Голод и злость, или как коммунисты пытались вернуться на 100 лет назад
Когда я выдумал «мою идею» (а в красном-то каленье она и состоит), я стал себя пробовать: способен ли я на монастырь и на схимничество? С этою целью я целый первый месяц ел только один хлеб с водой. Чёрного хлеба выходило не более двух с половиною фунтов ежедневно. Чтобы исполнить это, я должен был обманывать умного Николая Семеновича и желавшую мне добра Марью Ивановну. Я настоял на том, к ее огорчению и к некоторому недоумению деликатнейшего Николая Семеновича, чтобы обед приносили в мою комнату. Там я просто истреблял его: суп выливал в окно в крапиву или в одно другое место, говядину – или кидал в окно собаке, или, завернув в бумагу, клал в карман и выносил потом вон, ну и все прочее.
Так как хлеба к обеду подавали гораздо менее двух с половиной фунтов, то потихоньку хлеб прикупал от себя. Я этот месяц выдержал, может быть только несколько расстроил желудок; но с следующего месяца я прибавил к хлебу суп, а утром и вечером по стакану чаю – и, уверяю вас, так провел год в совершенном здоровье и довольстве, а нравственно – в упоении и в непрерывном тайном восхищении. Я не только не жалел о кушаньях, но был в восторге. По окончании года, убедившись, что я в состоянии выдержать какой угодно пост, я стал есть, как и они, и перешел обедать с ними вместе.
Не удовлетворившись этой пробой, я сделал и вторую: на карманные расходы мои, кроме содержания, уплачиваемого Николаю Семеновичу, мне полагалось ежемесячно по пяти рублей. Я положил из них тратить лишь половину. Это было очень трудное испытание, но через два с лишком года, при приезде в Петербург, у меня в кармане, кроме других денег, было семьдесят рублей, накопленных единственно из этого сбережения. Результат двух этих опытов был для меня громадный: я узнал положительно, что могу настолько хотеть, что достигну моей цели, а в этом, повторяю, вся «моя идея»; дальнейшее – все пустяки.
Килограмм чёрного хлеба в день — диета тяжёлая, однако герой Достоевского твёрдо выдержал пост. Именно этим герои романов всех эпох отличаются от обывателей: у героев развита сила воли, они способны упрямо идти вперёд даже там, где обычный человек расплачется, махнёт рукой и повернёт назад.
Теперь смешное. Оказывается, несколько лет назад некие леваки решили месяц питаться на 4000 рублей, то есть просидеть месяц на простой еде, употребляя дополнительно к картошке и прочим гарнирам всего лишь по 100 граммов мяса в день. Свой опыт они назвали «смертельно опасным экспериментом».
На страшное испытание решились 14 храбрых добровольцев, но до конца месяца дотерпели только двое: остальные поедали большую часть продуктов досрочно, а потом срывались и уходили в зажор. Цитирую, например (ссылка):
…Я похудел на 10 кг. Выжить можно, но разве это жизнь? В начале мне казалось, что картошки очень много, но, когда на 28 день я съел последнюю картошку, пожаренную с луком почти на воде, потому что масло растительное уже закончилось, а сливочного давно нет, было тоскливое настроение. На третьей неделе у нас была очень большая злость…
…У нас девушка эмоционально выгорела и на этих эмоциях она пошла, взяла в столовой еды на 150 руб. и просто наелась. Мы друг друга поддерживали, если бы поддержки не было, конечно, все бы, как гроздья винограда, распались еще раньше.
А ведь леваки всего лишь испытали на себе коммунистическую диету столетней давности, причём сытый (!) её вариант: в 1920 году такой рацион могло себе позволить только начальство. Как верно замечал тот же Достоевский, «социалисты дальше брюха не идут». Получается нелепо: зачем же они собираются возвращать коммунизм, если не готовы голодать на протяжении нескольких десятилетий? И как они собираются делать революцию, бороться с режимом, если у них не хватает силы воли даже на временное и лёгкое ограничение рациона?
Если вам нужны подтверждения моей ремарке про несколько десятилетий голода, то вот, например, ситуация в конце 1930-х годов (ссылка):
Н. С. Неугасов писал в Наркомторг СССР: «Город Алапаевск Свердловской области переживает кризис в хлебном и мучном снабжении, небывалый в истории. Люди, дети мёрзнут в очередях с вечера и до утра в 40-градусные морозы за 2 или 4 килограмма хлеба». «Если продукты имеются в магазине по твёрдой цене, – писал Т.М. из Севастополя Сталину, – то не достать работающему, так как здесь давка и один ужас делается, драки. Какое озверение человека… В одном из магазинов за то, что рабочий хотел достать колбасы, его задавили самым настоящим образом… Очереди создают с вечера, и на 6 часов утра очередь принимает колоссальные размеры».
<…>
Член ВКП(б) Игнатьева писала в ЦК ВКП(б): «В Сталинграде в 2 часа ночи занимают очереди за хлебом, в 5-6 часов утра в очереди у магазинов – 500-700-1000 человек… На рынке у нас творится что-то ужасное… Мы не видели за всю зиму в магазинах Сталинграда мяса, капусты, картофеля, моркови, свёклы, лука и других овощей, молока по государственной цене… Стирать нечем и детей мыть нечем. Вошь одолевает, запаршивели все. Если в городе у нас, на поселке что появится в магазине, то там всю ночь дежурят на холоде, на ветру матери с детьми на руках, мужчины, старики по 6-7 тысяч человек… Одним словом, люди точно с ума сошли. Знаете, товарищи, страшно видеть безумные, остервенелые лица, лезущие друг на друга в свалке за чем-нибудь в магазине, и уже нередки у нас случаи избиения и удушения насмерть». Игнатьева рекомендовала «вождям» «поинтересоваться, чем кормят работяг в столовых, то, что раньше давали свиньям, дают нам».
Домохозяйка Н. Е. Клементьева писала из Нижнего Тагила Сталину: «Все магазины пустые, за исключением в небольшом количестве селёдки, изредка если появится колбаса, то в драку. Иногда до того давка в магазине, что выносят людей в бессознательности. Иосиф Виссарионович, что-то прямо страшное началось. Хлеба, и то, надо идти в 2 часа ночи стоять до 6 утра и получишь 2 кг ржаного хлеба, белого достать очень трудно».
Традиционно замечу, что разговоры об увеличении МРОТ являются чистым популизмом.
Идея «напечатать и раздать» дурна, увеличивать МРОТ за счёт печати новых денег нельзя. Вчера Кримсональтер как раз перевыложил видео про убитый печатным станком СССР — рекомендую посмотреть (ссылка). Там он рассказывает, как в СССР начали безудержно печатать деньги, и как необеспеченные рубли уничтожили советскую экономику. Следовательно, если мы хотим увеличить дотации получателям МРОТ от государства, нам надо начинать с другого конца — решить, какие именно мы бюджеты порежем. Будем уменьшать зарплаты военным? Врачам? Учителям? Полицейским? Пожарным? Леваки эту часть уравнения традиционно игнорируют.
Можно, конечно, увеличить МРОТ за счёт бизнеса — решение аморальное, но технически возможное. Однако ведь увеличение минимальной зарплаты только вредит тем, кто зарабатывает мало, так как при увеличении МРОТ их увольняют.
Ожидание: у вахтёра Стародубцева зарплата 30 тысяч рублей, МРОТ в России повышают до 60 тысяч, вахтёру Стародубцеву повышают зарплату до 60 тысяч.
Реальность: МРОТ повышают до 60 тысяч, вахтёру Стародубцеву предлагают работать по-чёрному. Если Налоговая делает работу по-чёрному невозможной, то вахтёра Стародубцева увольняют, заменяют автоматическим турникетом с видеокамерой или чем-нибудь в этом роде.
Посмотрите на Европу, где МРОТ неоправданно высоки. Там именно так и происходит: получающие ниже МРОТ вынуждены сидеть без работы или работать нелегально, со всеми сопутствующими нелегальной работе сложностями.