давно отказались от использования интернета и других достижений научно-технического прогресса. Поэтому публичных ученых и популяризаторов науки называют сциентистами и приписывают им радикальные взгляды, которые те на самом деле не разделяют.
В сериале «В Филадельфии всегда солнечно» есть прекрасный эпизод, когда один из главных героев Мак решает опровергнуть теорию эволюции. Парень говорит, что и Аристотель, и Галилей, и Ньютон были великими учеными. А затем приводит примеры утверждений, в которых те ошибались. То есть, по мнению Мака, они были… (дальше мы не будем переводить ругательство). Итак, даже великие ученые ошибаются. Иногда. А кто придумал эволюцию? Ученые! Шах и мат!
Увы, эта пародия печально похожа на реальность. Следом за рассказом о сциентистах, «слепой вере в науку» или «научных авторитетов» почти всегда идёт либо пропаганда откровенной антинаучной ерунды и домыслов, либо отрицание общеизвестных фактов. А вовсе не попытка разобраться в каких-то по-настоящему серых областях человеческого знания, где еще нет окончательных вердиктов. Антисциентистов не интересует рациональное обсуждение того, есть ли микробы на Венере, верна ли теория струн или какой метод геномного редактирования – самый лучший. К сожалению, мы вновь слышим о гомеопатии, плоской Земле, креационизме, астрологии и прочих идеях, достойных сюжета на РЕН-ТВ.