Пророк в отечестве. Константина Леонтьева считали безжалостным мыслителем
185 лет назад, 25 января 1831 г., в селе Кудинове Мещовского уезда Калужской губернии родился мальчик. Родился недоношенным - семимесячным. Зато одна из представительниц этого рода приходилась бабкой самому Петру Великому. Крестили мальчика под именем Константин. Фамилия Леонтьев.
«Самый загадочный мыслитель XIX столетия», «христианский консерватор», «скандальный реакционный философ», «тайный монах», «гениальный провидец» - всё это о нём. Общую картину дополняет Лев Толстой: «Леонтьев в своих статьях точно все стёкла выбивает, но такие выбиватели мне очень нравятся».
Случай, надо сказать, уникальный. Желчный Толстой не то что Чехова, но и Гоголя, и даже Пушкина неоднократно называл «ужасной дрянью». А тут такой реверанс. Да ещё и в сторону человека, который духовные поиски самого Толстого обозвал «розовым христианством». Причём Леонтьев имел в виду розовую воду - парфюмерную отдушку. Что придаёт выражению наглый и издевательский тон - «христианство для презренных лакеев, парикмахеров».
Подразумевается, что христианство самого Леонтьева имеет совсем другой характер. Тем более что он действительно был тайным монахом - принял постриг под именем Климента примерно за три месяца до смерти. Сама же смерть, которая настигла его уже близ Троице-Сергиевой лавры, была трудна. Философ, заболевший воспалением лёгких, метался в бреду и постоянно повторял две фразы. Первую - «Надо покориться» - ещё можно списать на попытку покаяния, а вот вторая - «Ещё поборемся!» - с христианством вяжется мало.
Жалкие европейцыНо для дворянина Константина Леонтьева вполне естественные. Вот рекомендации российского дипломата в Турции, коллежского асессора Константина Леонтьева новоприбывшему коллеге: «Не откладывая, заведите себе любовницу, простенькую болгарку или гречанку. Постарайтесь добыть себе турчанку, это не так уж трудно. Сходите с квасом к мечети Султан Баязета и устройте там борьбу молодых турок под звук барабана». Русский дипломат, стравливающий для потехи турок, - это уже прекрасно.
Впрочем, Леонтьев был способен и не на такое. В 1864 г. Константин Николаевич зашёл по служебной надобности к французскому консулу Дерше. В процессе разговора тот весьма невежливо отстранил Леонтьева да ещё и пренебрежительно отозвался о нём как о русском. И тут же получил удар хлыстом через всё лицо.
Вообще-то такие оскорбления порядочному человеку положено смывать кровью. А в случае ссоры между дипломатами дело может дойти и до очень большой крови - до войны. Но француз, подавленный железной волей Леонтьева, всего лишь утёрся. За него, правда, вступилась жена, крикнувшая Леонтьеву: «Ничтожество!» На что был получен высокомерный ответ: «А вы - всего лишь жалкие европейцы».
Поучительна реакция начальства Леонтьева. Через полгода его представляют к ордену Св. Анны III степени, а через год - к чину надворного советника и должности вице-консула.
Принято считать, что в 1871 г., после болезни, в которой подо-зревали холеру, Леонтьев принял решение стать монахом и даже самовольно оставил службу, поехав на Афон. Именно с этого начинается его путь как христианского мыслителя, что подтверждает и сам Константин Николаевич: «Всё главное мною сделано после 1872-1873-го, то есть после поездки на Афон и после страстного обращения к личному православию».
Всё так, но путь этот оказался весьма труден. Скажем, при Оптиной пустыни он и впрямь долго жил. А вот из Николо-Угрешского монастыря бежал: «Архимандрит Пимен, не окончивший даже школы, обладает гневным характером и не раз называл меня дураком. Братия груба и завистлива».
Бог - сила или правда?
Иные церковные иерархи Леонтьеву не вполне доверяли. Так, проницательный Антоний Храповицкий отмечал: «У него осталось несчастное убеждение, что он призван служить своей насильственно усвоенной религии».
Попадание стопроцентное. Именно «насильственно усвоенной». Что приводило Леонтьева в восторг: «Для укрепления Русского государства средств не разбирать: страх - так страх, насилие - так насилие, виселица - так виселица... Ибо даже и вера православная не только перешла к нам по указу Владимира, но и въелась в нас благодаря тому, что народ загнали в Днепр». Не очень-то лестно, правда? Но зато эта из-под палки вбитая церковно-византийская дисциплина не раз спасала Русь и, по мнению Леонтьева, спасёт в будущем: «Византизм дал нам силу перенести татарский погром и долгое данничество. Церковная дисциплина и покорность властям спасли нас и в 1812 г. Под его знаменем мы, конечно, будем в силах выдержать натиск и целой интернациональной Европы, если бы она, разрушивши у себя всё благородное, осмелилась когда-нибудь и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном всеблаженстве, о земной радикальной всепошлости!»
Это и сейчас может обескуражить, а тогда просто шокировало, поскольку шло вразрез с представлениями об общеевропейском пути развития. Его, впрочем, Леонтьев и вовсе не ставил ни в грош: «Самодовольная карикатура на прежних людей - средний рациональный европеец, в своей смешной одежде, с умом мелким и самообольщённым». А вот и отечественный либерал: «Так мало нужно ума, познаний, таланта и энергии, чтобы стать либералом! Они служили России если не всегда коварно, то легкомысленно и не умно».
Конечно, критиковать легко, но рецепты Леонтьева выполнимы, а пророчества точны и безжалостны. Как нам укрепить Русское государство? Извольте: «Без помощи социалистов как об этом говорить? Я того мнения, что социализм в XX и XXI вв. начнёт на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать...» И продолжение: «Будет этот социализм новым, суровым и трояким рабством - общинам, Церкви и царю. И вся Америка - к чёрту!»
Константин Леонтьев: Не брат ты мне?
А вот ещё две цитаты: «Без страха и насилия у нас ничего не выйдет!» и «Нужна организация насилия для подавления и руководства огромной массой населения». Они почти идентичны, но авторы разные. Первая принадлежит Леонтьеву - православному философу. Вторая Ленину - социалисту и безбожнику.
Леонтьев восхищает и завораживает, но вовсе не православным смирением. Разве мог богослов Сергей Булгаков так сказать о христианине: «Почти суеверное удивление вызывает сила его ума - недоброго, едкого, прожигающего каким-то холодным огнём»? Да и основная заслуга его перед отечественной мыслью иная: «Леонтьев - единственный русский писатель, который выдвинул проблему силы как проблему философскую. Он понял природу государства и дал ему оправдание».