Дворкович: не исключаю изменений в санкционном списке
Цены на нефть должны занять эшелон в $50-70 за баррель в течение ближайших трех лет. Фундаментальные признаки создают этот ценовой коридор. Таков прогноз вице-премьера Аркадия Дворковича. Он рассказал о том, какое будущее у российской промышленности.
Цены на нефть должны занять эшелон в $50-70 за баррель в течение ближайших трех лет. Фундаментальные признаки создают этот ценовой коридор. Таков прогноз вице-премьера Аркадия Дворковича. В эксклюзивном интервью он также рассказал о том, зачем уничтожать контрабанду, какие импортные товары уже удалось заменить отечественной продукцией, и какое будущее ждет российское промышленное производство.
Цены на нефть должны занять эшелон в $50-70 за баррель в течение ближайших трех лет. Фундаментальные признаки создают этот ценовой коридор. Таков прогноз вице-премьера Аркадия Дворковича.
- Аркадий Владимирович, наиболее резонансная тема — уничтожение санкционных продуктов. Многие непонимают, почему нельзя проводить фитосанитарные контроли этих продуктов, и жертвовать их, предположим, на благотворительность. В Правительстве как-то прислушиваются к этим дискуссиям? Не будет ли меняться способ исполнения и приведения этого Указа в действие?
- Первое. Конечно, уничтожать продукты неприятно и больно. И ничего в этом хорошего по большому счету нет. И, конечно, у наших людей это вызывает особые эмоции в силу понятных причин. Наша страна многие десятилетия находилась не на самом высоком уровне развития, продукты всегда были частью такой даже идеологии, нужно было беречь хлеб, и мы это продолжаем делать, другие продукты. Но, в чем здесь суровая правда жизни? Мы вообще не знаем, у нас нет никакого понимания, какого качества те продукты, которые сегодня подлежат уничтожению. Если документы сфальсифицированы, это означает, что они сфальсифицированы могут быть в любой составляющей, в любой их строчке. Не только страна, из которой они поставляются, может быть заменена. Это может быть другой продукт. И проверить это не всегда просто. Начну с конкретного яркого примера. В Санкт-Петербурге задержали партию контейнеров, общая масса, по-моему, была порядка 600 тонн. В контейнерах по декларациям была привезена муравьиная кислота. То есть химический продукт. При вскрытии контейнеров была осуществлена проверка, оказалось, что там шпик, другие мясные продукты. Чистая контрабанда. Даже не важно, из какой страны это было поставлено. В данном случае из Голландии. Но это даже не важно. Могло быть поставлено из любой страны, в том числе, которая не попала под наше эмбарго. Но это чистая контрабанда. И какого она качества, что это такое, никто сказать не может. Почти во всех странах это подлежит уничтожению. К сожалению, я повторяю, ничего в этом хорошего нет. Но за короткое время, которое необходимо, чтобы определиться безопасный это товар или нет, проверить это очень и очень сложно и дорого. И государства, которые с этим сталкиваются, как правило, на себя это не берут. Наверно есть случаи, когда можно успеть до истечения срока годности, проверить и что-то сделать с этим товаром. Но здесь вступают в силу другие нормы. Понимаете, товар все равно кому-то принадлежит, и по Законодательству есть срок, в течение которого собственник может за этим товаром обратиться. Когда мы останавливаем нелегальный товар, сегодня по Закону мы были обязаны, а если говорить о странах, которые не подпали под эмбарго, до сих пор обязаны держать его 60 дней в надлежащих условиях и ждать, пока не появится собственник. Но собственник, который поставил нелегальный торар, конечно же не появляется. Его сразу оштрафуют. Конечно, собственник пропадает. И государство потом вынуждено самостоятельно в судебном порядке разбираться с этим товаром.
- То есть Вы хотите сказать, что это очень сложно.
- Очень сложно и дорого. Я не говорю, что нынешняя система идеальна. У нас сейчас две системы по сути. В отношении стран, где есть эмбарго – уничтожение, где нет эмбарго – 60 дней, суд и все остальное. Но, в чем надежда, на что лично я надеюсь, на то, что все-таки подавляющее большинство людей, компаний, которые везут товары в Россию, будут понимать: если они делают что-то неправомерно, то товар может быть уничтожен. И этого просто уже не будет в таких масштабах, как было раньше. И мы не будем уничтожать продукты просто потому, что у нас не будет нелегального ввоза этих продуктов. Потому что уничтожать продукты конечно же не очень хорошо.
- Но, а история с уничтожением животных, птиц, например. С этим что-то будут в Правительстве делать?
- Еще раз. Мы анализируем каждый конкретный случай и делаем выводы. У нас нет никакого желания здесь действовать агрессивно и, в том числе в противоречии с какими-то моральными принципами. Но главный критерий для нас безопасность людей. Если у нас нет уверенности, причем 100% уверенности, что безопасность людей обеспечена, мы будем действовать так, чтобы эта безопасность, защитить любыми доступными способами. Это главное.
- На территории России часто ли раскрываются или какие-то наказания применяются к юридическим лицам, которые ведут торговлю санкционными товарами, много ли таких дел?
- Все чаще и чаще, хотя в связи с тем, что на контрольные органы начали действовать более целенаправленно и отчасти даже более агрессивно, люди стали задумываться о том, стоит ли этим заниматься. Выгода конечно от этого бизнеса большая. Но видя, что наши контрольные органы, правоохранительные органы, начали действовать эффективнее, люди стараются уже быть аккуратней и избегать масштабных нарушений. Поэтому, с моей точки зрения, уже происходит снижение объемов такой торговли. Был всплеск определенный, был рост. Сейчас происходит снижение. И те, кто раньше вез эти товары через любые границы, через любую страну, не хочу обвинять кого-то конкретно. Да, были большие объемы через Беларусь, через Казахстан, через наших партнеров. Ну, это естественно, у нас нет границ по сути. Но это не обвинение в их сторону. Там же действовали все равно бизнес структуры и белорусские, и российские, и, возможно, какие-то европейские. Наверно в этом были замешаны отдельные чиновники, причем из разных стран. Поэтому, обвинение в конкретный адрес предъявлять не хочется. Но мы видим уже сегодня, что поток таких товаров в последние недели стал меньше. И это дает как раз мне право надеяться на то, что и уничтожение товаров будет меньше или оно почти прекратится, и наши полки магазинов будут наполнены качественной и безопасной продукцией.
- А будет ли расширяться список товаров, которые могут попасть под ответные санкции Российской Федерации? Потому что ходили слухи, что это могут быть не только продукты?
- Мы постоянно анализируем ситуацию и стараемся не действовать излишне широко, применять именно точечные меры воздействия. А, почему? Потому что у нас нет никакого желания вредить экономическому сотрудничеству России с другими странами. Мы принимаем меры там, где действительно нужно защитить интересы наших производителей в силу того, что против них были введены определенные меры. Для них затруднен доступ, в том числе к рынку капиталов, к банковскому кредитованию. Это касается как раз наших сельхозпроизводителей. Расширять этот перечень у нас никакого желания нет. Я не могу исключать, что отдельные изменения в списках будут, как в ту, и в другую сторону. Какие-то товары могут, как это уже происходило, кстати, исключаться, какие-то добавляться. Но никаких масштабных действий не планируется.
- То есть обсуждения на эту тему сейчас в Правительстве ”
- Обсуждения есть всегда на все темы. Но обсуждение не означает, что есть планы. Мы анализируем рынки, анализируем ситуацию, и действуем сообразно тем шагам, которые предпринимают, в том числе и наши партнеры. Если санкции будут против России ослабляться, то и мы будем смотреть, можно ли, постепенно снижать объем ответных мер. Если санкции будут усиливаться, будем тоже смотреть, что можно сделать. Последние шаги наши были связаны с расширением списка стран, из которых запрещаются поставки продовольственных товаров.
- Да. Ну, то есть если какие-то страны в дальнейшем будут присоединяться к санкциям, Россия тоже будет действовать, как и с Исландией, с Черногорией”.
- Мы практически наверняка будем, практически наверняка будем делать то же самое. Хотя по каждой стране идет специфический анализ, к чему конкретно присоединились эти страны, ко всему перечню санкций, к каким-то отдельным санкциям. Как это, например, произошло с Молдавией или с Грузией. Они не присоединились к полному объему санкций, и поэтому мы не пошли на широкие ответные меры. Так что будем анализировать каждую страну отдельно.
- Я читала исследования агентства Moody's, там сказано, что импортозамещение в России, если так можно сказать, только в одной отрасли, и эта отрасль, естественно, продовольственная. Что, якобы, во всех остальных отраслях, машиностроении, промышленности, и так далее, импортозамещение пока в России не сработало. Это действительно так?
- Это так и не так по одной простой причине. У каждого товара, каждого вида продукции и технологий есть свой цикл производства. И если у нас какого-то конкретного продукта не было, чтобы произвести его, нужно инвестировать деньги. Где-то это занимает несколько месяцев. Например, чтобы расширить производство сыра, нужно несколько месяцев, купить еще одну производственную линию, произвести определенные изменения на производстве, и можно тогда увеличить объемы поставок сыра на полки. А где-то для этого нужно 3-4 года. И просто не могло произойти импортозамещение за 1 год. Но по сотням позициям у нас есть конкретные планы импортозамещения по отраслям, их более 20, мы работаем. И постепенно начинают появляться товары, замещающие импортные. Это касается лекарственных средств, отдельных медицинских изделий, отдельных видов комплектующих для автомобилей, оборудования, энергетического оборудования. Шаг за шагом это происходит. Поэтому анализ наших зарубежных партнеров отчасти правильный. Прямо сейчас, если говорить о конкретном моменте, о макроситуации, пока это не импортозамещение. Но если говорить о конкретных проектах, конкретных товарах, то анализируя эти позиции можно увидеть, что это происходит, и мы становимся более конкурентоспособными на рынках отдельных товаров. Причем, это очень важная вещь, которую я хотел бы сразу отметить, мы производим товары, которые не только замещают импорт в России. Мы производим товары, которые могут поставляться в силу их качества и конкурентоспособности на мировых рынках. Это не просто импортозамещение. Это импортозамещение с возможностью экспортировать эти товары. И именно в этом, я думаю, будет основной драйвер роста российской экономики в будущем.
- Ну, сейчас еще наверно тормозящим фактором для эффекта от импортозамещения является и снижение рубля, и дешевеющая нефть. В связи с этим вопрос, как вы считаете, будет ли ну нас 35 долларов за баррель?
- Снижение курса рубля это в пользу импортозамещения. Чем дешевее рубль, тем более конкурентоспособнее наши товары и на российском рынке, конечно, выгоднее покупать, если рубль дешевле, наши продукты, а не импортные. Но одновременно, при снижении цен на нефть происходит снижение объемов ресурсов, которые доступны в российской экономике, это минус для финансирования проектов. Мы стараемся сбалансировать эти факторы, стараемся поддерживать точечно те проекты, которые дают наибольший эффект, выделяем бюджетные средства, выделяем фондирование через наши институты развития. Отчасти Центральный Банк этим занимается в дозированных, умеренных объемах, на те отрасли, те направления, где видим наибольший потенциал импортозамещения или роста экспорта.
- Но, тем не менее, еще часть вопроса про нефть меня интересует. Будет ли?
- Ну, этого никто не знает. Рынок нефти очень непредсказуем, и прогнозировать, будет цена на нефть снижаться дальше или вырастет, очень сложно. Но если говорить о фундаментальных факторах, то нефть не может стоить слишком мало слишком долго. Да, цена может снизиться ненадолго до 30-35 долларов за баррель. Но точно также она может и вырасти ненадолго до 100 долларов за баррель. Вероятность одинаковая. Но скорее, исходя из всех факторов, цена на нефть будет оставаться в интервале от 50 до 70 долларов за баррель, и колебаться именно в этих границах, иногда за них выходя по разным соображениям, если говорить о ближайшем трехлетнем периоде.
- Но, тем не менее, ваши ожидания от действий финансово-экономического блока Правительства, Центрального Банка в связи с теми ценами не нефть, которые сейчас есть. Какой у нас может быть дефицит бюджета, какая может быть ставка, прогноз по росту ВВП?
- Все официальные прогнозы имеются и они говорят о том, что в этом году
- Но они считаются, исходя из заложенной в бюджете цифры 56 долларов за баррель.
- 50 долларов за баррель. И это средняя цена по году. Я думаю, что она будет как раз примерно в этом районе. Поэтому оснований считать, что мы отклонимся сильно от этого прогноза, нет. Я думаю, что нет оснований для того, чтобы были серьезные какие-то колебания на финансовых рынках дополнительно. Они и так находятся довольно в сложной ситуации. Я не ожидаю каких-то тяжелых явлений. Да, у нас будет в этом году спад экономики, есть разные оценки, от 2,5 до 4% колеблются эти оценки. В следующем году думаю, что мы сможем стабилизироваться, а может и чуть-чуть вырастем. При этом мое ожидание состоит в том, что у нас постепенно будет восстанавливаться инвестиционный процесс. Это займет еще некоторое время, тем не менее это будет происходить. Если говорить о бюджетной ситуации, то мы занимаемся повышением эффективности наших расходов, наших бюджетных инвестиций, субсидий, дотаций. Делаем это не в ущерб социальной политике. Социальные приоритеты все остаются на месте. Мы их, все эти цели выполняем.
- Какой вам видится ставка ЦБ? Какая наиболее оптимальная ставка для нашей экономики сейчас?
- Это прерогатива ЦБ. Я не хочу вмешиваться в этот вопрос. Для реального сектора, конечно, чем ниже ставка, тем лучше. Но, тем не менее, если ставка единомоментно окажется слишком низкой, это может отрицательно воздействовать на другие показатели, на инфляцию, на валютный курс, и привести к отрицательным эффектам с другой стороны. ПоэтомуЦБ действует аккуратно, постепенно снижая ставку. Я думаю, это вполне разумно. Хотелось бы быстрее, но, еще раз, я здесь полагаюсь на мудрость и компетенцию руководства Центрального Банка.
- А если говорить о промышленности. Недавно вышли цифры Росстата, которые свидетельствуют о том, что сначала года снижение уже 3%. Ваши какие прогнозы по итогам года и на 2016?
- Я думаю, что по итогам года цифры останутся примерно в том же диапазоне – 2, 3, 4%. Не думаю, что будут очень сильные отклонения. В основном спад происходит в отраслях машиностроения. Это автомобилестроение и иные виды продукции, на которые спрос упал. Заводы, естественно, готовы все производить, но спрос упал, и это неизбежно. При этом есть небольшой рост в сырьевых отраслях. Они являются выигрышными от девальвации. Есть рост в сельском хозяйстве, в агропромышленном комплексе. Так что я не думаю, что общее падение будет слишком значительным. Мы принимаем меры по стабилизации ситуации в автомобильной отрасли, она является одной из ключевых, в промышленных строительных материалов, через стимулирование жилищного строительства. И думаю, постепенно эти меры скажутся на ситуации, на экономике, позволят не допустить дальнейшего падения.
- Авиасектор сейчас тоже одна из таких проблемных отраслей. И появлялась информация, что некоторые из них терпят огромные убытки. Вот, например, в Минэкономразвития советуют закрываться проблемным компаниям, сами компании просят помощи у государства. Государство какую позицию сейчас займет?
- Почти все финансовые проблемы авиакомпаний связаны с тем, что их обязательства, связанны с покупкой новых самолетов в предыдущие годы, выражены в иностранной валюте, и девальвация конечно же отрицательно повлияла на их финансовое положение. Кроме того, упали объемы перевозок в дальнее зарубежье. Люди стали меньше летать за рубеж, больше ездить по России, что хорошо. Но тем не менее, для бизнеса авиакомпаний это стало минусом. Этот эффект действительно неожиданный для авиакомпаний и все-таки скорее краткосрочный, позиция правительства состоит в том, что помогать нужно. Но делать это нужно только в том случае, если есть понятная финансовая модель выхода из сложной ситуации. Если мы ее видим, если мы убеждены, что планы по финансовому оздоровлению по стабилизации финансового положения можно реализовать, мы помощь оказываем, и будем оказывать. Если мы видим, что руководство компании или собственник компании не способны реализовать эти планы, тогда придется смириться с тем, что на рынке будет меньше авиакомпаний. Пока таких тяжелых решений мы не принимали, пока мы все еще рассчитываем, что планы по стабилизации удастся реализовать.
Беседу провела ведущая ТК "Россия-24" Мария Бондарева.