Это началось вечером 20 января 1967 года, когда 4 эсминца США, двигаясь шеренгой, приближались к Гибралтарскому проливу со стороны Атлантики.

Автор воспоминаний служил радиометристом, его пост находился в помещении Боевого информационного поста (БИП), так что, будучи на вахте, он был в курсе всего, что происходило с кораблём.

"... Мой корабль, USS Steinaker (DD-863), был эсминцем типа "Гиринг" и, как и другие, был построен в последние месяцы Второй мировой войны. Наша максимальная скорость составляла 36,8 узла — эсминцы не зря прозвали «борзыми».

За несколько лет до моего прибытия на борт «Штайнакера», корабль, которому уже несколько десятилетий, прошел крупную программу переоборудования и модернизации флота (FRAM), в ходе которой были установлены новые системы вооружения и новая гидроакустическая система AN/SQS-23.

Наши гидролокаторы находились в активном режиме, и все они имели пиковую выходную мощность 50 000 Вт. Каждый гидролокатор был настроен на немного разную частоту, чтобы уменьшить взаимные помехи. Вся северо-восточная Атлантика, вероятно, звенела от эха и ревербераций, и все враждебные подводные лодки, а также все киты, морские свиньи и черепахи в радиусе 20 миль изо всех сил старались уйти от нас, когда мы приближались.

Наши гидролокаторы были настолько мощными, что ночью они иногда заставляли планктон фосфоресцировать, когда сквозь него проносился импульс, выходя из наших огромных 9-метровых куполов гидролокаторов, установленных на носу корабля и создавая расширяющиеся зеленые концентрические круги света,

Что значит - "гидроакустическая система AN/SQS-23 имела максимальную дальность отображения 20 морских миль"?

Это предполагает, что она может передать достаточно акустической энергии, чтобы достичь подводной лодки на расстоянии 20 миль, а эхо от ее корпуса будет достаточным, чтобы быть принятым аппаратурой эсминца.

На практике же наши излучения могли быть обнаружены противником задолго до того, как какое-либо эхо станет достаточно сильным, чтобы его можно было засечь на борту нашего корабля. Обычно субмарина просто отходит достаточно далеко от нашего пути, чтобы оставаться незамеченной, защищаясь от нападения, но в то же время делаясь безопасной для нас.

Подход к входу в Средиземное море со стороны Атлантики был для нас напряженным временем: четыре эсминца и множество гражданских торговых судов сходились или выходили из одного и того же узкого Гибралтарского пролива. Используя звуковую гарнитуру, я мог разговаривать с наблюдателями, а также с планшетистом, чья работа заключалась в том, чтобы повторять все, что я ему говорил, и записывать это на планшет из плексигласа

В пути радиометрист работал практически непрерывно. Обычно мы спали по три-четыре часа в день, иногда неделями. Наш сон был разбит на два коротких отрезка между дежурствами , и в данном случае мы только что завершили двухнедельное участие в крупных военно-морских учениях.

Это было жестоко. Если я не находился на вахте, не участвовал в пополнении запасов топлива, дозаправке или не был занят какой-либо другой важной задачей, например, полировкой латуни, - я отчаянно пытался немного поспать. Иногда, после дежурства, меня так кружило, что я просто лежал на своей койке, пытаясь успокоиться и заснуть, а потом пора было снова идти на вахту. Это ужасное чувство – быть морально и физически истощенным, зная, что у тебя есть всего несколько часов на восстановление, но не имея возможности заснуть.

Иногда в радиусе 20 миль мог быть только один контакт, и обычно это был советский траулер электронной разведки (ELINT). За нами почти всегда следил хотя бы один.

Это была игра в кошки-мышки с обеих сторон. Все, что нужно было сделать советской подводной лодке, — это проверить наличие излучения радара надводного поиска ВМС США AN/SPS-10. Каждый корабль ВМФ использовал его постоянно. Субмарина могла бы обнаружить любой корабль ВМС США в радиусе 20 миль за считанные секунды — одна из причин, по которой мы никогда раньше не обнаруживали советских подводных лодок.

Это был всего лишь еще один день в море, примерно до 20:00 по местному времени, и, вероятно, примерно в 50 милях от входа в Гибралтарский пролив, когда гидроакустик объявил, что у них есть контакт — возможная подводная лодка. Мы попытались классифицировать контакт.

В 1967 году не было точной навигации, что затрудняло этот процесс. Казалось, объект медленно удалялся от берега со скоростью два узла. Но вполне возможно, что это мы находились в двухузловом течении и обнаружили неизведанную вершину — изолированное столбообразное возвышение, возвышающееся над морским дном. В то время не было простого способа ответить на этот вопрос, а ответ был чрезвычайно важен.

Я этого не знал, но у нас был режим гидролокатора, который мог определить контур объекта, который мы отслеживали, проходя прямо над ним и выполняя растровое сканирование. Он назывался «Режим формата». Это было сделано, и обнаруженный им объект имел отчетливую форму подводной лодки с горизонтальными рулями.

Хорошо… Мы отслеживаем подводную лодку, но кому она принадлежит? Этот контакт вызвал большой интерес в командной цепочке, и вскоре нам сообщили, что в нашем районе нет подводных лодок США или НАТО.

Тем временем гидроакустик пытался связаться с подлодкой, используя подводную акустическую систему связи под названием «Гертруда». Именно тогда я узнал, что у одного из моих товарищей по кораблю есть скрытый талант. Он говорил по-русски, но ответа с лодки ни на русском, ни на английском не последовало.

Что ж, контакт теперь был классифицирован как враждебный, и мы начали относиться к нему как к таковому. Он все еще сохранял свой курс и направлялся в Атлантику со скоростью два узла.

Из штаб-квартиры был получен большой объем информации, и через несколько часов мы узнали, что это была российская подлодка « Фокстрот» (ее обозначение НАТО). Это была дизель-электрическая подводная лодка, которую ВМС США уже некоторое время отслеживали в Средиземноморье. Ей удалось ускользнуть и незаметно пройти через пролив под водой, но теперь она попала в нашу гидролокационную сеть

Пролив Гибралтар

Гибралтарский пролив имеет длину 36 миль и ширину в самом узком месте семь миль. Ежегодно через него проходит более 200 000 кораблей, многие из которых огромны. Вода в проливе состоит из глубокого слоя соленой средиземноморской воды, текущей на запад, и менее соленого верхнего слоя атлантической воды, текущей на восток. Выглядит просто, как две противоположные полосы движения на дороге, но эти два противоположных потока создают хаотичную, сложную и постоянно меняющуюся среду для подводной лодки.

Прежде чем попытаться пройти через пролив под водой, подводная лодка должна была установить свое точное положение возле восточного входа, ориентируясь на известные объекты на противоположных берегах через перископ.

После погружения они должны были использовать для навигации метод точного счисления — процесс определения текущего положения по курсу субмарины и оценки пройденного расстояния на основе скорости и времени. Нетрудно заметить, что с течением времени это приводило бы всё к большей ошибке - они не могли бы определить, находится ли подводная лодка в течении, его скорость и направление. Выходом было двигаться под надводным судном с его скоростью.

Работая на главных гребных электродвигателях, они быстро разряжали бы свои батареи, но у них не было выбора. Командир лодки рассчитал, что у них останется достаточно заряда, чтобы выйдя в Атлантику и покинув судно-поводырь, они смогли бы всплыть на поверхность или использовать шнорхель (РПД), чтобы проветрить лодку и перезарядить батареи.

И для эсминцев, и для подводных лодок критически важно, чтобы они всегда знали, в каких водных условиях они действуют. Мы регулярно проводили «высадку БТ». БТ означает батитермограф — устройство, которое опускали с кормы корабля на длинном стальном тросе. Он фиксировал глубину и температуру воды по мере его погружения. Подводные лодки также непрерывно измеряют температуру в зависимости от глубины.

Мы оба искали бы слой в толще воды, где температура резко менялась при небольшой разнице в глубине. Это называется термоклином. Это может привести к тому, что посылки гидролокатора или любые другие звуки с поверхности, например, от двигателей корабля, будут отражаться, а не проходить через слой. Эта акустическая энергия затем будет отражаться между слоем и поверхностью моря и сможет распространяться на большие расстояния. Подводная лодка обычно остается над этим слоем, где она может услышать приближающуюся опасность, а затем ныряет под него, чтобы спрятаться. Но если она спрячется под этим слоем, как бы мы её нашли?

Когда звук достигает слоя, он может либо пройти сквозь него, либо отскочить, как плоский камень, брошенный по гладкой водной поверхности. Все зависит от угла. Под углами, превышающими ограничивающий луч, звук будет проходить через слой в область, называемую областью прямого озвучивания. Подводные лодки будут стараться избегать этой области по понятным причинам.

Под углами, меньшими ограничивающего луча, звук будет отражаться от слоя обратно к поверхности, создавая область, называемую зоной тени. В теневую зону проникает мало энергии гидролокатора, и подводные лодки часто используют эту зону, чтобы спрятаться и попытаться избежать обнаружения.

Когда мы прошли прямо над ними, мы получили чёткий гидроакустический контакт. Я думаю, экипаж "Фокстрота" был не в лучшем состоянии, когда мы их обнаружили. Я думаю, они знали, что мы направляемся прямо к ним, задолго до нашего прибытия, и если бы у них была полностью заряженная батарея, они могли бы убежать в безопасное место на скорости 15 узлов под водой. Но я считаю, что у них просто не было достаточной емкости аккумуляторов, поэтому они просто нырнули под слой и надеялись на лучшее.

Тем временем на поверхности мы организовались и готовились к длительному сражению. У нас было все время мира. У лодки его не было.

Наш активный носовой гидролокатор был нашим единственным инструментом слежения, и у него были ограничения. Непосредственно за кораблем всегда есть слепой сектор, называемый перегородками, где корпус корабля и его турбулентный след блокируют работу гидролокатора.

Поэтому в охоте за лодкой желательно иметь как минимум два охотника. Мы двигались по двум окружностям, как две сцепленные шестерни: одна по часовой стрелке, другая против часовой стрелки. В нашем случае, вероятно, проходило не менее 30 секунд между моментом, когда один корабль терял контакт в своих перегородках, и повторным обнаружением приближающимся другим кораблем.

При максимальной скорости подводного хода в 15 узлов субмарина могла пробежать около 240 метров за 30 секунд. Позже расчёты показали, что лодка могла скрыться, лишь пройдя 3 мили, сбив нас с толку ложной шумовой приманкой. Думаю, она несколько раз была близка к этому.

Вот карта того поиска, где красными точками отмечен путь отчаянно маневрировавшей лодки, а круги - те самые окружности, которые описывали охотники

Убегающий «Фокстрот» , вероятно, подходил к пределу — воздух наверняка был едва пригоден для дыхания, а батареи почти разряжены. Его экипаж сделал все возможное, чтобы скрыться от двух своих мучителей. Они пытались уйти вглубь, запустить приманку, затем повернуть вспять и помчаться в новом направлении. Ничто из того, что они пробовали, не работало долго.

На следующее утро к нам присоединился противолодочный самолет Lockheed P-3 Orion с нашей военно-морской базы в Роте, Испания

В его бомбовом отсеке было размещено множество противолодочного оружия, а также имелись гидроакустические буи и детектор магнитных аномалий (MAD), который выглядел как большое жало, выступающее из хвоста.

К ночи 22-го числа экипаж подлодки, должно быть, был полностью измотан. Звуки наших гидролокаторов и высокоскоростных винтов можно было легко услышать по всей субмарине, как это показано в каждом фильме о подводных лодках времен Второй мировой войны. Тем временем мы отрегулировали свой распорядок дня и были готовы продолжать преследование бесконечно или до тех пор, пока субмарина не сдастся и не всплывет.

Это был всего лишь вопрос времени…

К этому моменту мы отслеживали подлодку уже 26 часов. На самом деле «слежение» не описывает то, что мы психологически делали с экипажем подводной лодки. По сути, мы проводили непрерывную 26-часовую атаку глубинными бомбами и ясно дали понять, что в реальном бою все они были бы мертвы после нашего первого удара накануне вечером.

Наконец, около 22:00 ночью гидролокатор услышал звуки хлопка корпуса. Прочный корпус субмарины расширялся по мере ее подъема к поверхности.

Они сдавались.

Мы заняли станцию ​​в 900 метров по обе стороны от нее и стали ждать…

После того, как « Фокстрот» всплыл, Р-3 осветил его прожектором мощностью 70 миллионов свечей и сделал несколько фотоснимков.

У P-3 было мало топлива, и он направился обратно в Роту, а мы прервали контакт и повернули в сторону Гибралтара. Через полчаса Р-3 неожиданно вернулся и сообщил нам, что им дано указание поддерживать связь до тех пор, пока на смену им не прибудет новый Р-3. Они попросили нас дать направление на подлодку. Но мы потеряли её на радаре довольно давно и понятия не имели, где она находится.

Это снимок другой лодки этого типа, сделанный американским самолётом:

На следующее утро мы получили поздравления от командующего Шестым флотом и командующего противолодочными силами в Атлантике.

Всего в период с 1958 по 1979 год было построено 75 подводных лодок «Фокстрот». Трудно сказать, сколько из них действовало в январе 1967 года, но данные показывают, что по меньшей мере 10 из них находились в том году в Средиземном море. В вахтенном журнале Б-840 указано, что она была вынуждена всплыть на поверхность в северо-восточной Атлантике в 1967 году. Это подходит, но была ли это наша субмарина? Скорее всего, мы никогда не узнаем наверняка..."

Я посмотрел перечень всех лодок этого проекта, но с таким номером не нашёл. Но так ли это важно? Гораздо интересней, а как они получили доступ к вахтенным журналам наших подлодок, пусть и много лет спустя?

Ещё о принципах охоты за подводными лодками:

Как охотились за подводными лодками
Как охотились за подводными лодками. Гидроакустика.
Подводная лодка обнаружена. Как с ней расправиться.