"Петербургская публика чуть более требовательна": Metro побеседовало с "Квартетом И"

Ростислав

Скажите, в чём разница в подходе к созданию спектакля, а в чём – к созданию фильма?

– Смотрите, вот мы играем спектакль в Москве. Даже если часто будем его давать, всё равно выйдет не более трёх-четырёх раз в месяц. У нас в театре вместимость примерно пятьсот зрителей, а здесь нас посмотрят миллион человек по всей стране, полтора миллиона. Конечно, это разница. Поэтому мы делаем фильмы чуть понятнее, чуть яснее, чуть легче. Именно в связи с этими критериями мы назвали наш фильм просто и понятно – "Один день в Стамбуле".

Вам понравилось сниматься в Турции?

– Знаете, это непростой вопрос, потому что, как минимум, люди не говорят на твоём языке. Представьте себе, мы плаваем на лодке, режиссёр отдает команды на русском языке, а ассистент режиссёра по-английски переводит ассистенту турецкому. Капитан, который ведёт судно, как-то на это реагирует, и всё передается обратно по цепочке. В результате возникают задержки на несколько десятков секунд, и выходит на пару съёмочных дней больше.

Вы бы хотели ещё какой-нибудь из ваших спектаклей адаптировать в кино?

– Так получилось, что мы почти все наши спектакли адаптировали. Сейчас, в декабре, выпускаем новую постановку в московском театре. Она называется "Пассажиры отложенных рейсов". Мы думаем о том, чтобы спектакль экранизировать, но хотим сначала полтора-два года поиграть его, а потом уже попробовать.

А есть из вашего послужного списка любимый спектакль или фильм?

– Мой любимый спектакль или фильм мигрирует в зависимости от времени. Как правило, любимый – это самый последний. Но мне кажется, что из спектаклей нравится больше всех "Письма и песни мужчин среднего возраста". Почему-то он самый гармоничный. Мы были на максимальном пике, максимально популярные и известные. С одной стороны, взрослые уже, но ещё не стареющие. Думаю, что это были самые здоровые наши мысли. А "Один день в Стамбуле", если мы говорим про кино, – самый лёгкий, самый морской, самый солнечный, самый летний наш фильм. Я очень советую людям его посмотреть.

Вы отмечали какие-то нюансы у петербургской публики, какие-то характерные особенности?

– С моей точки зрения, до сих пор петербургская публика чуть более требовательна, и мне это нравится.

Камиль

А у вас какие впечатления от съёмок фильма в Стамбуле?

– Самые, что называется, фантастические. Потому что всё было хорошо – и погода, и съёмки. Каждый фильм у нас – это как рождение очередного ребёнка, иначе не назвать. Вот и прекрасный город Стамбул. Мы там пробыли, по-моему, три недели.

У вас бывают споры в процессе работы? И как вы их решаете, если есть?

– Мы решаем, у кого насколько хватает аргументов. Вот у кого-то чётное количество, у кого-то – нечётное. Кто приводит последний аргумент, тот и побеждает. Споры обычно так и решаются, иногда очень жаркими бывают. Но за эти годы мы, в принципе, научились уже разговаривать в более-менее спокойных тонах. Как и в любой семье, я всегда люблю сравнивать наш коллектив с ней.

А кто в вашем квартете чаще всего шутит за пределами сцены?

– Все шутят, и в этом наши ценность и прелесть. Мы до сих пор, спустя столько лет, ещё можем рассмешить друг друга. Казалось бы, чем ты можешь удивить? И тем не менее это происходит.

Можете оценить, как изменился ваш зритель за последние 20 лет?

– Ну, наверное, повзрослел. Хотя сразу оговорюсь, сейчас есть прекрасная тенденция, которую мы чувствуем, – омолаживание нашего зрителя. А почему это возникает? Те зрители, которые начинали с нами некоторое количество десятков лет назад, уже родили своих детей. И, слава богу, эта любовь к нашему творчеству передалась. Я не далее как сегодня шёл мимо Эрмитажа, и молодой парень продавал около него какие-то статуэтки. Он подбежал: "Можно с вами сфотографироваться? Я прекрасно знаю ваше творчество". Мне очень это импонирует. И бог с ним, когда подходит молодой человек или девушка и говорит, что мои мама и папа вас очень любят. Всё равно они нас знают, значит, мы, наверное, чего-то стоим в этой жизни.

Леонид

Скажите, есть жанры или темы, которые кажутся вам интересными, но вы их пока не затрагивали?

– Да, их где-то шесть тысяч четыреста сорок четыре. Мы их не затрагивали, они интересные, но просто не дошли руки пока.

А может быть, вы придумаете когда-нибудь сюжет, где ваши герои снова вернутся в Петербург? И какие у вас чувства к нашему городу?

– Я очень люблю Питер, питерских людей, питерскую свободу мысли и радость, и постоянное желание погулять, как-то освободиться от формальности и условности. Очень может быть, что мы ещё раз сюда приедем и будем что-нибудь снимать. Не обязательно роуд-муви, может, просто в Питере будет дело происходить, потому что это особенный город, здесь по-особенному можно разговаривать. Если эти разговоры накопятся, будем здесь снимать.

Вам легко совмещать работу и дружбу?

– Я, честно говоря, даже не думал, легко мне или тяжело. Потому что это для меня естественно. Я с первого класса, например, со Славой дружу, потом уже с девятнадцати лет работаю. Легко или нелегко – это просто для меня данность. И всё.